«Мой Лизочек так уж мал, так уж мал…»
| Автор: | Константин Сергеевич Аксаков |
| Жанры: | Литература 19 века , Русская классика |
| Серия: | Для школьников и учеников начальных классов |
| Год: | 2012 |
| ISBN: | 978-5-699-56619-8 |
«Мой Лизочек так уж мал, так уж мал,
Что из крыльев комаришки
Сделал две себе манишки
И – в крахмал!..»
«В этом году мне исполнилось, ребята, сорок лет. Значит, выходит, что я сорок раз видел новогоднюю ёлку. Это много!
Ну, первые три года жизни я, наверное, не понимал, что такое ёлка. Наверное, мама выносила меня на ручках. И, наверно, я своими чёрными глазёнками без интереса смотрел на разукрашенное дерево…»
«Галя Серебрякова и Маруся Ильина встретились, как всегда, у ворот и вместе пошли в школу. Синее безоблачное небо над широкой улицей. В садах и в скверах – осеннее золото листьев. Девочки шли, крепко держась за руки; поэтому Маруся Ильина несла портфель в левой руке, а Галя Серебрякова – в правой. А портфели были твёрдые, блестящие, с необмятыми краями – казалось, что их долго и старательно утюжили мамы вместе с коричневыми платьями, белыми воротничками и чёрными фартуками девочек…»
«Я нашёл удивительную берестяную трубочку…»
«Сумку я спрятал под лестницу. А сам за угол завернул, на проспект вышел.
Весна. Солнышко. Птички поют. Неохота как-то в школу. Любому ведь надоест. Вот и мне надоело…»
«Жил-был принц, и захотелось ему жениться на принцессе, но только самой настоящей принцессе. Он объездил весь свет, чтобы найти себе невесту, да так и не нашёл. Принцесс-то было сколько угодно, да были ли они настоящие? Так и вернулся принц домой ни с чем и загоревал – уж очень ему хотелось достать настоящую принцессу…»
«Один раз мы с Мишкой делали уроки. Мы положили перед собой тетрадки и списывали. И в это время я рассказывал Мишке про лемуров, что у них большие глаза, как стеклянные блюдечки, и что я видел фотографию лемура, как он держится за авторучку, сам маленький-маленький и ужасно симпатичный…»
«В ту зиму снег ещё не выпадал. Реки и озёра давно льдом покрылись, а снега всё нет и нет…»
«Давно, в старинное время, жил у нас на улице старый на вид человек. Он работал в кузнице при большой московской дороге; он работал подручным помощником у главного кузнеца, потому что он плохо видел глазами и в руках у него мало было силы. Он носил в кузницу воду, песок и уголь, раздувал мехом горн, держал клещами горячее железо на наковальне, когда главный кузнец отковывал его, вводил лошадь в станок, чтобы ковать ее, и делал всякую другую работу, которую нужно было делать. Звали его Ефимом, но все люди называли его Юшкой. Он был мал ростом и худ; на сморщенном лице его, вместо усов и бороды, росли по отдельности редкие седые волосы; глаза же у него были белые, как у слепца, и в них всегда стояла влага, как неостывающие слезы…»
«– Володя приехал! – крикнул кто-то на дворе.
– Володечка приехали! – завопила Наталья, вбегая в столовую. – Ах, боже мой!
Вся семья Королевых, с часу на час поджидавшая своего Володю, бросилась к окнам. У подъезда стояли широкие розвальни, и от тройки белых лошадей шел густой туман. Сани были пусты, потому что Володя уже стоял в сенях и красными, озябшими пальцами развязывал башлык…»
«Из того ли то из города из Мурома,
Из того села да с Карачарова
Выезжал удаленький дородный добрый молодец.
Он стоял заутреню во Муроме.
А й к обеденке поспеть хотел
он в стольный Киев-град…»
«Жулька не может отвыкнуть, чтобы при всём своём уважении к Ваське за ним не погоняться по комнатам…»
«В городе Никее, на моей родине, жил человек, которого звали Маленький Мук. Хотя я был тогда мальчиком, я очень хорошо его помню, тем более что мой отец как-то задал мне из-за него здоровую трёпку. В то время Маленький Мук был уже стариком, но рост имел крошечный. Вид у него был довольно смешной: на маленьком тощем тельце торчала огромная голова, гораздо больше, чем у других людей. Маленький Мук жил в большом старом доме совсем один. Даже обед он себе сам стряпал…»
«Был жаркий полдень, листок не шевелился, ветер подувал то с той, то с другой стороны. Десятилетний Лотарий выходил медленно из леса: он набегался и наигрался вдоволь; в руке у него был маленький детский лук и деревянные стрелки; пот катился с его хорошенького, разрумянившегося личика, оттененного светло-русыми кудрями. Ему оставалось пройти еще целое поле; с каждым шагом ступал он неохотнее и, наконец, бросился усталый на траву отдохнуть немного; его шапочка свалилась с него, и волосы рассыпались…»
«Отношения отеческие к детям, нежные и прекрасные сами по себе, – в браке совсем не у места, и тот брак странен, где муж смотрит на жену с отеческим чувством, как на ребенка, а жена любит мужа любовию детскою…»
«Запрещена русская национальная одежда русским дворянам. Но разве дворяне не русские люди? Неужели хотят их убедить в том?..»
