Москва: место встречи (сборник)

«…Останкино – вообще прекрасный и удивительный район: тут и башня, которая чуть не двадцать лет была высочайшим зданием в мире, и образцовейший парк имени главного чекиста с усадьбой графа Шереметева при входе, и антисоветские коттеджи советских космонавтов, и центральный аппарат зомбирования народа, и весь цирк телеуродов за тройным милицейским кордоном, и безразмерный Ботанический сад, один черт знает чем засаженный.

Но настоящая жемчужина Останкина – это, конечно, ВДНХ…»

Новый сборник продолжает традиции бестселлеров “Москва: место встречи”, “В Питере жить” и “Птичий рынок”.

“Без очереди” составлен из рассказов и эссе о советской эпохе. Время действия – молодость, место – одна шестая часть суши. Авторы этой книги – пионервожатый Евгений Водолазкин, модница Людмила Улицкая, Александр Генис, путешествующий по республикам автостопом, Марина Степнова, очутившаяся в южной сказке Молдавской ССР, студент Алексей Варламов, давший присягу служить Советскому Союзу, Михаил Шишкин, сочинивший поэму о далеком Райцентре, а также Андрей Филимонов, Ольга Вельчинская, Глеб Шульпяков, Михаил Бутов, Елена Долгопят, Дмитрий Захаров, Василий Снеговский, Иван Цыбин, Наталья Зимянина, Светлана Мосова, Марина Попова и многие другие…

Издание иллюстрировано рисунками писательницы и художницы Саши Николаенко.

“Птичий рынок” – новый сборник рассказов известных писателей, продолжающий традиции бестселлеров “Москва: место встречи” и “В Питере жить”: тридцать семь авторов под одной обложкой.

Герои книги – животные домашние: кот Евгения Водолазкина, Анны Матвеевой, Александра Гениса, такса Дмитрия Воденникова, осел в рассказе Наринэ Абгарян, плюшевый щенок у Людмилы Улицкой, козел у Романа Сенчина, муравьи Алексея Сальникова; и недомашние: лобстер Себастьян, которого Татьяна Толстая увидела в аквариуме и подружилась, медуза-крестовик, ужалившая Василия Авченко в Амурском заливе, удав Андрея Филимонова, путешествующий по канализации, и крокодил, у которого взяла интервью Ксения Букша… Составители сборника – издатель Елена Шубина и редактор Алла Шлыкова. Издание иллюстрировано рисунками молодой петербургской художницы Арины Обух.

«…Зимой, чтобы попасть из Тушино в район Речного вокзала, люди ходили по льду. Это быстрее, чем ждать 199-й автобус, которого надо было сначала дождаться, потом он ехал по бульвару Яна Райниса, по улице Героев Панфиловцев, по улице Фомичевой, по улице Свободы, по Московской кольцевой автомобильной дороге, по Ленинградскому шоссе, по Беломорской улице, по Смольной улице, по Фестивальной улице, а так – сразу, по прямой, или, как некоторые говорят, напрямки, по льду, по снегу, и вот ты уже на Речном вокзале, у обледенелых бездействующих причалов…»

«…Помню, как в старших классах, отгородившись от спящей сестренки дверью шкафа, я писала по ночам сочинения, а из открытого окна слышались кремлевские куранты. Я вывешивалась за окно, держась коленками за подоконник, и смотрела на крышу дома – если бы мама увидела, она бы сразу умерла. Мне было интересно, какие там звезды…»

«…Мечты о коммунизме привели к упразднению контролеров. В трамваях, автобусах, троллейбусах поставили кассы, куда надо было кинуть денежку и самому себе открутить билет. Добровольные контролеры возле касс следили, сколько ты кинул денег, сколько собираешь сдачи. Потому что публика делилась на честную, которая платила, нечестную, которая ехала без билета (как я), и бесчестную, которая стояла возле кассы и собирала сдачу, сколько могла. Кинет пятачок, а собирает полтинник…»

«…Вы помните старые московские окна? Деревянная, когда-то белая, скорее всего, еще дореволюционная рама в трещинках и шелухе краски. Очень грязное стекло (мыли два раза в год, а чаще один – весной). Закрашенные этой же краской и потому застывшие намертво шпингалеты: хочешь открыть – постучи молотком. Между рамами лежит валик из ваты, можно украсить звездочками из фольги – Новый год. Эта красота лежала у всех зиму напролет – может, заодно для тепла? А изнутри и первая, и вторая рама – вернее, щели в них – заклеивались полосками бумаги на крахмальном клейстере. Оставалась только форточка – как люк в подводной лодке…»

