Касаткин Николай Алексеевич

«…Я стараюсь воскресить перед собой образ Репина, великого реалиста в живописи, как я его понимаю – во всей правде, со всеми его противоречиями и непоследовательностью в жизни.

В его натуре я видел поразительную двойственность. Он казался мне то гением в творчестве, борцом с сильной волей, преодолевающим на своем пути всякие жизненные трудности, громким эхом, откликающимися на все общественные переживания, служителем доподлинной красоты, – то, наоборот, в моей памяти всплывают черточки малого, не обладающего волей человека, не разбирающегося в простых явлениях жизни, и мастера без четкого мерила в области искусства…»

«Лев Николаевич Толстой, обходя как-то передвижную выставку, сказал: «Что это вы все браните Волкова, не нравится он вам? Он – как мужик: и голос у него корявый, и одет неказисто, а орет истинно здоровую песню, и с любовью, а вам бы только щеголя во фраке да арию с выкрутасами».

Пожалуй, оно так и было…»

«…Максимов был типичным представителем крестьянской среды, пробившей дорогу к искусству в эпоху народничества в шестидесятых годах.

Чего стоило крестьянскому юноше попасть в город и учиться здесь! У Максимова это был сплошной подвиг, горение духа, которое опрокидывало все препятствия на пути к достижению намеченной цели и делало его борцом за современные идеи в искусстве. И небольшая фигура Максимова при воспоминании об условиях его жизни, обо всех поборенных им препятствиях, о его настойчивости и его достижениях вырастает в определенный положительный тип, которому надо отдать дань признания…»

«…К чему бы он ни стремился, чего бы ни искал – судьба допускала его до конца стремлений, а в самом конце подсекала достигнутые успехи и разрушала все его достижения. Она невзлюбила Никифорова с самого его рождения и приуготовила ему несчастье уже в младенчестве. Это она подтолкнула руку его няньки, чтоб та выронила младенца, и свихнула его позвоночник, сделав Семена Гавриловича на всю жизнь физически недоразвитым и горбатым. Судьба дала ему ум и талант – и на каждом шагу мешала проявить свои способности. Она окружила его тяжелыми условиями жизни и, слабого, заставляла нести непосильный труд и биться над заработком с самого детства ради куска хлеба. Она же наделила Никифорова жаждой жизни, не дав ничего, чтоб утолить эту жажду…»

«…У передвижников был свой небольшой круг меценатов и коллекционеров, которые ежегодно расходовали почти одну и ту же сумму на приобретение картин на выставках. Кроме того, являлись случайные лица, изредка покупавшие небольшие вещи и исчезавшие потом с горизонта.

Одни из коллекционеров приобретали картины в свои собрания для своего лишь удовольствия, а некоторые ставили себе задачей поддержать народившееся национальное искусство передвижников, его направление, вместе с некоторой заботой и о бытовых условиях художника, о его материальном благополучии. Этим самым такие коллекционеры переходили на роль меценатов искусства…»

«Жизнь Товарищества передвижных художественных выставок постоянно регулировалась людьми, хранившими заветы передвижничества, его идеологию. Долгое время эту роль исполнял Совет, состоявший из членов-учредителей, а после упразднения Совета руководящим органом стало Правление, вернее – отдельные лица из его состава, преданные делу Товарищества и пользующиеся особым авторитетом. Одним из таких, а в последние годы единственным, был Дубовской, впитавший в себя традиции Товарищества и крепко стоявший на страже всех его интересов…»

«…С ним у меня были частые встречи, и первые впечатления от него остались для меня верными на всю жизнь.

В дни моей юности, при страшном желании учиться живописи, мне долго не удавалось поступить в Московское училище живописи. Знакомые художники говорили, что я хорошо подготовлен, а пойду на экзамен – и проваливаюсь.

Посоветовали обратиться к Маковскому, бывшему тогда старшим преподавателем в Училище, и показать свои работы. Говорили, что если он одобрит их, то меня могут принять и без экзамена, – такие случаи бывали раньше. В указанные мне часы я поджидал Маковского на лестнице, ведущей в его мастерскую. Очень волновался. Вижу – идет он сам с ящиком с красками. Поздоровавшись, я робко, изложил свою просьбу и просил посмотреть мои работы…»

«Художники говорили о Брюллове, что он хороший математик, окончил университет и слушал лекции по математике в Англии. Математики уверяли, что он музыкант, кончивший консерваторию, а музыканты возвращали его снова в лоно художников. Где учился и что окончил Брюллов – этого я не знаю; похоже на то, что он прошел и университет, и Академию художеств, и консерваторию. Уж очень одаренной была его натура, и казалось, что ему ничего не стоило изучить все три специальности…»

Истории, рассказанные в этой книге, могли бы случиться в каждой семье. Но произошли именно с нами. Читайте, и многое наверняка покажется вам до боли знакомым.

