Sex and Violence

– Лучше вали, пока по ебалу не получил. Что, отпиздим Жору? – Вэк смотрит на нас.

– Давай, – говорю я, хоть особой охоты и нет, просто надоело уже сидеть. Скучно.

Жора хочет сделать ноги, но видит, что поздно. Стоит и ждет, что будет. Из ноздри свисает сопля.

– Может, не будем? Ну его на хер, – говорит Бык.

Вэк не слушает, хватает Жору за куртку и бьет ему по носу, потом еще. Голова Жоры мотается, как мяч. Из носа течет кровь. Несколько теток и малых пацанов видят, что происходит, и отходят подальше от нас. Вэк отпускает Жору, и он падает. Мы с Клоком начинаем молотить его ногами. Жора пищит, как поросенок.

– Не будешь курить – будешь отпизжен, – говорит Крюк.

Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru

В романе "КГБ-рок" автор проливает свет на малоизвестные реалии советского общества начала восьмидесятых годов. Студенты ВГИКа зарабатывают на жизнь съёмками порно. На Пушкинской площади проходит манифестация фашистов. Общественный резонанс вынуждает КГБ взяться за дело. По ходу расследования вскрываются неожиданные социальные связи…

Содержит нецензурную брань

Владимир Козлов – автор семи изданных книг в жанре альтернативной прозы (в т. ч. знаменитой трилогии «Гопники» – «Школа» – «Варшава») и трех книг нон-фикшн (о современных субкультурах), сценарист фильма «Игры мотыльков». Произведения В. Козлова переведены на английский и французский языки, известны европейскому читателю.

Остросюжетный роман «1986» построен как хроника криминального расследования: изнасилована и убита девушка с рабочей окраины.

Текст выполнен в технике коллажа: из диалогов следователей, разговоров родственников девушки, бесед ее знакомых выстраивается картина жизни провинциального городка – обыденная в своей мерзости и мерзкая в обыденности.

Насилие и противостояние насилию – два основных способа общения людей с миром. Однако в центре повествования – не проблема жестокости, а проблема смирения с жестокостью. Покорности насилию.

Автор преодолевает догмы, взламывает условности. При этом действительность не объясняется и даже не описывается – она фиксирует и изображает сама себя: в меняющихся ракурсах и повторяющихся коллизиях, в отдельных штрихах и частных деталях. Писатель лишь поворачивает объектив, меняет линзы и наводит резкость на избранный объект.

«Lithium» – роман о 1990-х. В нем есть криминал, наркотики, капитализм и практически неограниченная свобода. Действие происходит между Питером и Москвой, а история развивается на фоне музыкального андеграунда, попсового шоу-бизнеса, первых рейвов и клубов.

В книге присутствует нецензурная брань.

«Школа» – роман о том периоде жизни, который люди склонны не вспоминать – периоде стадности и полового созревания. О том, как из стада выходят гопники, превращающиеся затем либо в простых трудяг, либо в алкашей, либо в бандитов, и не-гопники – ребята, способные вырваться из среды. «Школа» – это зеркало, куда заглядываешь и вместо своего любимого лица видишь омерзительную рожу…

Блядь, хоть бы сала какого, а то хлеб – ну что это за закуска? – говорю я.

– Где ты сало возьмешь, будешь, что ли, в каждый дом соваться – продайте сало? А в столовую идти – ебал я в рот. От этой жратвы меня уже тошнит. Пошли в клуб на дискотеку. Утром пацаны говорили, что сегодня, в клубе дискотека.

– Какая хуй дискотека? Для кого? Я тут вообще никого еще не видел, кроме этих двух блядей и Васи-мудака.

Вася – здешний герой. Старый уже мужик – лет, может быть, двадцать восемь или тридцать, ходит по вечерам, прибарахлившись, – в туфлях года семьдесят пятого, на каблуках, и в наглаженных брюках – с двойными «стрелками». К нашим бабам цеплялся, но они его послали на хер.

В конце сороковых годов на улицах крупных городов Советского Союза – прежде всего, Москвы и Ленинграда – стали замечать молодых людей в узких брюках и длинных пиджаках с подбитыми плечами, которые любили «трофейные» западные фильмы, слушали джаз и танцевали «стилем».

Как и почему появились стиляги? Как вообще в СССР, при Сталине стало возможным существование молодежной субкультуры, подобной тем, что существовали примерно в то же время в Европе и США?

Какого живется собаке, которую никто не любит ?

Собака существует только, наверное, для того, чтобы любить, а жить она может только тогда, когда чувствует обратную связь от человека.

Так же и человек. Одинокие люди всегда умирают, что бы они не делали. Они мертвы в теле. Дух мертв.

Собака-самое настоящее, не подлое существо созданное богом. Не обижайте их, любите. Учитесь любить

Петербург здесь – не город, а зеркало, отражающее трещины в душах тех, кто застрял между дном и пропастью. Герои этих историй – беглецы от самих себя. Они живут в хостелах, воняющих клопами и отчаянием, в коммуналках с плесенью вместо обоев, в подвалах, где воздух пропитан дешёвым джином и ложью.

