Ходынка

Миуссы Людмилы Улицкой и Ольги Трифоновой, Ленгоры Дмитрия Быкова, ВДНХ Дмитрия Глуховского, «тучерез» в Гнездниковском переулке Марины Москвиной, Матвеевское (оно же Ближняя дача) Александра Архангельского, Рождественка Андрея Макаревича, Ордынка Сергея Шаргунова… У каждого своя история и своя Москва, но на пересечении узких переулков и шумных проспектов так легко найти место встречи!

Все тексты написаны специально для этой книги.

Книга иллюстрирована московскими акварелями Алёны Дергилёвой

«…Останкино – вообще прекрасный и удивительный район: тут и башня, которая чуть не двадцать лет была высочайшим зданием в мире, и образцовейший парк имени главного чекиста с усадьбой графа Шереметева при входе, и антисоветские коттеджи советских космонавтов, и центральный аппарат зомбирования народа, и весь цирк телеуродов за тройным милицейским кордоном, и безразмерный Ботанический сад, один черт знает чем засаженный.

Но настоящая жемчужина Останкина – это, конечно, ВДНХ…»

Новый сборник продолжает традиции бестселлеров “Москва: место встречи”, “В Питере жить” и “Птичий рынок”.

“Без очереди” составлен из рассказов и эссе о советской эпохе. Время действия – молодость, место – одна шестая часть суши. Авторы этой книги – пионервожатый Евгений Водолазкин, модница Людмила Улицкая, Александр Генис, путешествующий по республикам автостопом, Марина Степнова, очутившаяся в южной сказке Молдавской ССР, студент Алексей Варламов, давший присягу служить Советскому Союзу, Михаил Шишкин, сочинивший поэму о далеком Райцентре, а также Андрей Филимонов, Ольга Вельчинская, Глеб Шульпяков, Михаил Бутов, Елена Долгопят, Дмитрий Захаров, Василий Снеговский, Иван Цыбин, Наталья Зимянина, Светлана Мосова, Марина Попова и многие другие…

Издание иллюстрировано рисунками писательницы и художницы Саши Николаенко.

“Птичий рынок” – новый сборник рассказов известных писателей, продолжающий традиции бестселлеров “Москва: место встречи” и “В Питере жить”: тридцать семь авторов под одной обложкой.

Герои книги – животные домашние: кот Евгения Водолазкина, Анны Матвеевой, Александра Гениса, такса Дмитрия Воденникова, осел в рассказе Наринэ Абгарян, плюшевый щенок у Людмилы Улицкой, козел у Романа Сенчина, муравьи Алексея Сальникова; и недомашние: лобстер Себастьян, которого Татьяна Толстая увидела в аквариуме и подружилась, медуза-крестовик, ужалившая Василия Авченко в Амурском заливе, удав Андрея Филимонова, путешествующий по канализации, и крокодил, у которого взяла интервью Ксения Букша… Составители сборника – издатель Елена Шубина и редактор Алла Шлыкова. Издание иллюстрировано рисунками молодой петербургской художницы Арины Обух.

«…Зимой, чтобы попасть из Тушино в район Речного вокзала, люди ходили по льду. Это быстрее, чем ждать 199-й автобус, которого надо было сначала дождаться, потом он ехал по бульвару Яна Райниса, по улице Героев Панфиловцев, по улице Фомичевой, по улице Свободы, по Московской кольцевой автомобильной дороге, по Ленинградскому шоссе, по Беломорской улице, по Смольной улице, по Фестивальной улице, а так – сразу, по прямой, или, как некоторые говорят, напрямки, по льду, по снегу, и вот ты уже на Речном вокзале, у обледенелых бездействующих причалов…»

«…Мечты о коммунизме привели к упразднению контролеров. В трамваях, автобусах, троллейбусах поставили кассы, куда надо было кинуть денежку и самому себе открутить билет. Добровольные контролеры возле касс следили, сколько ты кинул денег, сколько собираешь сдачи. Потому что публика делилась на честную, которая платила, нечестную, которая ехала без билета (как я), и бесчестную, которая стояла возле кассы и собирала сдачу, сколько могла. Кинет пятачок, а собирает полтинник…»

