Неупиваемая Чаша (сборник)

«Жена называла его – Чудик. Иногда ласково.

Чудик обладал одной особенностью: с ним постоянно что-нибудь случалось. Он не хотел этого, страдал, но то и дело влипал в какие-нибудь истории – мелкие, впрочем, но досадные.

Вот эпизоды одной его поездки...»

«...Сашку затрясло. Может, оттого он так остро почувствовал в то утро обиду, что последнее время наладился жить хорошо, мирно, забыл даже, когда и выпивал… И оттого еще, что держал в руке маленькую родную руку дочери… Это при дочери его так! Но он не знал, что делать. Тут бы пожать плечами, повернуться и уйти к черту. Тетя-то уж больно того – несгибаемая. Может, она и поняла, что обозналась, но не станет же она, в самом деле, извиняться перед кем попало. С какой стати?

– Где у вас директор? – самое сильное, что пришло Сашке на ум...»

«Деду было семьдесят три, Петьке, внуку, – тринадцать. Дед был сухой и нервный и страдал глухотой. Петька, не по возрасту самостоятельный и длинный, был стыдлив и упрям. Они дружили.

Больше всего на свете они любили кино. Половина дедовой пенсии уходила на билеты...»

«Ездили в город за запчастями… И Сергей Духанин увидел там в магазине женские сапожки. И потерял покой: захотелось купить такие жене. Хоть один раз-то, думал он, надо сделать ей настоящий подарок. Главное, красивый подарок… Она таких сапожек во сне не носила...»

«…На другой день Васёка принес в кузницу какую-то штукенцию с кулак величиной, завернутую в тряпку.

– Вот.

Кузнец развернул тряпку… и положил на огромную ладонь человечка, вырезанного из дерева. Человечек сидел на бревне, опершись руками на колени. Голову опустил на руки; лица не видно. На спине человечка, под ситцевой рубахой – синей, с белыми горошинами – торчат острые лопатки. Худой, руки черные, волосы лохматые, с подпалинами. Рубаха тоже прожжена в нескольких местах. Шея тонкая и жилистая.

Кузнец долго разглядывал его.

– Смолокур, – сказал он…»

«Когда я вывихнул ступню, сорвавшись в шурфе со скользкой лестницы из жердей, начальству стало ясно, что я прохромаю долго, и так как без дела сидеть было нельзя, меня перевели помощником к нашему столяру Адаму Фризоргеру, чему мы оба – и Фризоргер и я – были очень рады…»

Русского поэта и писателя, узника сталинских лагерей Варлама Тихоновича Шаламова критики называют «Достоевским XX века». Его литература – страшное свидетельство советской истории. Исповедальная проза Шаламова трагедийна по своей природе, поэзия проникнута библейскими мотивами.

«...– Микробов ты пьешь, голубушка, микробов. С водой-то. Миллиончика два тяпнешь – и порядок. На закуску! – Отец и сын опять не могли удержаться от смеха. Зоя (жена) пошла в куть за сковородником.

– Гляди суда! – закричал Андрей. Подбежал с кружкой к микроскопу, долго настраивал прибор, капнул на зеркальный кружок капельку воды, приложился к трубе и, наверно, минуты две, еле дыша, смотрел.

Сын стоял за ним – смерть как хотелось тоже глянуть...»

«...Прочитал Моня, что вечный двигатель невозможен… Прочитал, что многие и многие пытались все же изобрести такой двигатель… Посмотрел внимательно рисунки тех „вечных двигателей“, какие – в разные времена – предлагались… И задумался. Что трение там, законы механики – он все это пропустил, а сразу с головой ушел в изобретение такого „вечного двигателя“, какого еще не было. Он почему-то не поверил, что такой двигатель невозможен. Как-то так бывало с ним, что на всякие трезвые мысли… от всяких трезвых мыслей он с пренебрежением отмахивался и думал свое: „Да ладно, будут тут мне…“ И теперь он тоже думал: „Да ну!.. Что значит – невозможен?“»

«Его и звали-то – не Алеша, он был Костя Валиков, но все в деревне звали его Алешей Бесконвойным. А звали его так вот за что: за редкую в наши дни безответственность, неуправляемость...»

