Кто из вас генерал, девочки?

Новый сборник финалиста премии «Большая книга – 2009» Марии Галиной – это путешествие в тонкие миры, существующие бок о бок с нашим. Они, как дольки диковинной луковицы, врастают один в другой. Они невероятно реальны и необычны одновременно.

Вот мир зеленых людей с Марса, способных сбить с идеологической линии яростного атеиста-большевика. А это мир добрых фей – железнодорожных смотрителей, регулирующих движение земных поездов. А следом за ним мир Красной утки, сокровищница орнитолога, – там живет жестокий егерь с молодой женой, а жена у него не простая и даже не человек, хоть и кажется им…

Давно не было писателя, умеющего пробудить во взрослом – подростка, в разуверившемся – зажечь душевную искру, уставшему – вернуть силы и самообладание перед лицом испытаний и возможных неудач.

Галина – тот редкий и уникальный автор, который прямо сейчас умеет вести разговор с читателем на той, уже почти забытой волне, на которой в детстве говорили с нами любимые книги.

Бочок… При чем тут он? Оказывается, это она, моя гостья, стоит уже здесь – бочком, как раз на фоне светящегося закатным солнцем окна кухни, в которой дети уже доели мякиш, а Верещагин…

Развожу все по местам: дети, мякиш, женщина в прихожей – это все правда жизни. Это Илья Глазунов. Верещагин, уютненько повернутый со спинки на бочок, муж, который придет и загунявит про пайку, – это воображение. Это Пикассо со своей треснутой об колено скрипкой. Но для меня-то все это сразу и одновременно! Вот в чем тайна тайн.

На этих жизненно важных мыслях Лиза подтянулась, взбодрилась и оглянулась окрест. Хороший бросила взгляд, ухватистый. Если бы они знали – носители штанов – сколько их сразу осыпалось наземь. Как шелуха от семечек: момент – и на полу. Конечно, были и такие, что в поле зрения остались. Но они все были женатые, а Лиза твердо сказала: ношеных ей не надо. Б/у, секонд-хенд – это для других. У нее же высокие требования, муж первого призыва, и она отступать не будет.

– Из чего состоит пар? – спросила.

– Ну, в твоем возрасте такое надо знать. По-моему, с этого начинается химия…

– Значит, я не была на этом уроке, – в ней зашевелилось – снулое? спунное? – заспатое, балда, – хамство. – На все ходить – очумеешь.

– Скажите, пожалуйста, киндервуд! – перекинула длиннющие ноги через борт, «наизусть» нашла и сунула ноги в тапочки. Напялила махру. И был-был! – момент, когда горячая голая рука мазнула ее по лицу, и невозможно было удержаться – лизнула.

– Правильно, – сказала она. – Почки в организме на втором месте после сердца.

– Ну, еще есть мозг, – уточнил сын.

– Мозг, мозг! Он разве гонит воду? Не скажите, не скажите… Я до мозга еще печень поставлю…

– Мозг умирает раньше всех, – сказал сын.

– А! – засмеялась Тоня. – Это ж еще когда! Мы-то живые…

Такой был умный разговор. Вывела сына, посадила на трамвай. Шла и думала: хороший сын. Правильно она тогда поступила, что оставила его мужу. У того был характер, а она была молодая, глупая. Это сейчас она знает, что почем. А тогда – ну, без ума! Нужен ей был этот сосед? Пришел, расселся. А как рассядешься в восьмиметровке? Это уже надо переступать через ноги. Она раз переступила, два, а на третий он колено приподнял, она на него в ходе движения и села. Секундное получилось дело. Она еще тогда думала: почему для мужчин это имеет такое решающее значение? Так бы все и кануло, если б сосед тут же мужу все и не рассказал – вот какие есть люди, как на добро отвечают! – Твоя, сказал, де-ше-вая. И все, вся любовь. Иди, говорит, откуда пришла, ребенка не получишь. И чтоб в двадцать четыре часа. Конечно, на ее сегодняшний ум, то разве она позволила бы? Отсудила бы две трети жилья как пить дать. Но тогда… Тогда она переживала очень это самое слово – дешевая. Так плакала, так плакала… Уехала она к матери, барак их скоро снесли и дали им однокомнатную квартиру. Если б она не выкинула паспорт по дороге от мужа (глупый поступок), то дали бы им в расчете на ребеночка двухкомнатную, но у нее паспорт был чистый, она числилась, можно сказать, девушкой. Царство небесное маме, она скоро умерла от рака. А одной зачем ей двухкомнатная? Мало ли? Уплотнить могли.

– Волновался…

– Как же! Ты чай пил!

– Кофе.

– Неважно…

Он увлекает ее в комнату.

– Ну ты прямо сразу… С женщиной надо разговаривать.

– Кто это тебе сказал? Ты вкусно пахнешь…

– Слежу за собой.

– Нет, это в тебе естественное. А еще ты плавная. Мне нравится, что нет углов.

– Потому что не тощая, как модно.

– Не вздумай!

