Под Богом. Ленгоры

«…Останкино – вообще прекрасный и удивительный район: тут и башня, которая чуть не двадцать лет была высочайшим зданием в мире, и образцовейший парк имени главного чекиста с усадьбой графа Шереметева при входе, и антисоветские коттеджи советских космонавтов, и центральный аппарат зомбирования народа, и весь цирк телеуродов за тройным милицейским кордоном, и безразмерный Ботанический сад, один черт знает чем засаженный.

Но настоящая жемчужина Останкина – это, конечно, ВДНХ…»

Новый сборник продолжает традиции бестселлеров “Москва: место встречи”, “В Питере жить” и “Птичий рынок”.

“Без очереди” составлен из рассказов и эссе о советской эпохе. Время действия – молодость, место – одна шестая часть суши. Авторы этой книги – пионервожатый Евгений Водолазкин, модница Людмила Улицкая, Александр Генис, путешествующий по республикам автостопом, Марина Степнова, очутившаяся в южной сказке Молдавской ССР, студент Алексей Варламов, давший присягу служить Советскому Союзу, Михаил Шишкин, сочинивший поэму о далеком Райцентре, а также Андрей Филимонов, Ольга Вельчинская, Глеб Шульпяков, Михаил Бутов, Елена Долгопят, Дмитрий Захаров, Василий Снеговский, Иван Цыбин, Наталья Зимянина, Светлана Мосова, Марина Попова и многие другие…

Издание иллюстрировано рисунками писательницы и художницы Саши Николаенко.

“Птичий рынок” – новый сборник рассказов известных писателей, продолжающий традиции бестселлеров “Москва: место встречи” и “В Питере жить”: тридцать семь авторов под одной обложкой.

Герои книги – животные домашние: кот Евгения Водолазкина, Анны Матвеевой, Александра Гениса, такса Дмитрия Воденникова, осел в рассказе Наринэ Абгарян, плюшевый щенок у Людмилы Улицкой, козел у Романа Сенчина, муравьи Алексея Сальникова; и недомашние: лобстер Себастьян, которого Татьяна Толстая увидела в аквариуме и подружилась, медуза-крестовик, ужалившая Василия Авченко в Амурском заливе, удав Андрея Филимонова, путешествующий по канализации, и крокодил, у которого взяла интервью Ксения Букша… Составители сборника – издатель Елена Шубина и редактор Алла Шлыкова. Издание иллюстрировано рисунками молодой петербургской художницы Арины Обух.

«…Зимой, чтобы попасть из Тушино в район Речного вокзала, люди ходили по льду. Это быстрее, чем ждать 199-й автобус, которого надо было сначала дождаться, потом он ехал по бульвару Яна Райниса, по улице Героев Панфиловцев, по улице Фомичевой, по улице Свободы, по Московской кольцевой автомобильной дороге, по Ленинградскому шоссе, по Беломорской улице, по Смольной улице, по Фестивальной улице, а так – сразу, по прямой, или, как некоторые говорят, напрямки, по льду, по снегу, и вот ты уже на Речном вокзале, у обледенелых бездействующих причалов…»

«…Мечты о коммунизме привели к упразднению контролеров. В трамваях, автобусах, троллейбусах поставили кассы, куда надо было кинуть денежку и самому себе открутить билет. Добровольные контролеры возле касс следили, сколько ты кинул денег, сколько собираешь сдачи. Потому что публика делилась на честную, которая платила, нечестную, которая ехала без билета (как я), и бесчестную, которая стояла возле кассы и собирала сдачу, сколько могла. Кинет пятачок, а собирает полтинник…»

«…Помню, как в старших классах, отгородившись от спящей сестренки дверью шкафа, я писала по ночам сочинения, а из открытого окна слышались кремлевские куранты. Я вывешивалась за окно, держась коленками за подоконник, и смотрела на крышу дома – если бы мама увидела, она бы сразу умерла. Мне было интересно, какие там звезды…»

«…Вы помните старые московские окна? Деревянная, когда-то белая, скорее всего, еще дореволюционная рама в трещинках и шелухе краски. Очень грязное стекло (мыли два раза в год, а чаще один – весной). Закрашенные этой же краской и потому застывшие намертво шпингалеты: хочешь открыть – постучи молотком. Между рамами лежит валик из ваты, можно украсить звездочками из фольги – Новый год. Эта красота лежала у всех зиму напролет – может, заодно для тепла? А изнутри и первая, и вторая рама – вернее, щели в них – заклеивались полосками бумаги на крахмальном клейстере. Оставалась только форточка – как люк в подводной лодке…»

«…Лет девяти от роду я – сейчас уже не помню где – прочитал про трагедию на Ходынском поле во время коронационных торжеств Николая Второго и, надо сказать, никак не связал ее с тем лугом, по которому летом чуть не ежедневно гулял с родителями многие годы. Тем более что никаких могил или памятных знаков на Ходынке никогда не было. Никто не хотел, чтобы эту страшную (во время давки на Ходынском поле погибло почти полторы тысячи человек) и невыносимо бессмысленную трагедию (до полумиллиона людей собрались на Ходынке, привлеченные красивым зрелищем коронации и в не меньшей степени обещанием богатых подарков: а всего-то раздавали сайку, кусок вареной колбасы, пряник и пивную кружку) лишний раз вспоминали…»

«…Я помню, как садилось солнце за Белорусским вокзалом, какой белой, точно в снегу, была площадь перед ним в сорок третьем, четвертом и пятом.