«Маленькая девочка, ее звали Верочка, тяжело заболела. Папа ее, Федор Кузьмич, мужчина в годах, лишился сна и покоя. Это был его поздний ребенок, последний теперь, он без памяти любил девочку. Такая была игрунья, все играла с папой, с рук не слезала, когда он бывал дома, теребила его волосы, хотела надеть на свой носик-кнопку папины очки… И вот – заболела...»

«Еще в то благодатное время, когда Мерзляков работал конюхом и в самодельной крупорушке – большой консервной банке с пробитым дном на манер сита – можно было приготовить из овса, полученного для лошадей, крупу для людей, варить кашу и этим горьким горячим месивом заглушать, утишать голод, еще тогда он думал над одним простым вопросом…»

Великий мастер слова и образа, И.С. Шмелев (1873 – 1950) создал утонченную и незабываемую ткань русского быта: «тартанье» мартовской капели»; в солнечном луче «суетятся золотинки», «хряпкают топоры», покупаются «арбузы с подтреском», видна «черпая каша галок в небе». Вся Россия, Русь предстает здесь «в преданьях старины глубокой», в своей темпераментной широте, истовом спокойствии, в волшебном сочетании наивной серьезности, строгого добродушия и лукавого юмора. Это «потерянный рай» Шмелева-эмигранта, и потому так велика сила ностальгической, пронзительной любви к родной земле, так ярко художественное видение красочных, сменяющих друг друга картин. Книги эти служат глубинному познанию России.

«С грустью гляжу я на снеговую гору в саду: она размякла, течет, продавили ее салазки. Март на дворе, кончилась зима. Вчера в первый раз подавали к чаю «жавороночков» из булочной. Такие они красивые, румяные, не наглядишься. Румяная головка с глазками из черничинок выглядывает из заплетенной косы как будто; но это не коса, а так сложены крылышки. Жавороночки прилетели – весна пришла. И радостно мне, и грустно. Всегда грустно, когда уходит хорошее. Много было зимой хорошего…»

В книгу вошли повести и рассказы замечательного русского писателя И.С. Шмелева (1873-1950), написанные прекрасным слогом и проникнутые верой и любовью к России.

«Лето Господне» Ивана Шмелева (1853–1959) – вершина творчества писателя, влюбленного в хлебосольную Москву, в красоту ее праздников и обычаев. Сам автор писал так о своей книге: «Я показываю лицо Святой Руси, которую я ношу в своём сердце».

Русский философ Иван Ильин оценил «Лето Господне» как «художественное произведение национального и метафизического значения», отражающее «источники нашей духовной силы».

«Дачники с Ляпуновки и окрестностей любят водить гостей «на самую Ляпуновку». Барышни говорят восторженно:

– Удивительно романтическое место, все в прошлом! И есть удивительная красавица… одна из Ляпуновых. Целые легенды ходят.

Правда: в Ляпуновке все в прошлом. Гости стоят в грустном очаровании на сыроватых берегах огромного полноводного пруда, отражающего зеркально каменную плотину, столетние липы и тишину; слушают кукушку в глубине парка; вглядываются в зеленые камни пристаньки с затонувшей лодкой, наполненной головастиками, и стараются представить себе, как здесь было. Хорошо бы пробраться на островок, где теперь все в малине, а весной поют соловьи в черемуховой чаще; но мостки на островок рухнули на середке, и прогнили под берестой березовые перильца. Кто-нибудь запоет срывающимся тенорком: «Невольно к этим грустным бере-га-ам…» – и его непременно перебьют:

– Идем, господа, чай пить!..»

«Утром белел на лужах сквозной ледок, а теперь, за полдень, бегут ручьи, нежатся на солнышке собаки и полощутся бойко воробьи. Ветер – «вскрышной», тугой, сыровато-теплый. Потянет, рванет порой: бойкий весенний ветер. Прислушаешься – шумит-смеется! И небо – в ветре: густое-голубое за золотистыми прутьями тополей. Тепло и – свежесть. И в свежести этой – струйки: от тающего снега, от потеплевшей земли и крыш, от бьющихся в ветре прутьев, которые посочнели и сияют от ветра, от ветра, пронесшегося полями и лесами?.. И голубями как будто пахнет… томною воркотнёю их – чуется молодому сердцу, – и теплой сыростью погребов, запоздавших с набивкою, с помягчевшим льдом, зелеными-голубыми глыбами, с грохотом рухающимися в темные зевы лавок. Весна… Она засматривает в глаза разрумяненными «жаворонками» и белыми колпачками пасох в бумажных розанах, кивает с телеги веселой вербой – красноватыми прутьями и серенькими вербешками, золотится крестами в небе, кричит в голосах разносчиков…»