«…Помню, как в старших классах, отгородившись от спящей сестренки дверью шкафа, я писала по ночам сочинения, а из открытого окна слышались кремлевские куранты. Я вывешивалась за окно, держась коленками за подоконник, и смотрела на крышу дома – если бы мама увидела, она бы сразу умерла. Мне было интересно, какие там звезды…»

«…Вы помните старые московские окна? Деревянная, когда-то белая, скорее всего, еще дореволюционная рама в трещинках и шелухе краски. Очень грязное стекло (мыли два раза в год, а чаще один – весной). Закрашенные этой же краской и потому застывшие намертво шпингалеты: хочешь открыть – постучи молотком. Между рамами лежит валик из ваты, можно украсить звездочками из фольги – Новый год. Эта красота лежала у всех зиму напролет – может, заодно для тепла? А изнутри и первая, и вторая рама – вернее, щели в них – заклеивались полосками бумаги на крахмальном клейстере. Оставалась только форточка – как люк в подводной лодке…»

«…Сейчас уже забыли, что такое настоящие бублики. Продавцы булочных забыли, и сами пекари тоже забыли напрочь, к сожалению. Потому что бубликом сейчас называется просто хлеб колечком, и не более того. Куда-то пропало настоящее бубличное тесто – крутое, вязкое и чуть сладковатое. Бублики были двух сортов, но не все это знали. Прекрасные шестикопеечные бублики с маком продавались везде. Но мало кто знал, что есть на свете чистые, без мака, свежие и горячие, с тончайшей, нежно хрустящей, чуть подрумяненной корочкой – бублики за пять копеек. Да и откуда людям было знать про эти упоительные бублики, если они продавались едва ли не в единственном месте – как раз рядом с нашим домом…»

«…Я помню, как садилось солнце за Белорусским вокзалом, какой белой, точно в снегу, была площадь перед ним в сорок третьем, четвертом и пятом.

Мама водила меня по утрам через мост на 1-ю улицу Ямского Поля (это здание недавно снесли), а площадь была белой от бинтов и простыней: раненых на носилках, в ожидании медицинских автобусов, клали на землю.

Я помню американские “студебеккеры” и вкус мягкой колбасы из железных банок, ее тоже присылали из Америки, я помню…»

«…«Никола в Пыжах». Так храм назван из-за стрелецкого головы Богдана Пыжова. Слобода его полка́ – избы да огороды – располагалась вокруг. Полковник ходил в походы. Против него бунтовали. А когда недовольных наказали кнутом, стрельцы учинили обширный бунт под названием Хованщина. Командиров сбрасывали с колоколен, ворвались в Кремль, перерезали многих бояр и на время сломили власть…»

«…Облавы прошли в один день. И рынок фактически опустел. Что конкретно стало катализатором той облавы, неизвестно. Возможно, сыграло свою роль и то, что рядом с Ленинградским проспектом стали строить дома для артистов и писателей. Может быть, кто-то из них пожаловался на неопрятный вид нищих инвалидов и их ежевечерние застолья. Может быть, какой-то чиновник решил, что такое соседство несовместимо. Теперь уже и не узнаешь…»

Владимир Шаров (1952–2018) – писатель и историк, автор культовых романов «До и во время», «Воскрешение Лазаря», «Будьте как дети», «Старая девочка», «Возвращение в Египет», «Царство Агамемнона». Лауреат премий «Русский Букер» и «Большая книга».

