Скачать книги жанра Советская литература
«– Ты не спеши, Алексей Алексеевич, но побей их основательно, – сказал на прощанье генерал полковнику Бакланову. – Однако и не задерживайся здесь, а то мы далеко уйдем, не догонишь.
Генерал уехал вперед; полковник остался один возле своего блиндажа, устроенного в ягоднике, в окрестности старого немецкого городка. В этом городе остался немецкий гарнизон, снабженный мощными средствами огня и большим запасом продовольствия и боеприпасов. Немецкому гарнизону был дан приказ держаться здесь без срока, хоть до конца света, пока не прибудет к нему помощь. Полк Бакланова с приданным ему усилением – батальоном тяжелой штурмовой пехоты, батальоном резерва и артиллерией всех калибров, в том числе и самоходной, – оставлен был на месте, чтобы блокировать этот немецкий городок и взять его, тогда как наши главные силы ушли вперед преследовать противника…»
«… Первоначально я задумал дать ряд очерков русского Берлина, потом показалось интересным связать эти очерки какой-нибудь общей темой. Взял „Зверинец“ („Zoo“) – заглавие книги уже родилось, но оно не связало кусков. Пришла мысль сделать из них что-то вроде романа в письмах.
Для романа в письмах необходима мотивировка – почему именно люди должны переписываться. Обычная мотивировка – любовь и разлучники. Я взял эту мотивировку в ее частном случае: письма пишутся любящим человеком к женщине, у которой нет для него времени. Тут мне понадобилась новая деталь: так как основной материал книги не любовный, то я ввел запрещение писать о любви. Получилось то, что я выразил в подзаголовке, – «Письма не о любви».
Тут книжка начала писать себя сама, она потребовала связи материала, то есть любовно-лирической линии и линии описательной. Покорный воле судьбы и материала, я связал эти вещи сравнением: все описания оказались тогда метафорами любви. …»
«… На следующий день Иван Алексеевич уехал. И прошло еще двадцать шесть лет.
Наши старики хорошо помнят эти годы: и первую германскую войну, и революцию, и гражданскую войну, и нэп, и великий перелом в деревне. Ивану Алексеевичу многое пришлось пережить, и вот пятидесятишестилетним стариком он вернулся в родное село.
Здесь от Степана Лаптева он узнал, что Стешин первый сын, Михаил, утонул, а теперь около нее вытягивается и крепчает второй сын, Василий, белобрысый, долговязый парень, глядящий на всех взрослых исподлобья и постоянно грубящий матери своим сиповатым баском.
И тогда с Иваном Алексеевичем приключилось нечто странное, что бывает уделом только высоких душ, напряженно и небесследно живущих на нашей земле. Он увидел знакомые места, увидел Стешу и с недоумением, сердечной мукой понял, что никогда не переставал любить ее. Поэтому и не женился, хотя вовсе не трудно было ему при его трезвости, деловитой солидности подобрать себе хорошую жену. «О память сердца, ты сильней рассудка памяти печальной!..» Память сердца властвовала над ним. …»
«Ну, конечно! Опять верхняя полка. Поручают какому-то болвану закупать билеты для гостей конференции. Берет, что дадут в кассе, не сообразуясь ни с полом, ни с возрастом, ни, наконец, с научным авторитетом. Не то чтобы мой личный авторитет был особенно велик, но все-таки могли бы учесть…»
«Владимир Ленин умер.
Даже некоторые из стана врагов его честно признают: в лице Ленина мир потерял человека, „который среди всех современных ему великих людей наиболее ярко воплощал в себе гениальность“…»
«Когда сейчас при взгляде на карту мира среди крутобоких материков я вижу тоненькую цепочку японских островов, мне даже не верится, что именно на этих ярко окрашенных камешках я провел три удивительные недели, что именно на них я встретил такое множество разных людей, что японская земля в течение трех недель замыкала мой горизонт…»
«Нынче у нас много говорят о кино. Возрождается "важнейшее из всех искусств". Есть мнение, что важнейшее в нынешние времена должно важнейшим образом зарабатывать деньги, бросать вызов аж самому Голливуду батюшке. В этом видится принципиальное отличие современного фильма от произведений тех времен, когда главной задачей была мефистофелевская борьба за человеческие души и парадоксальное сближение с прежним, то есть почти уже вечным в российском контексте, лозунгом "догнать и перегнать"…»
О процессе работы над повестью Фурманов рассказывает в дневниковой записи от 15 мая 1923 года, озаглавленной «Шестьдесят и цветы». Сначала он хотел написать очерк из времен гражданской войны, основой которого являлся услышанный им рассказ о том, как белогвардейский генерал Покровский в одной из кубанских станиц выпорол учительницу. Однако в творческом процессе первоначальный замысел произведения видоизменялся, а затем был отброшен совсем. Вместо очерка Фурманов написал повесть совершенно на другую тему.
Рассказывая о работе над повестью, Фурманов приоткрывает свою творческую лабораторию и подчеркивает мысль, что «не всегда автор владеет материалом» и что бывают такие моменты, когда «сам материал захватывает мощною стихией и увлекает автора, как щепку, в неизвестную даль».