«Няня из Москвы» – роман «зрелого» периода творчества известного русского писателя-эмигранта Ивана Сергеевича Шмелева. Книга была создана в начале 1930-х годов, после отъезда писателя из России, потери родины и единственного горячо любимого им сына. Как сохранить дом, семью и внутренний мир, когда внешний мир вокруг разрушается? Этот вопрос становится одним из главных в романе. Образ простой русской няни оказывается спасительным в мире, где изживаются традиции, а души людей все больше опустошаются.

В книгу вошли такие проникнутые необычайной поэзией произведения И.С. Шмелева, как «Богомолье», «Неупиваемая чаша» и «Росстани». Все они – о смысле человеческой жизни, о невозможности ее без Бога, без света, красоты. В каждом герое – пусть и грешном – зернышко святости. Каждый дорог Богу, не покинут Им, а значит, дорог и автору. Отсюда необычайное даже для русской литературы тепло, исходящее от книги.

Продолжение удивительных приключений нашего героя, в которых его реальность стабилизируется, либо подвергается уничтожению.Проследите за его историей, и титаническими усилиями, которые он смог приложить, неся Свет Создателя реальности.

Les vacances du Nouvel An sont encore la période où les travaux principaux de l'année sortante sont déjà terminés et où les préparatifs pour les travaux du nouveau cycle ont commencé. La période des vacances du Nouvel An est perçue comme une période spéciale et sacrée, où il y avait un fossé entre le passé et le futur, un fossé qui s'accompagnait de la lutte entre le bien et le mal dans leur sens universel et cosmique. Dans le même temps, les vacances du Nouvel An peuvent être comparées au son clair d'un diapason, censé donner le ton à tous les événements ultérieurs de l'année. Pendant le Nouvel An, tout semblait naître, surgir pour la première fois, donc depuis l'Antiquité, tout ce qui se passait au Nouvel An avait une signification particulière et chaque phénomène était rempli d'une signification profonde.

體育運動起源於古代，是體育文化的組成部分，是體育教育的手段和方法，是組織各種體育鍛煉競賽的製度。体育在人们的生活中发挥着巨大的作用。运动有助于个人发展。

Lo sport ha origini antichissime ed è parte integrante della cultura fisica, un mezzo e un metodo di educazione fisica e un sistema per organizzare gare in vari esercizi fisici.

Документально-историческое издание авторов Сергея Кузнецова и Дмитрия Кузнецова основано на архивных материалах и документах, не доступных широкому кругу читателей. В книге отображены неопубликованные ранее страницы жизни, этапы становления прирожденного разведчика, описаны проведенные им оперативные, агентурные операции. Используя многочисленные воспоминания свидетелей того времени, авторы последовательно освещают аспекты, события, биографические данные спец-агента. Документальное издание подготовлено к 100-летию со дня рождения легендарного разведчика Николая Кузнецова. Лауреат Премии ФСБ России 2011 года в номинации "Художественная литература и журналистика".

Они добьются справедливости. Их свободу не отнять даже огню.

Норвегия, 1662 год. Темное время для женщины, время, когда даже танец может стать поводом для обвинений в колдовстве. После того, как о связи недавно овдовевшей Сигри с местным купцом становится известно, женщину отправляют в крепость на остров Вардё, чтобы судить как ведьму.

Дочь Сигри, Ингеборга, отправляется вслед за матерью, чтобы вернуть ее домой. На остров отправляется и Марен – дочь ведьмы, чья непокорность и сила духа дают Ингеборге смелость рискнуть всем ради спасения семьи. В крепости они встретят и Анну Родс, некогда любовницу короля Дании, а теперь пленницу, ведь ее с позором изгнали на остров Вардё.

Но их стойкость непоколебима, в эпоху власти мужчин женщины откажутся быть жертвами. Все, что им нужно – это показать свою силу, неподвластную никому, даже самому королю.

