Персональное дело

Персональное дело
Аннотация

«Как только… народ изберет меня своим лидером, я прежде всего постараюсь встретиться с президентом Соединенных Штатов Америки. В любом подходящем или неподходящем месте. – Рони, – скажу я ему (или, допустим, Джон), – давайте наконец поговорим о разоружении не для пропаганды, а по существу и откровенно, без недомолвок. Вы за нулевое решение, я тоже. Давайте вынем все взрыватели из ядерных боеголовок, а все до единой ракеты перекуем на орала. С вашей стороны круглый ноль, и с нашей такой же круглый. Как в туалете. Я даже согласен, пусть англичане и французы свои ракеты оставят себе (правда, при этом, если они хотят считаться порядочными людьми, они должны взять на себя обязательство в случае мирового конфликта обрушить свои ядерные заряды друг на друга)».

Владимир Войнович
Рекомендуем почитать

Новый роман всемирно известного автора.

Связи и талант главных героев превращают их из молодых лидеров ЦК ВЛКСМ в олигархов. Владение империей добычи редкоземельных металлов, неограниченная власть денег, насилие со стороны силовых структур: редкий металл выдержит такое. Смогут ли редкие люди?

За полуфантастическими, но тесно связанными с реальностью событиями любви и жизни наблюдает из Биаррица писатель-летописец Базз Окселотл…

«Негатив положительного героя» – цикл новелл конца 90-х годов XX века – взгляд повзрослевшего шестидесятника на наше время с его типологическими героями.

«Посмотрев на заголовок, читатель может вспомнить, что такое же количество гласных употребил Гоголь в качестве своего юношеского псевдонима, только там они отличались округлостью: ОООО. Юнец, как известно, растянул свое имя во всю длину, превратившись таким образом из двухсложной уточки Гого в большущего журавля, именуемого Николаем Васильевичем Гоголем-Яновским. Затем, к полному своему изумлению, он обнаружил в этой продолговатой фигуре четыре «О» и сделал их своим псевдонимом. Эта проделка говорит немало как о тщеславии юнца, так и о неостывшем еще удивлении собственной персоной…»

«Махровой весной 1992 года капиталистического перелома художник Орлович заскочил к себе в Китай-город переодеться перед премьерой в Театре «Ланком», то есть сменить свой полупиджак с потными полукружиями, растущими из подмышек, на другой вариант – с полукружиями, что уже успели подсохнуть, оставив лишь соляные контуры…»

«Сплю на спальном устройстве под названием «кресло-кровать» в узком пространстве между письменной доской и кубиками для книг, полкой проигрывателя и подвесками с декоративной керамикой. Приближается конец шестидесятых, вся комната оборудована в соответствующем стиле. Все, в общем, красиво своей функциональной красотой, кроме самого спящего: опухшее, лет на тридцать старше меня самого, разносящее вокруг алкогольный смрад тело. К такому даже и «современная девушка» в постель не полезет…»

«Трехпалубный волжский теплоход далеко не первого, чтобы не сказать третьего, класса проходил мимо поселка Ширяево, где когда-то на склонах Жигулевских гор живописали три студента во главе с Репиным. Ширяевцы были заинтригованы видом двадцати восьми пассажиров, что в оранжевых хитонах под стук барабанов приплясывали на верхней палубе. Кто только нынче не ездит по Волге-матушке!..»

«Столкновение со старым другом. Он въезжает мне «дипломатом» в бок, я едва ли не сбиваю с него очки. От неожиданности забываю, что я не дома, а на родине, и бормочу нелепое: «Бег ёр пардон!» Тут происходит радостное, взахлеб, узнавание. Ты? Ты? Я! Ну, я, конечно! Отвыкший за столько лет от московских лобызаний, в очередной раз балдею, видя летящие ко мне губы. Лобызаемся, да не просто в щеку, а как-то почти по-брежневски, едва ли не взасос. Что угодно можно подцепить при таких лобызаниях, от флюса до СПИДа…»

«Художник Орлович сидел в своей студии, что за старой стеной Китай-города, окнами на Большой театр. На дворе в декабре 1991 года подыхал советский коммунизм. У Орловича между тем завершалось нечто лиловое с багровым подтеком, надвигалась грозовая синева со свинцовым подбрюшием, новый прибой акриловой революции…»

«Эта история начала разворачиваться фактически довольно далеко от Памфилии, а именно в Ионическом море, в чьих водах Одиссей немало покружил, пытаясь достичь Итаки и попадая всякий раз на Корфу. Вот именно, наша история началась на острове Корфу, он же Керкира. Советский сочинитель Памфилов, сорок-с-чем-то-молод-под-полста, однажды, во второй половине восьмидесятых, июльским утром высадился здесь на берег с югославского парома без всякой цели, кроме как записать себе этот факт в биографию…»

