Процесс исключения (сборник)

Даниил Андреев, русский поэт и мистик, десять лет провел в тюремном заключении, к которому был приговорен в 1947 году за роман, впоследствии бесследно сгинувший на Лубянке. Свои главные труды Андреев писал во Владимирской тюрьме: из мистических прозрений и поэтической свободы родился философский трактат «Роза Мира» – вдохновенное видение мирового единства, казалось бы, совершенно невозможное посреди ужаса сталинского смертельного конвейера.

«…– Я хотела бы узнать, – начала Софья Петровна, согнувшись, чтобы получше видеть лицо человека за окошечком, – здесь ли мой сын? Дело в том, что он арестован по ошибке…

– Фамилия? – перебил ее человек.

– Липатов. Его арестовали по ошибке, и вот уже несколько дней я не знаю…

– Помолчите, гражданка, – сказал ей человек, наклоняясь над ящиком с карточками. – Липатов или Лепатов?

– Липатов. Я хотела бы сегодня же повидаться с прокурором или к кому вам будет угодно меня направить…

– Буквы?

Софья Петровна не поняла.

– Звать-то его как?

– Ах, инициалы? Эн, эф.

– Нэ или мэ?

– Эн, Николай.

– Липатов, Николай Федорович, – сказал человек, вынимая из ящика карточку. – Здесь.

– Я хотела бы узнать…

– Справок мы не даем. Прекратите разговоры, гражданка. Следующий! …»

«… Не странно ли, что это погружение на дно вместе с Ленинградом, Катенькой, ночной Невой, что этот тайный, внятный только мне звук, возникающий от скрещения тишины и памяти, – что потом он с помощью чернил, бумаги, типографии обретет плоть и получит такое обыденное, общепринятое, всем доступное наименование: книга?

– Вы еще не читали «Спуска под воду?»

– Нет. А про что там, про работу водолазов?

– И не читайте, скучища.

– Неправда, непременно прочитайте! в этой книге что-то есть. Хотите принесу? Там никаких водолазов.

Книга… Она будет стоять на полке вместе с другими, ее будут брать в руки, перелистывать, ставить на место. Вытирать пыль – пыль с этой вот сегодняшней здешней тишины, сквозь которую кo мне возвращается Алешин голос и плач Кати-маленькой… »

«…К каждому человеку когда-нибудь приходит беда. К каждому – пора одиночества. К каждому сознание непоправимой ошибки, неудачи, а иногда – надвигающейся гибели. Так вот, существование Фриды на земле для меня было залогом, что ошибка моя поправима, горестная неудача еще может обернуться радостью, и от болезни можно выздороветь, и от гибели спастись и спасти. Меня успокаивал и обнадеживал самый звук ее имени. Если я и погибну, то Фрида не даст погибнуть тому, что гораздо больше я, чем я сама, – исписанным мною листкам. Пока рядом была Фрида, которая плакала и смеялась, радовалась и печалилась вместе с нами, – «Стоило жить и работать стоило!»

Потому что – раз она здесь – «всё еще может быть хорошо».

Стоило задумывать. Стоило осуществлять задуманное. Стоило пытаться, пробовать. Стоило поступать. Стоило искать слово для того, что таится в памяти под спудом. Она была необыкновенно благодарной слушательницей: уже то, как она слушала, – исцеляло. «Покажу Фриде», «расскажу Фриде», «спрошу у Фриды»… Да и просто так, когда не в чем было исповедоваться и не о чем просить или спрашивать, – легче становилось на душе от ее кроткого, доверчивого, бережного к твоей ранености присутствия. …»

«… – А вы с Треневым или Асеевым знакомы? Беретесь уговорить? Без них нельзя. В Чистополе они представляют Президиум Союза писателей.

– Здесь я почти ни с кем не знакома. Я ведь ленинградка, не москвичка… К тому же я не член Союза и не член Совета эвакуированных. С чего Асееву или Треневу меня слушать?.. А скажите, пожалуйста, вам понятно, какого черта они не желают прописывать Цветаеву?