Киран Миллвуд Харгрейв, автор книги «Милосердные»:

Борьба трех женщин за выживание во времена безумия… невероятно захватывающе

Кристи Лефтери, автор книги «Хранитель пчел из Алеппо»:

Тонкий, неподвластный времени роман о предрассудках, женоненавистничестве, свободе, а также силе и стойкости, которые мы можем найти внутри себя

Три факта:

1. В основу романа легли истории женщин, осужденных на смерть по обвинению в колдовстве на острове Вардё в Норвегии XVII века.

2. История о ярости, храбрости и невероятной силе женщин.

3. В книгу вошли легенды о древней магии и пересказы скандинавских народных сказок.

Как сделать выбор, если на одной чаше весов верность семье, а на другой – верность своей стране?

Лондон, 1937 год. Сестрички Митфорд уже успели громко заявить о себе и прославиться в литературных и политических кругах. Красивые, умные, эксцентричные – каждой из них пророчат блестящее будущее.

Но все меняется в одно мгновение: семья раскалывается, когда Диана разводится со своим богатым мужем, чтобы выйти замуж за лидера Британского союза фашистов. Не желая оставлять сестру, Юнити следует за молодой семьей до самого Мюнхена. Впоследствии это решение породит слухи о том, что она стала любовницей Гитлера. Третья сестра, Нэнси Митфорд, с подозрением относится к постоянным визитам своих сестер в Германию. Ее тревога нарастает по мере того, как фашисты приходят к власти.

Однажды Нэнси становится свидетелем разговора, который изменит все. Великобритания вступает в войну с Германией, и теперь Нэнси придется сделать выбор.

Роман о самых известных сестрах XX столетия, о их судьбах, их стойкости и любви.

Фиона Дэвис, автор бестселлера New York Times «Дворец магнолий»: Динамичный роман, помогающий понять суть вещей.

Аллисон Патаки, автор бестселлера New York Times «Великолепная жизнь Марджори Пост»: В новой книге «Верность сестер Митфорд» Бенедикт погружает читателей в мир юных, гламурных, харизматичных британских дебютанток, а затем переворачивает этот блестящий мир с ног на голову. Меня потрясла эта правдивая история сестер Митфорд, их роль в нацистском движении и борьбе с ним. Бенедикт дает читателям все, за что ее любят и чего от нее ждут: внимание к деталям, изящество и восхитительную историю.

Три факта:

1. Книга от автора бестселлеров New York Times.

2. В основу романа легла достоверная история судьбы исторических личностей, что позволяет читателю глубже погрузиться в эпоху начала Второй мировой Войны.

3. Роман, который приоткрывает завесу тайны над одной из самых больших трагедий современного человечества.

Роман о Франции, Первой мировой войне и запретной любви

Франция, 1918. В последние дни Первой мировой войны молодая китаянка Полин Дэн сбегает из дома своего дяди в Париже и отправляется на поиски двоюродного брата Тео. Он ее единственная надежда на спасение, только он может убедить дядю не выдавать Полин замуж. И хотя о браке уже договорились и все ждут, что Полин вернется в Шанхай, героиня отправляется в Нуаель-сюр-Мер – там расположился Китайский трудовой корпус, при котором Тео работает переводчиком. Именно там последняя надежда Полин на свободу.

В Нуаель-сюр-Мер Камиль тоже планирует побег. И тоже от брака. Камиль мечтает оказаться как можно дальше от мужа-тирана. Правильнее было бы собрать сбережения и уехать как можно скорее, но кое-что держит Камиль в городе (что-то помимо страха перед местью мужа): возлюбленный, о котором никто не должен узнать.

Судьбы девушек переплетаются. Каждой предстоит ответить на вопрос: чем она готова рискнуть ради свободы.

Впервые на русском роман одного из ведущих представителей китайской авангардной литературы.

«Край» соткан из обрывков воспоминаний, которые складываются в историю человека и историю страны. Вынужденный переезд в деревню, смерть отца, сбор тутовых листьев, что растут у подножья горы, служба в армии, война с ее жестокостью и бессмысленностью, женитьба на незнакомой девушке, продавец воздушных змеев, ожидание смерти.

Исследуя человеческие отношения в условиях перемен, личное и общее, Гэ Фэй воссоздает картину двадцатого века в Китае.

Книга представляет собой хронологически выверенную подборку фактов из истории США – от Колумба до Трампа. Такой формат хорошо подойдёт тем, кто хочет быстро получить необходимую информацию из истории США. В целом, хороший справочный материал, особенно для тех, кто ценит факты и хронологию.