«Постоянно причисляемый к «шестидесятникам», я и сам себя таковым считал, пока вдруг не вспомнил, что в 1960 году мне уже исполнилось двадцать восемь. Лермонтовский возраст, этот постоянный упрек российскому литератору, пришелся на пятидесятые, и, стало быть, я уже скорее «пятидесятник», то есть еще хуже…»

«Почти весь 1992 год Кимберли Палмер провела в России, но к осени прибыла в родной Страсбург, штат Вирджиния. «Палмер вернулась из России совсем другим человеком», – сказал аптекарь Эрнест Макс VIII, глава нынешнего поколения сбивателей уникальных страсбургских молочных коктейлей, которые – сбиватели – хоть и не обогатились до монструозных размеров массового продукта, но и ни разу не прогорели с последней четверти прошлого века, сохранив свое заведение в качестве главной достопримечательности Мэйн-стрит и привив вкус к жизни у восьми поколений здешних германских херувимов; у-у-упс – кто-то кокнул бокальчик с розовым шейком, заглядевшись на «авантюристку Палмер», переходящую главную улицу…»

«Как получилось с этой Савельевой? Ехал однажды рано утром шофер Корчагин по Большому Москворецкому мосту, голова болела. Он проигрался ночью в рулетку, которая сейчас нагло процветает по всей столице, в том числе и в Доме культуры им. Первой Пятилетки, там бузит блядское местечко «Эльдорадо». Придется теперь, чтобы поправить дела, опять «подметать тротуары», то есть брать седоков по всему городу. Не ехать же на Казанский, не башлять же вокзальному занюханному рэкету…»

Другие книги автора Владимир Николаевич Войнович

Чонкин жил, Чонкин жив, Чонкин будет жить!

Простой солдат Иван Чонкин во время Великой Отечественной попадает в смехотворные ситуации: по незнанию берет в плен милиционеров, отстреливается от своих.

Кто он?

Герой самой смешной политической сатиры советской эпохи. Со временем горечь политического откровения пропала, а вот до слез смешной Чонкин советскую власть пережил!

Впервые – в новой авторской редакции!

Новые времена и новые люди, разъезжающие на «Мерседесах», – со всем этим сталкиваются обитатели города Долгова, хорошо знакомого читателю по роману «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина».

Анекдоты о новых и старых русских невероятно смешны. Но даже они меркнут перед живой фантазией и остроумием Войновича в «Монументальной пропаганде».

Вчерашние реалии сегодняшнему читателю кажутся фантастическим вымыслом, тем более смешным, чем более невероятным.

А ведь это было, было…

В 2001 году роман был удостоен Госпремии России по литературе.

Император Николай I во время представления «Ревизора» хлопал и много смеялся, а выходя из ложи, сказал: «Ну, пьеска! Всем досталось, а мне – более всех!» Об этом эпизоде знает каждый школяр. Всякий, считающий себя умным, прочитав «Малинового пеликана» В. Войновича, много смеяться не будет, но скажет: «Ну, роман! Всем досталось, а мне – более всех!» И может быть, после этого в российской жизни действительно что-то изменится к лучшему.

«Хорошими его героями были представители так называемых мужественных профессий: геологи, гляциологи, спелеологи, вулканологи, полярники и альпинисты, которые борются со стихией, то есть силой, не имеющей никакой идеологической направленности. Это давало Ефиму возможность описывать борьбу почти без участия в ней парткомов, райкомов, обкомов (чем он очень гордился) и тем не менее проталкивать свои книги по мере написания, примерно по штуке в год, без особых столкновений с цензурой или редакторами. Потом многие книги перекраивались в пьесы и киносценарии, по ним делались теле- и радиопостановки, что самым положительным образом отражалось на благосостоянии автора…»

– «Что, что», – передразнил я его. – Видишь, забуксовал.

– Ну давай тогда тебя прирежем. На шашлык.

– Брось ты эти шутки, – сказал я ему. – Ты лучше возьми мою телогрейку, вот так сложи вдвое, чтоб изнутри не запачкалась, и подложи под колесо.

Я благополучно переехал через мост и остановился. Иван подал мне мою телогрейку. Она была совсем чистая, а у него на правом боку через рукав шел грязный рубчатый след от ската.

– Ты сам, что ли, ложился под колесо? – спросил я.

«Москва 2042» – сатирический роман-антиутопия, веселая пародия, действие которой происходит в будущем, в середине XXI века, в обезумевшем «марксистском» мире. Герой романа – писатель-эмигрант – неожиданно получает возможность полететь в Москву 2042 года и в результате оказывается действующим лицом и организатором новой революции… 2042 год еще далеко, но кто знает, а вдруг Войнович все угадал?

Сенсационный мемуарный роман от самого остроумного и бескомпромиссного классика отечественной литературы Владимира Войновича!