Мама водила меня по утрам через мост на 1-ю улицу Ямского Поля (это здание недавно снесли), а площадь была белой от бинтов и простыней: раненых на носилках, в ожидании медицинских автобусов, клали на землю.

Я помню американские “студебеккеры” и вкус мягкой колбасы из железных банок, ее тоже присылали из Америки, я помню…»

«…Сейчас уже забыли, что такое настоящие бублики. Продавцы булочных забыли, и сами пекари тоже забыли напрочь, к сожалению. Потому что бубликом сейчас называется просто хлеб колечком, и не более того. Куда-то пропало настоящее бубличное тесто – крутое, вязкое и чуть сладковатое. Бублики были двух сортов, но не все это знали. Прекрасные шестикопеечные бублики с маком продавались везде. Но мало кто знал, что есть на свете чистые, без мака, свежие и горячие, с тончайшей, нежно хрустящей, чуть подрумяненной корочкой – бублики за пять копеек. Да и откуда людям было знать про эти упоительные бублики, если они продавались едва ли не в единственном месте – как раз рядом с нашим домом…»

«…«Никола в Пыжах». Так храм назван из-за стрелецкого головы Богдана Пыжова. Слобода его полка́ – избы да огороды – располагалась вокруг. Полковник ходил в походы. Против него бунтовали. А когда недовольных наказали кнутом, стрельцы учинили обширный бунт под названием Хованщина. Командиров сбрасывали с колоколен, ворвались в Кремль, перерезали многих бояр и на время сломили власть…»

«…Облавы прошли в один день. И рынок фактически опустел. Что конкретно стало катализатором той облавы, неизвестно. Возможно, сыграло свою роль и то, что рядом с Ленинградским проспектом стали строить дома для артистов и писателей. Может быть, кто-то из них пожаловался на неопрятный вид нищих инвалидов и их ежевечерние застолья. Может быть, какой-то чиновник решил, что такое соседство несовместимо. Теперь уже и не узнаешь…»

«Истребитель» – роман о советских летчиках, «соколах Сталина». Они пересекали Северный полюс, торили воздушные тропы в Америку. Их жизнь – метафора преодоления во имя высшей цели, доверия народа и вождя. Дмитрий Быков попытался заглянуть по ту сторону идеологии, понять, что за сила управляла советской историей. Слово «истребитель» в романе – многозначное. В тридцатые годы в СССР каждый представитель «новой нации» одновременно мог быть и истребителем, и истребляемым – в зависимости от обстоятельств. Многие сюжетные повороты романа, рассказывающие о подвигах в небе и подковерных сражениях в инстанциях, хорошо иллюстрируют эту главу нашей истории.

История прокатывается по живым людям, как каток. Как огромное страшное колесо, кого-то оставляя целым, а кого-то разрывая надвое. Человек «до» слома эпохи и он же «после» слома – один ли это человек, или рождается непредсказуемый кентавр, способный на геройство и подлость одновременно?

В новом романе Дмитрия Быкова «ИКС» рассказана потрясающая история великого советского писателя, потерявшего половину своей личности на пути к славе. Быков вскрывает поистине дантовские круги ада, спрятанные в одной душе, и даже находит волшебную формулу бессмертия…

Новый роман Дмитрия Быкова – как всегда, яркий эксперимент. Три разные истории объединены временем и местом. Конец тридцатых и середина 1941-го. Студенты ИФЛИ, возвращение из эмиграции, безумный филолог, который решил, что нашел способ влиять текстом на главные решения в стране. В воздухе разлито предчувствие войны, которую и боятся, и торопят герои романа. Им кажется, она разрубит все узлы…

Содержит нецензурную брань.

Миуссы Людмилы Улицкой и Ольги Трифоновой, Ленгоры Дмитрия Быкова, ВДНХ Дмитрия Глуховского, «тучерез» в Гнездниковском переулке Марины Москвиной, Матвеевское (оно же Ближняя дача) Александра Архангельского, Рождественка Андрея Макаревича, Ордынка Сергея Шаргунова… У каждого своя история и своя Москва, но на пересечении узких переулков и шумных проспектов так легко найти место встречи!

Все тексты написаны специально для этой книги.