Книга «Известные евреи Латвии» включает краткие биографии латвийских евреев, которые внесли вклад в мировую культуру и оказали влияние на жизнь людей в Латвии и во всем мире. Многие биографии иллюстрированы почтовыми марками, художественными конвертами и открытками.

Наши корни обрублены страшными событиями истории, и нам пора отращивать новые. Вы ведь хотите, чтобы младшие члены семьи знали о ваших родителях, а праправнуки понимали, что их любили задолго до появления?Если вам сложно в поисках давно ушедших событий и людей, то никто не мешает творить историю прямо сейчас, может быть, вы для своих будущих потомков и станете начинателем и хранителем рода. Протяните руку и пригоршнями соберите свою память по малой капле в один большой кувшин. Удачи!

"Мы – Погодаевские" – одна из первых книг, выпущенная М.К. Зарубин. Это начало его творческого пути, поиски себя, как автора. Как и дальнейших произведения Михаила Зарубина, автор опирается на свой жизненный опыт, встречи, переживания, от того герои этой его книги, и его книг вообще – так близки нам, так по настоящему сопереживаем им.

Эта книга не о Москве. Если вы в поисках путеводителя или исторического пособия – поставьте её обратно на полку магазина, в котором стоите. Пусть её заберёт кто-то другой.Эта книга о том, какой Москву помню я. О юности и взрослении. Об ошибках.Это история любви, ведь Москва – моя первая любовь. Я рассказываю о ней, как рассказывают на домашних посиделках на кухне в 5 утра. Несвязно, сбивчиво, но без приукрашивания и утаивания. Так, как на самом деле было. Книга содержит нецензурную брань.

Эти истории я написала давно. Предложила тульской газете «Слобода» и газете «Аств». У меня там ник LediOven на пенсии.Думала, если не понравится, прекращу, и на этом все закончится.Однако нашлись люди, кому понравилось, и я решила сделать отдельную книгу уже под своим именем.

Цикл стихов для самой последней и самой желанной музы 2024 – 2025 годов с юмором и благословениями.

Спасибо Богу и музе за вдохновение!

Благословляю Таню и всех читателей на счастье в личной жизни!

28 апреля 2025 года Михаилу Генделеву исполнилось бы 75 лет. «Поэт невероятного, головокружительного масштаба, он явно не занял того места в русской словесности, которое ему полагается по праву» (Михаил Эдельштейн). Сборник, приуроченный к юбилейной дате – это попытка друзей поэта, бывших рядом с ним в Ленинграде, Москве и Иерусалиме, создать портрет яркой и парадоксальной личности, гения двух стран и двух культур, автора концепта «израильской литературы на русском языке» и одного из самых ярких ее творцов. Важная часть этого портрета – избранные произведения Михаила Генделева, абсолютно узнаваемые не только по фирменной «бабочке» стихотворных строф, но и по мощи и оригинальности поэтического высказывания.

Известный английский историк Джон Уилер-Беннет создал портрет Георга VI Английского, возможно, более других монархов уважаемого и любимого в своей стране. Имея неограниченный доступ к королевским архивам, автор представил подробное жизнеописание этой незаурядной личности.

Окончив Королевский военно-морской колледж в Осборне, принц Альберт в деятельности морского офицера, герцога Йоркского и короля Великобритании всегда проявлял спокойное мужество и упорство. Он научился летать, путешествовал по миру, сражался в Ютландии во время Первой мировой войны. В связи с отречением Эдуарда от престола в сорок один год принц вынужден был стать королем. Ему удалось продемонстрировать способность решительно действовать в чрезвычайных ситуациях, и таким образом он поступал на протяжении всей своей жизни. Георг VI стал первым правящим британским монархом, посетившим Америку. В годы войны король и королева укрепляли моральный дух Британии, – лондонцы помнят, что оба монарха отказались покинуть город во время сокрушительных бомбардировок.

В книге помещены редкие фотоматериалы.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Дневник мамы-журналистки: о первых родах в 40 лет, материнстве, декрете и о том, о что не рассказывают женщинам, которые хотят ребенка.