"Автопортрет. Роман моей жизни" - это яркая, художественная автобиография, в которой Владимир Войнович честно и остроумно пишет историю эпохи, в которой ему выпало жить, любить, горячо заботиться о Родине и быть отвергнутым ею, перенести невольную мучительную эмиграцию и получить награду Лауреата Госпремии по литературе.

"Автопортрет. Роман моей жизни" - книга искренняя и точная. Атрибуты времени, черты характеров, привычки и даже особенности речи - все это не только замечено, но и гармонично подано автором.

Что же до искренности - Войнович рассказывает о том, чему был свидетелем, рассказывает "так, как было" - не выпячивая свои заслуги, не затушевывая те поступки, которые можно оценить не только с положительной стороны.

«…Когда некоторых моих читателей достиг слух, что я пишу эту книгу, они стали спрашивать: что, опять о Солженицыне? Я с досадой отвечал, что не опять о Солженицыне, а впервые о Солженицыне. Как же, – недоумевали спрашивавшие, – а «Москва 2042»? «Москва 2042», отвечал я в тысячный раз, не об Александре Исаевиче Солженицыне, а о Сим Симыче Карнавалове, выдуманном мною, как сказал бы Зощенко, из головы. С чем яростные мои оппоненты никак не могли согласиться. Многие из них еще недавно пытались меня уличить, что я, оклеветав великого современника, выкручиваюсь, хитрю, юлю, виляю и заметаю следы, утверждая, что написал не о нем. Вздорные утверждения сопровождались догадками совсем уж фантастического свойства об истоках моего замысла. Должен признаться, что эти предположения меня иногда глубоко задевали и в конце концов привели к идее, ставшей, можно сказать, навязчивой, что я должен написать прямо о Солженицыне и даже не могу не написать о нем таком, каков он есть или каким он мне представляется...»

Самое популярное в жанре Современная русская литература

В этой книге нет строгих рамок: поэзия соседствует с прозой, произведения для детей гармонично вписываются в мир взрослых. Книга-настроение, отражающая внутренний мир автора.

Роман воспоминаний Евгения Ивановича Пинаева сочетает в себе элементы дневниковой прозы и беллетристики. Автор оглядывается на свою жизнь от первых «верстовых столбов» времен учебы в художественном училище до тех, которые он воздвиг в портах разных морей и на Урале 1990-х. Вниманию читателя предлагается авторская версия романа.На обложке – фрагмент картины автора: «Риека. Красные бочки» (2007) Книга содержит нецензурную брань.

Автор с юмором и философской глубиной исследует в своих произведениях вопросы личности и общества, реальности и иллюзий. Его эксцентричные персонажи – от мечтательных интеллектуалов до разговаривающих собак – сталкиваются с жизненными парадоксами, метафизическими загадками и абсурдистскими ситуациями.

Трогательная история о поездке нескольких неравнодушных пар в детский дом накануне Нового года.Рассказ основан на реальных событиях.

Новая повесть в жанре автофикшн от автора "На крючке", вошедшей в лонг-лист конкурса "Книготерапия". Старшеклассник завязывает отношения с девушкой, принимающей наркотики и страдающей психическим расстройством. Поначалу все идет хорошо, но зависимости и страхи мешают любви. Сможет ли каждый из них побороть своих внутренних демонов ради другого или исход этих отношений предрешен?

«Затворник» – это история о встречах мудрого Затворника с разными посетителями, которые ищут ответы на глубокие вопросы о жизни, счастье и духовном преображении. Через диалоги и рассказы Затворника эта книга поможет читателям открыть для себя мудрость и просветление, найти ответы внутри себя и раскрыть свой потенциал для истинного счастья и осмысления жизни.

Добрые, дорогие читатели, с позволения моего друга Карлоса, которого бескрайне ценю и уважаю, я напечатал эти письма написанные им для моего сугубо личного прочтения. И пусть никого не смущает тот факт, что читать чужое как то не хорошо или, что мы Вас хотим как то, привлечь или приобщить к тайнам нашей с ним сугубо личной переписки. Мы оба вполне понимаем, и отдаем себе отчет, что являясь людьми общественными, попросту не можем взять и попрятать конверты…

В авторский альбом живописи, рисунков и hand-make вошли далеко не все работы автора, а лишь меньшая половина из них. Но и этого достаточно, чтобы увидеть самобытный талант художника.

Роман «Вера и рыцарь ее сердца» – это история любви, которая не могла случиться сама по себе, но случилась по божьему проведению. Героями романа были Вера, воспитанная в лучших традициях советского общества, и Ронни, считавший себя эталоном фламандца. Если девушка хранила верность идеям Ленина, то юноша – верность королю Бельгии. Обоих потрепала судьба, оба изменили своим идеалам, но осталась мечта быть счастливыми. Как им было знать, что только вдвоем познают они любовь, уходящую в вечность.

Это короткая повесть о подростке по имени Даник, которого привезли в Израиль.Герои повести – собирательные образы в предлагаемых обстоятельствах реальных событий.

Оставить отзыв