«…Лет девяти от роду я – сейчас уже не помню где – прочитал про трагедию на Ходынском поле во время коронационных торжеств Николая Второго и, надо сказать, никак не связал ее с тем лугом, по которому летом чуть не ежедневно гулял с родителями многие годы. Тем более что никаких могил или памятных знаков на Ходынке никогда не было. Никто не хотел, чтобы эту страшную (во время давки на Ходынском поле погибло почти полторы тысячи человек) и невыносимо бессмысленную трагедию (до полумиллиона людей собрались на Ходынке, привлеченные красивым зрелищем коронации и в не меньшей степени обещанием богатых подарков: а всего-то раздавали сайку, кусок вареной колбасы, пряник и пивную кружку) лишний раз вспоминали…»

«…Я помню, как садилось солнце за Белорусским вокзалом, какой белой, точно в снегу, была площадь перед ним в сорок третьем, четвертом и пятом.

Мама водила меня по утрам через мост на 1-ю улицу Ямского Поля (это здание недавно снесли), а площадь была белой от бинтов и простыней: раненых на носилках, в ожидании медицинских автобусов, клали на землю.

Я помню американские “студебеккеры” и вкус мягкой колбасы из железных банок, ее тоже присылали из Америки, я помню…»

«…«Никола в Пыжах». Так храм назван из-за стрелецкого головы Богдана Пыжова. Слобода его полка́ – избы да огороды – располагалась вокруг. Полковник ходил в походы. Против него бунтовали. А когда недовольных наказали кнутом, стрельцы учинили обширный бунт под названием Хованщина. Командиров сбрасывали с колоколен, ворвались в Кремль, перерезали многих бояр и на время сломили власть…»

«…Сейчас уже забыли, что такое настоящие бублики. Продавцы булочных забыли, и сами пекари тоже забыли напрочь, к сожалению. Потому что бубликом сейчас называется просто хлеб колечком, и не более того. Куда-то пропало настоящее бубличное тесто – крутое, вязкое и чуть сладковатое. Бублики были двух сортов, но не все это знали. Прекрасные шестикопеечные бублики с маком продавались везде. Но мало кто знал, что есть на свете чистые, без мака, свежие и горячие, с тончайшей, нежно хрустящей, чуть подрумяненной корочкой – бублики за пять копеек. Да и откуда людям было знать про эти упоительные бублики, если они продавались едва ли не в единственном месте – как раз рядом с нашим домом…»

«…Облавы прошли в один день. И рынок фактически опустел. Что конкретно стало катализатором той облавы, неизвестно. Возможно, сыграло свою роль и то, что рядом с Ленинградским проспектом стали строить дома для артистов и писателей. Может быть, кто-то из них пожаловался на неопрятный вид нищих инвалидов и их ежевечерние застолья. Может быть, какой-то чиновник решил, что такое соседство несовместимо. Теперь уже и не узнаешь…»

«Истребитель» – роман о советских летчиках, «соколах Сталина». Они пересекали Северный полюс, торили воздушные тропы в Америку. Их жизнь – метафора преодоления во имя высшей цели, доверия народа и вождя. Дмитрий Быков попытался заглянуть по ту сторону идеологии, понять, что за сила управляла советской историей. Слово «истребитель» в романе – многозначное. В тридцатые годы в СССР каждый представитель «новой нации» одновременно мог быть и истребителем, и истребляемым – в зависимости от обстоятельств. Многие сюжетные повороты романа, рассказывающие о подвигах в небе и подковерных сражениях в инстанциях, хорошо иллюстрируют эту главу нашей истории.

История прокатывается по живым людям, как каток. Как огромное страшное колесо, кого-то оставляя целым, а кого-то разрывая надвое. Человек «до» слома эпохи и он же «после» слома – один ли это человек, или рождается непредсказуемый кентавр, способный на геройство и подлость одновременно?