«Было время, когда у нас не было публики „Возможно ли это?“ – скажут мне. Очень возможно и совершенно верно: у нас не было публики, а был народ. Это было еще до построения Петербурга. Публика – явление чисто западное и была заведена у нас вместе с разными нововведениями…»
«Было время, и не так давно, когда другой характер имела наша литература: другие споры, другие книги и журналы. Перемена совершилась в короткое время – в течение много пятнадцати – двадцати лет. Впрочем, быстрота перемен составляет характеристику нашей литературы. Откуда же такое явление?..»
«Я поступил в студенты 15 лет прямо из родительского дома. Это было в 1832 году. Переход был для меня очень резок. Экзамен, публичный экзамен, – экзамен, явление доселе для меня незнакомое, казался для меня страшен. А я притом с моим Азом должен был первый открывать всякий раз ряд экзаменующихся. Но все прошло благополучно, и моя крайняя застенчивость не обратилась для меня в помеху к поступлению в университет…»
«Если б я хотел говорить вам речь, как обыкновенно говорятся у нас речи, я бы сказал, что „благородное Симбирское дворянство воздвигнуло здесь недавно знаменитый памятник одному из величайших народных русских писателей, что этим подвигом доказало оно свою ревность ко благу и пользе отечества“…»
«Прошу позволения предложить некоторые мои соображения, касающиеся правил избрания в действительные члены Общества любителей российской словесности.
По моему мнению, должно ясно определить, кто именно имеет право быть предложенным в члены Общества любителей российской словесности…»
Издание представляет собой публикацию рукописи А. Т. Болотова (1738—1833) «О душах умерших людей», его стихотворений из сборника «Ни то ни се, или Кое-что, могущее служить в пользу, кто иметь ее похочет», а также обзорной статьи, включающей интеллектуальную биографию мыслителя и анализ его философских сочинений и комментариев.
Философское наследие Болотова никогда не было объектом систематического исследования. Тема смерти, к которой обращен трактат, и способы рассуждения автора не потеряли своей актуальности в настоящее время. Публикация обогатит представления о философских взглядах российских мыслителей эпохи.
Для всех, интересующихся историей идей в России.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
в стихах Д. Кулаженкова сыновние чувства к родине, любовь к полям и лесам Смоленщины, судьба деревни, где прошло его детство.
Петербургский немец и русский писатель Иван Семенович Генслер (1820–1873) соединял в своем творчестве стиль и дух Гоголя, Гофмана и Венедикта Ерофеева. Злоключения кота Василия – он живет на Сенатской площади, – его самое знаменитое произведение. Смешно до слез – и до слез трогательно!
Николай Иванович и Глафира Семеновна, молодая купеческая пара из Петербурга, отправляются в Париж – посетить Всемирную выставку и посмотреть, видна ли Нева с высоты Эйфелевой башни, а заодно пройтись по магазинам и насладиться местными деликатесами и развлечениями. Путь в Париж и обратно пролегает через Германию, Австрию и Швейцарию, и везде русские туристы находят себе приключения и впутываются в неприятности. Да и как может быть иначе, если супруги не знают иностранных языков и не понимают местных традиций и обычаев?
Впервые изданная в 1890 году, сатирическая повесть «Наши за границей» сразу завоевала заслуженную любовь современников и издается до сих пор.
Роман Флобера «Госпожа Бовари» (1856) – одно из ключевых произведений литературы реализма и безоговорочный шедевр европейской литературы. Лаконичный, простой, но трагичный сюжет супружеской жизни Эммы и Шарля Бовари в провинции уравновешен стилистическим перфекционизмом Флобера. Литературоведы указывают на темы женского «возмущенного сознания», нравственности и безнравственности, краха иллюзий и косности мещанства.
«Записки из подполья» Федора Достоевского – исповедь человека, отстранившегося от общества. Безымянный герой умен, готов полемизировать с современниками и обличать пороки века, но выступает противоречивым и недостоверным рассказчиком. Мысленно возвращаясь к прошедшей молодости, он отслеживает свой трагичный, но закономерный путь к социальному подполью.
«Записки из подполья» не только предварили великое пятикнижие Достоевского, но и предвосхитили идеи философии экзистенциализма.
Проблемы этики и нравственности, верности и непостоянства, а также вопросы брака и истинной любви поднимаются Л.Н.Толстым на страницах повести «Крейцерова соната», которая до сих пор вызывает неоднозначную оценку со стороны критиков и читателей.
Роман-хроника о двух священниках, одном дьяконе, суетах провинциального Старгорода и крушении заповедной сказки. Главная книга Лескова сочетает комизм и почти старообрядческий пафос, а консерватизм писателя оказывается одной из сторон его независимости.
В романе «Капитанская дочка» А.С.Пушкин нарисовал яркую картину стихийного крестьянского восстания под предводительством Емельяна Пугачева.
19-летний Аркадий Долгорукий, незаконнорожденный сын помещика Версилова от крепостной, приезжает в Петербург после окончания гимназии. Именно здесь, в столице, Аркадий, всю жизнь страдавший из-за своего происхождения, надеется стать новым Ротшильдом – обрести через богатство свободу и власть. Волею случая в его руках оказывается компрометирующий документ, который может решить судьбу одной молодой особы. К этой особе пылает роковой страстью отец Аркадия – и в нее же влюбляется он сам…
Роман-исповедь о поиске «руководящей нити поведения, добра и зла, чего нет в нашем обществе», взгляд Достоевского на вечную проблему отцов и детей – и одна из самых остросюжетных и недооцененных частей «великого пятикнижия».