– Поздно вздумывать… Я, конечно, не старуха еще, но ведь уже и не девочка.

Значит, так…

…У Тамары Ивановны был легкий грипп. Чудное время для неленивой женщины. Она решила распустить наконец старую хорошей вязки шерстяную кофту, которую дочь давно забросила на антресоли. Тамара выудила мешок с барахлом при помощи лыжной палки, осыпавшаяся на нее пыль вызвала в ней естественную мысль, что только дурак в наше время занимается таким делом – ну, распустит кофту, грипп кончится, что она будет делать с мотками? Опять же придется запихивать в пыль антресолей. Но голова бурчит, руки делают… Вытащила кофту, мешок так толкнула назад палкой, что откуда-то из глубины раздался писк… Ах ты, боже мой, подумала Тамара, там ведь где-то лежат и детские игрушки дочери, и надо бы их тоже достать, вдруг что-то пригодится уже внучке. Хотя дочь сказала ей сразу: «Только, мать, без разных окаменелостей. Динка будет играть в игрушки своего времени». Сейчас Динке шесть лет, все стоит безумно дорого, и надо, надо достать тот мешок, который пискнул.

Она с порога посмотрела на спящих дочек. Попрощалась с ними с вечера. Она их – «доченьки», они ей – «привези». Содержательно простились.

Летела в самолете и думала: «А могла бы я сама, сейчас, сегодня, влюбиться очертя голову, все бросить и строить идиотский дом из пивных ящиков на острове, над которым кружат вертолеты и вертолетчики, глядя вниз, спрашивают друг друга: „Эй, Яцек, что за два идиота внизу в собачьей будке? Схимники?“» – «Это с такими-то формами? Схимники?» – «Но не секс же это уединение?.. Он же лысый… А у нее артрит… Отсюда видно… Расперло косточки…»

«Прочитала в газете: Израилю (нынешнему) – 60 лет. Мне-то что?

Но так случилось, что слишком много там оказалось и дорогих мне людей, и, не буду скрывать, людей довольно противных. Кто-то когда-то напишет историю про эмиграцию в махонькую страну из весьма большущих на карте. Это будет уже сверхновая история Израиля, государства смешного по площади, но сильного своим духом. Когда это будет, не знаю, думаю, еще не скоро, движение туда и обратно продолжается, и в этом есть некая тайна страны с Храмовой горой, Стеной Плача и Гробом Господним…»

«У меня насчет того, чтоб представить невозможное, – полный порядок. Я, когда еду, иду или что без ума делаю, я вижу черт знает что. Бабушка моя, покойница, когда я еще маленькая была, в таких случаях, когда я смотрела в одну точку и вся была как в ступоре – меня тогда хоть на голову ставь, – говорила: «Опять эта засранка картины рисует». Я думаю, бабушка сама была такая, иначе откуда ей знать про картины? Это я к чему… То, что я сейчас увидела, и не в голове своей дурной, а на самом что ни есть деле, мне мое буйнопомешанное сознание или с тем же эпитетом бессознание – я там знаю что?!! – сроду не показывало…»

– Здрасте! – возмутилась она. – Эту же сволочь надо найти или нет? Ты хоть заметила лицо там, одежду?

Я говорю, что устала, и закрываю глаза.

– Я пойду, – сказала дочь, – скажу, что ты очнулась и в порядке. У меня дела.

Сквозь приоткрытые веки я смотрю ей вслед. Черный плащ и цилиндр я домысливаю.

Когда пришел муж со следователем, я четко ответила:

– Молодой мужчина в черном плаще и шляпе. «Эдакий классический разбойник». – Это я так острю.

«Трое в доме, не считая собаки» – это грустные и светлые, короткие и мудрые истории про нашу с вами жизнь, увиденную не с парадного входа, но с черной лестницы. Жизнь, в которой, как на картине Босха, переплелись неразрывно человеческие радости, пороки и соблазны.

Щербакова снова и снова задает один и тот же щемящий душу проклятый вопрос о праве человека на ошибку. Не ошибаются только святые и животные, человек же живет криво и косо, как крапива у дачного забора. Ошибки любви, ошибки дружбы, ошибки зрения и памяти. Самообманы и внезапные прозрения, приводящие школьницу – к самоубийству, вдовца – в квартиру своей первой детской любви, мать-одиночку – в партию, Бога и Черта – в душу к каждому из них.

Правдиво, точно – так, что веришь сразу и бесповоротно!

Это истории женщин одной семьи и тех, кого они выбрали в игре без правил под названием жизнь. Самая старшая обрела счастье, уже не надеясь на него. Ее дочь «придумала» себе любовь и погибла из-за нее. А третья, юная и дерзкая, не хочет ждать чуда, ибо «слабых несет ветер», а она должна все в своей жизни сделать сама. Кто знает, что ее ждет впереди?..

Произведение входит в авторский сборник «Женщины в игре без правил».