В «Репетициях» – как и всегда под пером Шарова – русская история, сплавляясь с библейскими сюжетами, приобретает совершенно фантастические черты: Москва XVII века становится Землей обетованной, в Новом Иерусалиме патриарх Никон и взятый в плен режиссер-француз проводят репетиции Второго Пришествия, и распределенные по ролям люди вновь и вновь отыгрывают события из Евангелия в ожидании Христа, вплоть до середины ХХ века передавая роли из поколения в поколение…

Книга содержит нецензурную брань

Роман замечательного современного прозаика Владимира Шарова «След в след» – это семейная хроника. В судьбах героев, так или иначе переплавляющих основные события русской истории ХХ века, все балансирует на грани реальности, часто переходя черту, причем реальное в романе кажется немыслимым и невозможным, а фантасмагория и фарс поражают своей достоверностью. Плотная, насыщенная головокружительными виражами канва романа сопрягается с классической манерой повествования. Роман выходит в новой авторской редакции.

Владимир Шаров, историк и романист, не боится представить историю как увлекательное действо, игру смыслов и аллюзий – библейских прежде всего. Его личная тема – сталинская эпоха, время больших идей и больших страстей.

“Старая девочка” Вера Радостина, убежденная коммунистка, жена сталинского наркома, теряет всё – мужа, расстрелянного в 1937-м, детей, дом… Решив поставить крест на уготованной ей судьбе, она начинает “жить назад”: день за днем, сворачивая, будто ковер, свою прежнюю жизнь. Верстовыми столбами на этом долгом пути становятся подробные дневниковые записи, которые она вела ежедневно с пяти лет.

Безумие происходящего на страницах романа-фантасмагории «До и во время» известного российского писателя Владимира Шарова странным образом оказывается слепком с безумия нашей истории ХХ столетия.

Русская революция и знаменитая «Философия общего дела» Николая Федорова, судьба мадам де Сталь и исчезнувшая «Мистерия» композитора Александра Скрябина, которой предстояло разрушить, сжечь дотла весь мир, сплетаясь между собой, с редкой достоверностью объясняют, толкуют то, что мы пережили. Роман Шарова, насыщенный предельными чувствами и страстями, читается как захватывающий детектив.

Издание избранных произведений замечательного писателя Владимира Шарова было бы неполным без сборника эссе «Искушение революцией».

Историк по образованию, специалист по русскому средневековью (его кандидатская диссертация посвящена Смутному времени в России начала XVII в.), Владимир Шаров и в своих художественных текстах, и в публицистике, и в науке остается верен нескольким главным для него сюжетам.

Важнейший из них – генезис верховной власти в России. Зарождение вертикали власти, ее взаимоотношения с народом, участие власти в формировании российского религиозного менталитета – вот те вопросы, которые с блеском решает автор на страницах своих исторических эссе.

Новый роман Владимира Шарова рассказывает историю семьи, тесно переплетающуюся с судьбой России в XX веке. Революция и Гражданская война, коллективизация и Великая Отечественная война, годы «застоя» и перестройка, наконец, социальный кошмар 1990-х,□– все это составляет не просто фон романа, а его предмет, материал, который писатель, с одной стороны, использует для создания произведения искусства, а с другой – исследует, осмысляет как историк и как, в не меньшей степени, философ, которого занимает философия истории.

Владимир Шаров – писатель и историк, автор культовых романов «Репетиции», «До и во время», «Старая девочка», «Будьте как дети», «Возвращение в Египет». Лауреат премий «Русский Букер» и «Большая книга».

Действие романа "Царство Агамемнона" происходит не в античности – повествование охватывает XX век и доходит до наших дней, – но во многом оно слепок классической трагедии, а главные персонажи чувствуют себя героями древнегреческого мифа. Герой-рассказчик Глеб занимается подготовкой к изданию сочинений Николая Жестовского – философ и монах, он провел много лет в лагерях и описал свою жизнь в рукописи, сгинувшей на Лубянке. Глеб получает доступ к архивам НКВД-КГБ и одновременно возможность многочасовых бесед с его дочерью. Судьба Жестовского и история его семьи становится основой повествования…

Содержит нецензурную брань!

