Скачать все книги автора Инна Фидянина-Зубкова
Задорные авторские былинки в стихах про богатырей. Плюс дословный перевод поэмы Сергея Есенина «Сказание о Евпатии Коловрате».
Ну дык слухайте сюды, рассказывать два раза не буду: вернулся, значит, Емеля не из-за моря-воды, а откуда-то там оттуда. Собрал всё село и гутарит очень строго да по-нерусски: – Видел я во Франции шар высокий, но и не узкий, очень большой, колеса поболее, по небу плывёт, по воле. И надо бы нам, содруги, от зависти, а не от скуки, такую же смастерить шарину. Ну, смогём головою двинуть?
Место действия: 1960—65-е годы где-то в СССР, в деревне.Как-то зимой дух пурги Карачун отогрел заблудившуюся в лесу девочку Машу, подарил ей самовар и отправил домой. И Маша заболела ненормальной привязанностью к самовару. Затем она влюбляется в Васю, который мечтает стать космонавтом. Вася тоже подсаживается на самовар, и теперь они любят гонять чаи вместе. А местная знахарка отвораживает злую посудину и переманивает детей к себе в ученики…Это реальная повесть со сказочными элементами.
Сборник сказок о нежити, тёмных славянских богах, богатырях, поляницах удалых, а также о колдуне Егоре Берендеевиче и славном Китеж-граде. Написаны в старорусском стиле, сюжет новый – авторский. На некоторые старые мифы написано остросюжетное продолжение.
То не крепости турецкие разгорались, то святая Русь в огне, дыму. Русь крестьянская, деревянная, самим царём Грозным оболганная. А у князя москвича рать в опричнину пошла, рать в опричнину пошла да у Владимира. Ей-ей не робей, не кем Москву защищати, от татара злага оберегати. Гори не горюй, князья наши не воюй: князья наши по губерниям сидят, воевати и не могут, не хотят.
Какову печаль сбирать нам сильным и смелым? И где бы воин умелый ни шастал, пред какими полями ни хвастал своей победой, ему покоя всё нету! На челе не расправит брови: «Нет на Руси больше воли. Татар, монгол, печенег – за набегом набег! Дитё мрёт не родившись. Я в степи заблудившись, не видел б всё это…
А стихов у нас, стихов! В русской армии полков столько не было, однако. Я стихами лезу в драку, я стихами погибаю, со стихами воскресаю! Не было у нас полков, сколько писано стихов. Не было у нас наград, сколько строчек и тирад! Мы, любимые поэты, благодарны вам за это: нас вам хочется читать много больше, чем стрелять.
Каждый раз улетая из этого мира, я сама себе говорила: не вернусь, не вернусь, не… Вернулась! А вернувшись, сразу проснулась. И проснувшись, не испугалась, потому что за жизнь не держалась. Не держусь, не держусь. Удержалась! На лета, на лета, налеталась. Устала, что нет уже силы на мир смотреть ваш красивый: где реки, моря и войны. Неужели одной мне больно?
Успокой меня, родная, успокой. Почему-то мне не нужен твой покой. Нужна молодость твоя, весёлый смех. И блиночки чтоб ты ела лучше всех! Кушай, доченька родная, подрастай. Кушай с мёдом, молочком всё запивай. И ни с кем не вздумай поделиться: дед дурной, он может подавиться; бабка старая, жевать уже не может; а отцу и таз блинов уж не поможет; кошка сытая, собака тоже ела; а вот мамочка покушать не успела. Сядем мы с тобой да наедимся, и пускай за окнами полынь вся зашуршит от зависти, заплачет.
Интересные мужчины – те, которые в кручине не бывали никогда. Я б за ними так пошла: голая, раздетая, колхозными заветами вся, как кукла, скована. Я разочарована в любови деревенской. Танец хочу венский сплясать с поэтом злобным. Хлопай, душа, хлопай голодна пока что. Хочу чтоб принц бумажный писал мне… Не напишешь? Слышишь ты, не слышишь?
Соловей, Соловей, ты не пой, ты не пей больше положенного, ты не делай нашу жизнь, без того сложную, ещё хуже, ещё сложнее, не свисти над головой, бери левее. Вот поедет на тебя Илья Муромец да зарубит он тебя, яко курицу, привезёт до нас он твою голову и отдаст на съедение злому борову!Слушал, слушал Соловей да ухмылялся, как народец глупый бахвалялся. Посидел, подумал да как дунет, свистнет, крикнет, ноздрища раздует и сметёт полсвета – полдеревни! Сдует мужиков, те скажут: «Верно!».
Долго ли, коротко ли росла Маша, наконец, доросла до школы. Всё ей там нравилось: и шторы бархатные, и стены в плакатах, и учительница нарядная. Даже сосед по парте Васька. Давно она его знала, да только рядом не сидела ни разу. А тут как уселась и всё! Влюбилась наша Маша. И Васю в гости позвала чай пить из самовара старого, любимого, цветастого. А Вася взял и согласился погостить. Вот идут они с Машей по деревне, а слухи впереди самовара бегут: «Жених и невеста, тили-тили-тесто!»
1. Горемычная я. 2. Думки девичьи горькие.«На дне колодца лежала любовь. Я её вновь и вновь не поднимала: боялась вспугнуть, ведь немало её от меня улетело. Вокруг колодца несмело я кругами ходила, внутрь заглядывала, отходила. Какая девочка я разумная – не прыгнула, как полоумная на дно непростого колодца! Ну почему же прыгнуть так хотца?»
Сборник: 1. Вселенная, Космос, другие Миры, 2. Будущее нашей планеты, 3. Стихи о романтиках и творцах, 3. Стихи о писателях.
Александровск-Сахалинский, здесь закат такой былинский! Дочь гуляла по песку:– Мама, что-то не пойму куда солнышко ушло?– Оно, доча, спать пошло. Не проснётся никогда! Будет в небушке звезда освещать горючу жизнь.– Что ты, мамочка, уймись! Никогда я не состарюсь на зловещем берегу, а то я, как моя мама, тут совсем с ума сойду! Дочь уехала далёко. Бережок притворно охал. Солнце вышло из небес и сказало: «Молодец!»
Кот дремал, бабка вязала. Я расстраивалась не на шутку – по Кремлю ходили мишутки, а по площади Красной бабы ряженые. Не, нам таких даром не надо! Ведь мы расстегаи растягивали, притчи, былины слагивали да песни дурные пели о том, как ёлки и ели заполонили все огороды – встали, стоят хороводом, в лес уходить не хотят. Звали мы местных ребят. Те приходили, на ели глядели, но выкорчёвывать их не хотели, а также плевались жутко – во всём обвиняли мишуток и уходили. В спины что-то мы им говорили. В ответ матерились ребята. Жизнь как жизнь – за утратой утрата. А ели росли и крепли, доросли до Москвы и влезли прямо на царский трон. Стала ель у нас царём. А как стала, издала указ: "На ёлки, ели не лазь!"