– Как! – моя собеседница сделала большие глаза и перешла на шепот. – Вам разве неизвестно, кто она?

– Известно: Цветаева – поэт, очень своеобразный и сильный. Одно время была в эмиграции. Потом вернулась по собственной воле на родину. Ее муж и дочь арестованы. Она осталась одна с сыном. Ну и что?

– Тссс! – снова встревожилась моя собеседница. – Не говорите так громко. Мы не одни.

Мы и в самом деле далеко не одни. Тесное, душное помещение почты полным-полно. …»

«Выступая на XXIII съезде партии, Вы, Михаил Александрович, поднялись на трибуну не как частное лицо, а как «представитель советской литературы».

Тем самым Вы дали право каждому литератору, в том числе и мне, произнести свое суждение о тех мыслях, которые были высказаны Вами будто бы от нашего общего имени.

Речь Вашу на съезде воистину можно назвать исторической…»

«…Но что такое? Чемпион отлетел к канатам. Вслед за ним шагнул русский. Удар! Чемпион согнулся, бессильно опустив руки. Еще удар! Гордость Франции лежит на полу». Впервые никому не известный русский боксер победил прославленного французского спортсмена. Затем имя Аркадия Харлампиева узнал весь спортивный мир. О непростой судьбе этого удивительного спортсмена, рассказывается в этой книге.

Популярность русского советского поэта-фронтовика Алексея Ивановича Фатьянова (1919–1959) для военного поколения сравнима с популярностью Владимира Высоцкого для поколения шестидесятых. Но и сейчас даже тем, кому неизвестно имя Алексея Фатьянова, знакомо его творчество. Песни на его стихи, проникновенные и искренние, по-прежнему отзываются в сердце и памяти: «В городском саду играет духовой оркестр…», «Где же вы теперь, друзья-однополчане?», «Над Россиею небо синее…», «Когда весна придет, не знаю…». Эти песни пела вся страна вслед за героями фильмов «Свадьба с приданым», «Небесный тихоход», «Дом, в котором я живу», «Большая жизнь».

«Все свое детство я провел среди богатейшей природы среднерусской полосы, которую не променяю ни на какие коврижки Крыма и Кавказа, – писал Алексей Фатьянов. – Сказки, сказки, сказки Андерсена, братьев Гримм и Афанасьева – вот мои верные спутники на проселочной дороге от деревни Петрино до провинциального города Вязники, где я поступил в школу и, проучившись в ней три года, доставлен был в Москву завоевывать мир. Мир я не завоевал, но грамоте научился настолько, что стал писать стихи под влиянием Блока и Есенина, которых люблю и по сей день безумно».

Как и многим его сверстникам, Фатьянову выпала нелегкая судьба солдата. Войну он встретил в авиагарнизоне под Брянском, первое ранение получил, прорываясь из немецкого окружения, второе – в декабре 1944 года при штурме города Секешфехервара в Венгрии. Жизнь его была полной и яркой, но, по печальной традиции русских поэтов, короткой. Алексей Фатьянов ушел на сорок первом году жизни, оставив стране свои стихи – «слова народные».

Судьба редко бывает легкой. Для детей-сирот эта ноша, несомненно, тяжелее, а порой и в разы труднее. История мальчика Ёси из глубинки казахстанской степи – яркое тому подтверждение. Он остался один, но не просто выжил, а научился встречать каждый день с первыми лучами зари. Подобно жаворонку, он обрел умение воспевать жизнь и пробуждать надежду даже там, где, казалось, больше нечего ждать.

Сиротский удел – не лучшая путевка во взрослую жизнь. Можно ли изменить это незавидное предначертание? Что влияет на становление личности: семья или ее отсутствие, школа или друзья?

Этот роман погружает читателя в суровые реалии детской сиротской доли, но вместе с тем учит силе духа, состраданию и способности найти верный путь даже в самых непростых условиях.