«Избранное» Владимира Курочкина составили роман «Мои товарищи» (1937), в свое время вызвавший бурные читательские дискуссии, а также повести и рассказы, написанные с 1936 по 1946 годы. «Мои товарищи» – роман в новеллах – исторически самая ранняя форма романа. Особенность жанра фактурно связана со свежестью молодого мироощущения и незаконсервированностью судеб героев. Ромен Роллан писал о произведениях Курочкина: «…в них чувствуется радостный размах сверкающей юности. Вспоминаешь пламенность персонажей Дюма-отца и эпический тон Виктора Гюго в его романе "Девяносто третий год"…».
«Бунт Дениса Бушуева» не только поучительная книга, но и интересная с обыкновенной читательской точки зрения. Автор отличается главным, что требуется от писателя: способностью овладеть вниманием читателя и с начала до конца держать его в напряженном любопытстве. Романические узлы завязываются и расплетаются в книге мастерски и с достаточным литературным тактом.
Приключенческий элемент, богато насыщающий книгу, лишен предвзятости или натяжки. Это одна из тех книг, читая которую, редкий читатель удержится от «подглядывания вперед».
Денис Бушуев – не литературная фантазия; он всегда существовал и никогда не переведется в нашей стране; мы легко узнаем его среди множества своих знакомых, живших в СССР. И бунт его не выдуман Сергеем Максимовым, а только предвосхищен.
«Красные жемчуга» – книга-размышление о праведности жизни. Не все было так однозначно для людей конца двадцатых годов и тех, кто живет ныне. Каждое поколение по-новому осмысливает жизнь и строит ее зачастую без оглядки на старшее поколение. Можно ли отказаться от своей матери, забыть предков, порвать со свои прошлым? Отказ от родителей – один из самых страшных грехов. И здесь без всеобщего покаяния вряд ли можно обойтись. Но оно не происходит…
Даты рождения стихотворений, составивших эту книгу, ясно свидетельствуют: раздумья о детстве и отрочестве, стремление воскресить свою «начальную пору» и открыть в ней общий для всех духовный смысл никогда не оставляли Давида Самойлова (1920–1990). Один из самых больших русских поэтов XX столетия всю жизнь сохранял верность этой теме – разом счастливой и трагической, занимавшей совершенно особое место в его мире. Понимание этого позволило сделать то, что было лишь тайно намечено самим поэтом, – собрать под одной обложкой самойловскую лирику, вышедшую «из детства». Название книги не только формально повторяет имя бесспорного поэтического шедевра, но и сохраняет его смысл. Стихотворение «Из детства» в равной мере говорит и о том, что пора нашего открытия жизни, собственного «я», поэзии всегда остается с нами, и о ее конечности. Предлог «из» означает как принадлежность детству, так и выход за его пределы. Стихи Самойлова могут помочь нам сохранить щемящее, жизненно необходимое чувство теснейшей связи отцов и детей (А. Немзер).
«Софичка» – повесть о подлинности чувств, верности и чести как основах бытия и предательстве как пути искажения личности. Перед вами история любви с первого взгляда. Главные герои, прощая зло и нарушая данное любимому обещание, теряют жизненную силу, которая позволяла им дарить свою неисчерпаемую любовь и душевную щедрость окружающим.
В книгу включена новелла «Тали – чудо из Чегема» из романа «Сандро из Чегема», а также повесть-размышление «Стоянка человека», открывающие разные грани таланта Фазиля Искандера, одного из самых мудрых художников ХХ века.
Николай Павлович Воронов (1926–2014) – прозаик, поэт и драматург, публицист, автор более трёх десятков книг, академик Академии литературы, главный редактор журнала «Вестник Российской литературы».
Роман «Юность в Железнодольске» – художественное исследование судеб нескольких поколений крестьянских семей, в голодные и яростные годы предвоенных пятилеток влившихся в ряды уральского пролетариата, самоотверженным трудом приближавших победу над фашизмом.
Глубокое знание тружеников Урала, любовь к истории и природе этого уникального края, острая постановка социальных и нравственных проблем сочетаются в этом произведении с тонким психологическим письмом, со скульптурной лепкой самобытных характеров.
«Юность в Железнодольске» высоко оценили знаменитые литераторы, среди них Валентин Катаев: «Вы написали выдающуюся книгу… Это не комплиментарность и не преувеличение… Какие дивные описания! Какая точность, свежесть, правдивость, какая душа и сердце! Не имеет смысла перечислять все эпизоды, которые могли бы украсить книгу любого первоклассного писателя, включая и самых великих…»
Повесть «Противостояние» Ю. С. Семенова объединяет с предыдущими повестями «Петровка, 38» и «Огарева, 6» один герой – полковник Костенко. Это остросюжетное детективное произведение рассказывает об ответственной и мужественной работе советской милиции, связанной с разоблачением и поимкой, рецидивиста и убийцы, бывшего власовца Николая Кротова.
В предлагаемый сборник произведений классика отечественной литературы XX века Юрия Павловича Казакова (1927–1982) вошли его лучшие рассказы – умные, тонкие, лирические, философские. Знаменитый писатель Юрий Нагибин так вспоминал о нем: «Он не ведал периода ученичества, созревания, он пришел в литературу сложившимся писателем с прекрасным языком, отточенным стилем… Он никогда не приспосабливался к “требованиям”, моде, господствующим вкусам и даже не знал, что это такое… Слово было дано ему от Бога. И я не встречал в литературе более чистого человека». Казакова всегда притягивала первооснова жизни, ее властная сила, проявляющаяся не в «сегодняшнем дне» с сиюминутными хлопотами, а в постижении человеческой природы, ярче всего заметной в труде, любви, обретении счастья, заботе о близких.