В новом романе Дмитрия Быкова «ИКС» рассказана потрясающая история великого советского писателя, потерявшего половину своей личности на пути к славе. Быков вскрывает поистине дантовские круги ада, спрятанные в одной душе, и даже находит волшебную формулу бессмертия…

Новый роман Дмитрия Быкова – как всегда, яркий эксперимент. Три разные истории объединены временем и местом. Конец тридцатых и середина 1941-го. Студенты ИФЛИ, возвращение из эмиграции, безумный филолог, который решил, что нашел способ влиять текстом на главные решения в стране. В воздухе разлито предчувствие войны, которую и боятся, и торопят герои романа. Им кажется, она разрубит все узлы…

Содержит нецензурную брань.

«История пропавшего в 2012 году и найденного год спустя самолета «Ан-2», а также таинственные сигналы с него, оказавшиеся обычными помехами, дали мне толчок к сочинению этого романа, и глупо было бы от этого открещиваться. Некоторые из первых читателей заметили, что в «Сигналах» прослеживается сходство с моим первым романом «Оправдание». Очень может быть, поскольку герои обеих книг идут не зная куда, чтобы обрести не пойми что. Такой сюжет предоставляет наилучшие возможности для своеобразной инвентаризации страны, которую, кажется, не зазорно проводить раз в 15 лет».

Дмитрий Быков

Дмитрий Быков – одна из самых заметных фигур современной литературной жизни. Поэт, публицист, критик и – постоянный возмутитель спокойствия. Роман «Оправдание» – его первое сочинение в прозе, и в нем тоже в полной мере сказалась парадоксальность мышления автора. Писатель предлагает свою, фантастическую версию печальных событий российской истории минувшего столетия: жертвы сталинского террора (выстоявшие на допросах) были не расстреляны, а сосланы в особые лагеря, где выковывалась порода сверхлюдей – несгибаемых, неуязвимых, нечувствительных к жаре и холоду. И после смерти Сталина они начали возникать из небытия – в квартирах родных и близких раздаются странные телефонные звонки, назначаются тайные встречи. Один из «выживших» – знаменитый писатель Исаак Бабель...

Неадаптированный рассказ популярного автора (более 3000 слов, с опорой на лексический минимум 2-го сертификационного уровня (В2)). Лексические и страноведческие комментарии, тестовые задания, ключи, словарь, иллюстрации.

Сексуальная революция считается следствием социальной: раскрепощение приводит к новым формам семьи, к небывалой простоте нравов… Эта книга доказывает, что всё обстоит ровно наоборот. Проза, поэзия и драматургия двадцатых – естественное продолжение русского Серебряного века с его пряным эротизмом и манией самоубийства, расцветающими обычно в эпоху реакции. Русская сексуальная революция была следствием отчаяния, результатом глобального разочарования в большевистском перевороте. Литература нэпа с ее удивительным сочетанием искренности, безвкусицы и непредставимой в СССР откровенности осталась уникальным памятником этой абсурдной и экзотической эпохи (Дмитрий Быков).

В сборник вошли проза, стихи, пьесы Владимира Маяковского, Андрея Платонова, Алексея Толстого, Евгения Замятина, Николая Заболоцкого, Пантелеймона Романова, Леонида Добычина, Сергея Третьякова, а также произведения двадцатых годов, которые переиздаются впервые и давно стали библиографической редкостью.

Дмитрий Быков снова удивляет читателей: он написал авантюрный роман, взяв за основу событие, казалось бы, «академическое» – реформу русской орфографии в 1918 году. Роман весь пронизан литературной игрой и одновременно очень серьезен; в нем кипят страсти и ставятся «проклятые вопросы»; действие происходит то в Петрограде, то в Крыму сразу после революции или... сейчас? Словом, «Орфография» – веселое и грустное повествование о злоключениях русской интеллигенции в XX столетии...

Номинант шорт-листа Российской национальной литературной премии «Национальный Бестселлер» 2003 года.

Мы часто не замечаем вокруг себя хороших и по-настоящему добрых, отзывчивых людей. Их дела и поступки не всегда хорошо известны, а подвиги порой остаются в тени, особенно, когда это касается повседневной жизни. Но таких людей не так уж мало вокруг, оглянитесь, присмотритесь – и вы увидите их рядом, а может, это как раз про таких как вы?