Александр Блок – крупнейший поэт Серебряного века русской культуры, новатор, изменивший лицо отечественной поэзии в XX столетии. Блок – поэт-символист, стихи которого, даже понятные на первый взгляд, с каждым прочтением открывают читателю новые глубины смысла – и тогда из поэтических строк вырастает живая, благородная, в высшей степени неординарная личность много пережившего человека.

Благоговейные гимны в честь несравненной Дамы, пронзительные стихотворения о России, стихотворения из знаменитых циклов «Снежная маска», «На поле Куликовом», «Страшный мир», «Кармен», «Итальянские стихи» и многих других вошли в эту книгу. «Трилогия вочеловечения», составленная Блоком, как и каждый блоковский цикл, – значительное событие в русской поэзии, и каждое стихотворение – неотъемлемая часть этого события. Тема былой возвышенной любви, былого счастья, навсегда утерянного Света проходит через все творчество поэта. Символисты ждали второго пришествия Христа, а началась революция…

Одно из лучших, самых увлекательных и ярких произведений раннего периода отечественной фантастики, экранизированное в 1984 году под названием «Завещание профессора Доуэля». Может ли существовать человеческая голова отдельно от тела? Может ли эта голова по-прежнему мыслить, разговаривать, чувствовать? Можно ли спасти жизнь человеку, приживив его голову к чужому здоровому телу? И, главное, что может ждать человечество, если удивительное открытие, сделанное профессором Доуэлем, попадет в преступные руки?..

«Написать бы ее, Россию», – мечтали наши поэты-соотечественники. И воспевали в своих стихотворениях великую Русь – заповедную, зачарованную, чистую, сильную, необъятную. «Над Россиею небо синее», «Если б я родился не в России, что бы в жизни делал? Как бы жил?», «Вера моя, совесть моя, песня моя – Россия», «Я влюблен в тебя, Россия, влюблен» – строки, которые знает не одно поколение.

Этот сборник посвящен нашей Родине – красивой, полной славных страниц истории. В нем читатель найдет стихотворения таких замечательных поэтов, как Алексей Фатьянов, Александр Твардовский, Лев Ошанин, Евгений Долматовский, Белла Ахмадулина, Роберт Рождественский, Николай Добронравов, Андрей Дементьев, Александр Шаганов.

Бердяев Николай Александрович (1874—1948) – русский выдающийся религиозный философ, перешедший от марксизма к философии личности и свободы в духе религиозного экзистенциализма, исследующего человеческую жизнь.

В работе «Смысл истории» Бердяев пытается понять движущие мотивы всемирного исторического процесса и разобраться в вопросе о том, какими противоречиями бытия вымощена дорога человечества в вечность.

Сборник включает также произведение «Новое средневековье» с одноименной концепцией, согласно которой западная цивилизация к XX веку возвращается во многих своих существенных чертах к Средневековью.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Любовный роман ностальгирует по времени "семидесятников". Повествует о непростых человеческих отношениях, о причинах неотвратимостей, что иногда случаются спутниками бескорыстных Чувств, не желающих быть разделенными.

Василий Аксенов (1932–2009) – культовый писатель шестидесятых и опальный – семидесятых, драматург и сценарист, яркий новатор в русской прозе ХХ века. С 1981 года – профессор русской литературы в университетах США, в начале 90-х жил во Франции и вернулся в Россию.

В книгу вошли произведения раннего периода – «Звездный билет», «Апельсины из Марокко», «Пора, мой друг, пора».

Зинаида Гиппиус (1869—1945) – поэтесса и идеолог русского символизма, жена Дмитрия Мережковского. Долгое время произведения писательницы не печатались в России – она покинула родину в годы Гражданской войны.

Из густого петербургского тумана «декадентская мадонна» соткала свой мистико-социальный роман о прекрасном Юруле – аристократе, который живет ради себя и удовольствий. Обаятельный герой отлично умеет «играть в любовь» и подстраивать мораль под собственную выгоду. Пока демоны революции только набирают силу, а роскошные гостиные жадно впитывают шепот своих нервных постояльцев, у него есть еще немного времени, чтобы тоже осознать себя «чертовой куклой» в чьих-то руках…