Сюжет романа феерический, головокружительный, безумный. А каким еще ему быть, если повествование ведется от лица персонажа, у которого в результате травмы стали появляться провалы в памяти, и он оказался в психиатрической больнице. И больнице не простой: на отделении, куда он попал, своеобразный контингент – этих людей отобрали в детстве по признаку гениальности с целью ее, гениальности, изучения. Когда-то в здании психиатрической лечебницы размещался исследовательский институт, впоследствии его закрыли, а бесприютные гении остались здесь жить. Но в том и отличие гениев от остальных людей, что им открыты тайны, неведомые другим: каков на самом деле механизм русской революции, кто вдохновил Николая Федорова на его знаменитую «Философию общего дела», куда исчезла огненная «Мистерия» композитора Скрябина, которой предстояло испепелить мир, кто такой Сталин и почему был так жесток, каким образом в судьбе России участвовал Бог, какие отношения связывали между собой исторических деятелей прошлого и при чем здесь мадам де Сталь.

В целом роман Владимира Шарова «До и во время» представляет собой увлекательное, напряженное и полное обескураживающих неожиданностей историческое расследование.

«В каждой Женщине есть свет. Если мужчине хватает и ума, и мужества подставиться под это свет, то он способен получить то, что только и может привести к прозрению мужчину – Любовь Женщины». Книгу Владимира Симонова «Поиск бархатных перчаток» надо читать с чашечкой кофе или в гамаке… Чтобы свет вдохновлял солнечными бликами… Предваряя встречу с Женщиной…

Рассказ о смерти и о жизни, о необходимости стремления и покаяния, как главного личного условия для достижения любого желаемого. И, прежде всего, для сохранения самой жизни.

Преподаватель: На самом деле русский язык известен своей сложной структурой предложений, которая часто включает в себя несколько предложений и подпунктов. Студентам, изучающим русский язык, часто приходится разбирать и анализировать эти сложные предложения, чтобы понять их смысл. В русском языке мы можем включать в одно предложение очень много информации, что может сделать его довольно длинным. Но это также позволяет выражаться более точно и нюансированно.

Не каждому в этом мире может быть даровано счастье. Кому же повезет обрести его?

Пейзажная, философская и гражданская лирика – темы небольшого поэтического сборника ранних стихотворений автора.

Каждого из нас перед сном посещают разные мысли, будь то размышления о смысле жизни, о боге, о любви и страхе. Эти тараканы разбегаются к рассвету, оставляя горьковатый привкус бытия.

Мальчик Андрей Викторов фанат хоккейного клуба "СКА". Он болеет за эту команду, поддерживает ее и сам занимается хоккеем. Когда он становится взрослый, Андрей пробивается в профессиональный хоккей. Он начинает играть за команду, за которую болел в детстве.

В книгу петербургского писателя вошли три повести – «полифоническая», «трагическая» и «фантастическая». Каждая из них – своеобразное осмысление автором мира, не похожего ни на какой другой, одна из которых разворачивает перед читателем широкую картину взаимоотношений людей на фоне быстротекущих общественных процессов.Миры автора невероятны и фантастичны, его видение противоречиво и парадоксально, а его произведениям трудно найти аналоги.

Главный герой романа – Никто. А Никто может быть кем угодно, и этот Никто пишет стихи, проходящие через все произведение. Стихи его не претендуют на высокую поэзию, а как говорит сам автор, являются «рифмованием». Смешение реализма, абсурда и фантастики производит необычное впечатление – оно выбивается из практики традиционного построения сюжета, тем оно и ценно.

У Мякина, героя этой книги, нет имени, нет лица, весьма неопределенно обозначены возраст и род занятий. Можно подумать, что фамилия у него говорящая – этакий безвольный, податливый человек. Но читателю легко понять, что это не так, наблюдая с какой целеустремленностью, с какой твердостью крушит он собственную жизнь. Он хочет найти в себе нового, свободного человека. Но что такое свобода? От чего свободен Мякин, нужна ли ему эта свобода и куда она его приведёт?