Эта книга погружает читателя в глубокие миры, где переплетаются протест и надежда, когда любовь становится единственным щитом против бескрайных ужасов, принесенных войной. Главные герои, Анна и Виктор, оказались связаны не только чувства романтики, но и трагические обстоятельства, заставившие их видеть мир в темных, мрачных цветах. В их истории скрыто множество вопросов, на которые нет однозначных ответов, но которые лишь усиливают волнение и накал страстей.

Уже несколько лет город пытается оправиться от катастрофы, сотворённой колдуном Никлаусом. Его имя больше не вызывает страха, но дом (вернее, то, что от него осталось) по-прежнему скрывает множество тайн. Группа авантюристов, возглавляемая Дастином, отправляется на пепелище в поисках древнего артефакта – Чёрного гримуара.

В этой трогательной и лиричной истории перед нами предстаёт юная героиня по имени Анна, покинувшая этот мир, но не оставившая его навсегда. Вместе с большой белой кошкой Снежей она отправляется к отчему дому, чтобы принести своим родителям букет алых маков.

Этот букет – не просто символ прощания, это напоминание о вечной любви, которая не знает границ, и о том, как важно хранить воспоминания. История пронизана нежностью и глубокой тоской, она показывает, что любовь может преодолеть даже самые трудные расставания.

Роман «Где мои джинсы?» совсем не о поиске столь необходимого предмета гардероба для выхода в свет. Кира Тихомиров, главный герой и рассказчик, через события последних нескольких месяцев его жизни пытается пробраться к настоящим страхам, населяющим его душу. Возможно, даже побороть их, разделить или принять. Саморазрушение и самобичевание помогают продвинуться и одновременно отталкивают его от поиска цели и преодоления трусости, встречающейся в жизни практически каждого обычного парня. Лирический рассказчик опирается на незыблемые принципы из основ своего воспитания, ищет поддержки и понимания

В центре повествования – команда исследователей во главе с Марком, стремящаяся использовать магию для улучшения жизни в своем сообществе. Столкнувшись с предвзятостью местных жителей, они организуют собрание для обмена открытиями и развеивания мифов о магии. Команда преодолевает испытания и взаимодействует с призраками прошлого, осознавая свою роль как защитников света. Их работа открывает новые горизонты понимания и подчеркивает важность открытости и знаний для создания безопасного сообщества.

Веселые приключения кота Барона и его друзей, в которых они пытаются научиться наукам, прогоняют воров, знакомятся с инопланетянином, летают в Африку и ещё много чего другого.

Среди людей часто встречаются такие понятия как спор, враждебность, любовь или, даже, ненависть. Все эти слова являются абстрактными, для них нет точного определения или границ, и каждый человек сам ищет их определение. Среди таких слов мы часто встречаем понятие "счастье". Оно непростое, и люди ищут его, пытаются повторить жизненные сценарии других, к кому оно пришло, представляют жизнь, когда они его обретут. Но стоит ли оно того? Почему ему уделяют столько внимания? Таким вопросом задался Евгений на пути домой после тяжёлого дня, и, даже, не представляя такого исхода нашёл свой ответ, хотя, какой ценой…

Данный рассказ повествует о жизни обычного человека, который лишь начинает свой самостоятельный жизненный путь, но уже встречает на нём серьёзные проблемы. История будет полезна для любого человека, который, хоть когда-нибудь задавался вопросом о смысле бытия или просто хочет на вечер окунуться в жизнь молодого человека, ещё не понявшего себя и мир вокруг него.

Одинокий интроверт иронично путешествует по Янцзы, пытаясь убежать от прошлого. История о борьбе с потерями, поиске смысла в трещинах повседневной рутины и попытке убежать от себя. Между философией и юмором, магическим реализмом и тонкой сатирой сборник переосмысляет понятие одиночества. Драма по мотивам личных дневников, где каждая мелочь становится символом. Книга содержит нецензурную брань.

Мини рассказы или, как я их ласково называю «новеллы», родились в ходе профессиональной деятельности и обычных встреч с друзьями. Мы проходим знакомые ситуации, и желания у нас зачастую одни и те же. А вот пути порой настолько непредсказуемы, что фантазия так не завернет, как жизнь.Посещаете вы психолога или боитесь сделать этот шаг? Книга в диалоговом жанре вам придется по душе и по нужде.Читайте, узнавайте себя и оставляйте отклик. Быть может, как раз в нем кто-то другой увидит себя.