Книга иллюстрирована московскими акварелями Алёны Дергилёвой

«История пропавшего в 2012 году и найденного год спустя самолета «Ан-2», а также таинственные сигналы с него, оказавшиеся обычными помехами, дали мне толчок к сочинению этого романа, и глупо было бы от этого открещиваться. Некоторые из первых читателей заметили, что в «Сигналах» прослеживается сходство с моим первым романом «Оправдание». Очень может быть, поскольку герои обеих книг идут не зная куда, чтобы обрести не пойми что. Такой сюжет предоставляет наилучшие возможности для своеобразной инвентаризации страны, которую, кажется, не зазорно проводить раз в 15 лет».

Дмитрий Быков

Дмитрий Быков – одна из самых заметных фигур современной литературной жизни. Поэт, публицист, критик и – постоянный возмутитель спокойствия. Роман «Оправдание» – его первое сочинение в прозе, и в нем тоже в полной мере сказалась парадоксальность мышления автора. Писатель предлагает свою, фантастическую версию печальных событий российской истории минувшего столетия: жертвы сталинского террора (выстоявшие на допросах) были не расстреляны, а сосланы в особые лагеря, где выковывалась порода сверхлюдей – несгибаемых, неуязвимых, нечувствительных к жаре и холоду. И после смерти Сталина они начали возникать из небытия – в квартирах родных и близких раздаются странные телефонные звонки, назначаются тайные встречи. Один из «выживших» – знаменитый писатель Исаак Бабель...

Неадаптированный рассказ популярного автора (более 3000 слов, с опорой на лексический минимум 2-го сертификационного уровня (В2)). Лексические и страноведческие комментарии, тестовые задания, ключи, словарь, иллюстрации.

Дмитрий Быков снова удивляет читателей: он написал авантюрный роман, взяв за основу событие, казалось бы, «академическое» – реформу русской орфографии в 1918 году. Роман весь пронизан литературной игрой и одновременно очень серьезен; в нем кипят страсти и ставятся «проклятые вопросы»; действие происходит то в Петрограде, то в Крыму сразу после революции или... сейчас? Словом, «Орфография» – веселое и грустное повествование о злоключениях русской интеллигенции в XX столетии...

Номинант шорт-листа Российской национальной литературной премии «Национальный Бестселлер» 2003 года.

«В каждой Женщине есть свет. Если мужчине хватает и ума, и мужества подставиться под это свет, то он способен получить то, что только и может привести к прозрению мужчину – Любовь Женщины». Книгу Владимира Симонова «Поиск бархатных перчаток» надо читать с чашечкой кофе или в гамаке… Чтобы свет вдохновлял солнечными бликами… Предваряя встречу с Женщиной…

Рассказ о смерти и о жизни, о необходимости стремления и покаяния, как главного личного условия для достижения любого желаемого. И, прежде всего, для сохранения самой жизни.

Преподаватель: На самом деле русский язык известен своей сложной структурой предложений, которая часто включает в себя несколько предложений и подпунктов. Студентам, изучающим русский язык, часто приходится разбирать и анализировать эти сложные предложения, чтобы понять их смысл. В русском языке мы можем включать в одно предложение очень много информации, что может сделать его довольно длинным. Но это также позволяет выражаться более точно и нюансированно.

Не каждому в этом мире может быть даровано счастье. Кому же повезет обрести его?

Пейзажная, философская и гражданская лирика – темы небольшого поэтического сборника ранних стихотворений автора.

Каждого из нас перед сном посещают разные мысли, будь то размышления о смысле жизни, о боге, о любви и страхе. Эти тараканы разбегаются к рассвету, оставляя горьковатый привкус бытия.

Мальчик Андрей Викторов фанат хоккейного клуба "СКА". Он болеет за эту команду, поддерживает ее и сам занимается хоккеем. Когда он становится взрослый, Андрей пробивается в профессиональный хоккей. Он начинает играть за команду, за которую болел в детстве.

В книгу петербургского писателя вошли три повести – «полифоническая», «трагическая» и «фантастическая». Каждая из них – своеобразное осмысление автором мира, не похожего ни на какой другой, одна из которых разворачивает перед читателем широкую картину взаимоотношений людей на фоне быстротекущих общественных процессов.Миры автора невероятны и фантастичны, его видение противоречиво и парадоксально, а его произведениям трудно найти аналоги.

Главный герой романа – Никто. А Никто может быть кем угодно, и этот Никто пишет стихи, проходящие через все произведение. Стихи его не претендуют на высокую поэзию, а как говорит сам автор, являются «рифмованием». Смешение реализма, абсурда и фантастики производит необычное впечатление – оно выбивается из практики традиционного построения сюжета, тем оно и ценно.

У Мякина, героя этой книги, нет имени, нет лица, весьма неопределенно обозначены возраст и род занятий. Можно подумать, что фамилия у него говорящая – этакий безвольный, податливый человек. Но читателю легко понять, что это не так, наблюдая с какой целеустремленностью, с какой твердостью крушит он собственную жизнь. Он хочет найти в себе нового, свободного человека. Но что такое свобода? От чего свободен Мякин, нужна ли ему эта свобода и куда она его приведёт?