Сборник рассказов

«Побег в никуда» – это хроники дна, написанные на стыке бреда и откровения. Здесь Невский проспект глотает трамваи, кокаин рисует спирали на стенах сознания, а дружба держится на ржавых гвоздях взаимного презрения.

Стиль прозы – как удар под дых: резкий, нервный, пропитанный психоделическим гулом. Это Достоевский на скорости, замешанный на кодеине и ярости поколения, потерявшего парашюты. Город здесь – соучастник безумия, где дождь разъедает надежды, а побег оборачивается петлей.

Сборник не даёт ответов. Он – крик в туман, дневник тех, кто стал призраком в собственном жизненном сюжете. Для тех, кто не боится увидеть в луже своё отражение.

Старый молот" – это философская постмодернисткая проза, где грань между реальностью, мифами, религией и сознанием стирается. Главный герой, разочарованный в жизни, выбирает "бегство". Читатель видит перед собой набор клише, характерной для литературы о кризисе личности. Однако, «Старый молот» это не история об экзистенциальном кризисе. Автор мастерски играет с ожиданиями, подменяет понятия, деконструирует реальность. По мере того, как герой приближается к концу своего пути, повествование приобретает все более сюрреалистический оттенок. "Старый молот" – это метафора разрушения, уничтожения старых убеждений, старых представлений о мире. Роман бросает вызов устоявшимся нарративным структурам -здесь нет ответов, нет морали. Есть лишь постоянное движение, постоянное изменение, постоянное разрушение. "Старый молот" – это своего рода анти-роман, который играет с читательским восприятием, постоянно сбивая с толку и уводя в сторону от очевидных интерпретаций.

Дабы не повторять то, о чём написано в прологе, который тебе, мой читатель, непременно будет доступен при загрузке документа, я напишу краткое эссе по книге несколько иными словами.

Так о чём она? Каждый для себя решит сам: кому-то это покажется излишне броским нагромождением грубых слов, кто-то уловит едва различимый шарм, а также аромат тех мест и событий, на основе которых было построено это произведение.

Пока что это лишь недописанный очерк, который будет доступен бесплатно, поскольку мне нужна критика, и я прошу тебя судить строго, но беспристрастно.

Просто хочу быть собой и писать то, что хочу. Не для того, чтобы быть запрещённым и на этой почве взлететь, будучи в мутном блюре цензуры. Нет, просто ищу тех, в ком найду отклик, оставаясь при этом самим собой, ведь это по-настоящему, это искренне. Благодарю за внимание.

Над землёй, где границы определяют судьбы и миллионы голосов растворяются в грохоте конфликтов, летит стая птиц – вечные наблюдатели мира, свидетели его несметных красок и безмолвных трагедий. Они не знают предрассудков, не ощущают боли разделённых земель, но видят всё: от слёз беженцев у беспощадных границ до торжественного единения верующих, собравшихся у священных святилищ. Их крылья несут истории, невиданные для человеческого глаза, а их песни – эхо древних легенд и современных мук.

Эта книга – путешествие сквозь время и пространство, рассказанное устами тех, кто наблюдает сверху, не подчиняясь земным законам. Мы пройдём от пустынных берегов мексиканских границ до пылающего сердца Аравии, от теней заброшенных городов до живых шрамов современных конфликтов. Каждая остановка – это мгновение, запечатлённое в бесконечном полёте, каждый регион – отражение вечного противостояния мечты и реальности, где древность и современность сплетаются в единое полотно человеческой судьбы.

Сборник статей старого журналиста – это искреннее и глубокое размышление о предназначении его профессии и роли старости в жизни. Автор делится личным опытом, раскрывая, как журналистика стала не просто работой, а смыслом, связующим звеном между прошлым и будущим. В этих текстах – философия слова, рефлексия о времени, важности памяти и неизбежности изменений. Книга – это своего рода завещание для тех, кто верит в силу слова и ищет ответы на вопросы жизни, профессии и старости. Сборник будет дополняться. Читатели могут предложить тему для следующей статьи (писать в комментариях).

Книга о том, что нам надо задумываться о том, как мы относимся к природе. Она идеальна, как и мы

Это нелинейный поток сознания, где автор, используя образы, метафоры и философские рассуждения, затрагивает глубокие вопросы о природе существования, смысле жизни, роли человека в мире и взаимосвязи между отдельным человеком и космосом. Работа привлекает внимание своей оригинальностью и многоплановостью, не ограничиваясь рамками какой-либо конкретной жанровой классификации.

Что, если именно сегодня – это последний день, когда ты можешь исполнить свое предназначение? Готов ли ты к этому? Понимаешь ли вообще, зачем живешь? Проснувшись сегодня и столкнувшись с неведомым, мэр Западного Городка Петр Иванович Заснувший задал себе такие же вопросы…

По пустынной и скалистой местности бредут мужчина и женщина. Их путь долог и тяжёл. Их путь не имеет цели. Имя им – Адам и Ева. Смогут ли они найти своё место в новом для них безымянном мире?