История Ромео и Джульетты, снова вернувшихся в этот мир, история, принесшая известность автору и ставшая бестселлером. Между девятиклассниками Романом и Катей возникает нежное и светлое чувство. Мать юноши, не желающая понять влюбленных, обманом разлучает их. Несмотря на все препятствия, Рома и Катя стремятся быть вместе. Нежелание взрослых понять их чувства в результате приводит к трагедии…

Всю свою писательскую жизнь Галина Щербакова собирает коллекцию человеческих судеб, поступков, заблуждений. Она обращается к историям жизни людей разного возраста и достатка. Главная тема, которой посвящены все ее книги, – всеобъемлющее понятие любовь. Как бы люди ни уговаривали себя, что ищут славы и известности, денег и признания, – все ищут ее, любви.

Те, кто находит, стремятся удержать, кто теряет, ищут снова. Проводя героев через огонь, воду и медные трубы, Щербакова в каждого вселяет надежду – и каждый дождется своего счастья.

«Фаина Абрамовна, директор школы не по судьбе, а по всему своему естеству, долго не принимала странного сидящего под дверью юношу. Дело в том, что Фаина Абрамовна ненавидела всякую непредсказуемость. Будь то нападение Германии в сорок первом или еврейское беспокойство в конце сороковых, смерть Сталина в пятьдесят третьем, а также – что за фокусы? – разделение при Хрущеве обкомов на промышленные и сельские и прочие невероятности ее долгой жизни…»

Новая, никогда раньше не издававшаяся повесть Галины Щербаковой «Нескверные цветы» открывает этот сборник. Это история Ромки и Юли из «Вам и не снилось» – спустя полвека. Какими могли бы быть отношения этих поистине шекспировских героев, встреться они не в пору молодости, а на закате своих дней? Поздняя, последняя любовь – как цветение астры в саду – длится до самых морозов. Но потом приходит лютый холод, и даже эти нескверные цветы умирают.

Грустная и светлая повесть Щербаковой «Нескверные цветы» – предостережение поколениям, живущим «коммунальной» судьбой в нашей стране. Под одной крышей и в одних стенах. Это молитва за оставленных детьми и близкими, но не потерявших страсти сердец стариков.

Впервые под одной обложкой, объединенные предисловием супруга и соавтора Галины Щербаковой — Александра Щербакова, — выходят пьесы и киносценарии любимой писательницы. Всю жизнь Щербакова писала романы, повести и рассказы, но призвание драматурга и сценариста было у нее в крови.

«Личное дело судьи Ивановой», «Пусть я умру, господи» и «Карантин» — в этих фильмах по сценариям Щербаковой сыграл цвет русского актерского цеха: Наталья Гундарева, Аристарх Ливанов, Татьяна Догилева, Леонид Куравлев, Лидия Федосеева-Шукшина, Юрий Богатырев и многие другие.

Литературные первоосновы знаменитых картин перед вами!

«Сто лет назад или около на дороге из Пуща-Водицы в Киев умерла старуха. Баба Руденчиха совершенно не собиралась этого делать, она была настроена на жизнь и на долгое путешествие аж до самой Белой Церкви, где вдовела ее старшая сестра. Семидесятилетняя Руденчиха собиралась соврать сестре Варваре, что пришла ради нее, чтобы подмогнуть в старости, все-таки той уже ближе к восьмидесяти, а Руденчиха, слава Богу, крепкая, до работы спорая, она еще самое то – принести и сделать. И баба шла быстро, ее босые пятки стукали по шляху вполне энергично и, может даже, отдавались в центре земли…»

"Лизонька и все остальные" – история одной семьи, в прошлом которой смешалось и хорошее, и дурное, но это не родило ни зла, ни ненависти, а только понимание и сострадание.

Дописав последнее предложение, я заколебалась. Стоит ли отправлять это сообщение? Не сделает ли оно только хуже? Хотя это не самое ли ужасное – любить того, кто не испытывает тех же чувств?Собравшись с духом я нажала «отправить».И тут рядом с моим сообщением высветился красный восклицательный знак, значение которого было абсолютно понятно – сообщение не отправлено.

«Книга твитов» – это маленькое окошко, позволяющее заглянуть во внутренний мир поэтессы, которую почитатели ее таланта называют современной Сафо. Створки этого окошка растворила сама поэтесса для своих читателей. В «Книге твитов» Валентина раскрыла секрет своего вдохновения, своих многочисленных Му (З), истории из своей жизни.

Направление повести – фантастический реализм. Её герой Герберт Герхардович Майер – немец и советский человек по духу – становится свидетелем Великого распада. Бóльшая и счастливейшая часть его жизни проходит в Таджикистане, где он проводит уникальную операцию и становится лучшим хирургом Душанбе. Предвидя наступающие трагические события, он в 1980 году переезжает в Сибирь, где знакомится со многими необычными людьми. Здесь его застаёт эпоха перемен, и всё кругом, включая людей, становится незнакомым. Повествование охватывает события с 1940 по 2008 год: разложение советских элит, межнациональные конфликты, победу Ельцина, октябрьские события 1993 года.

Роман о журналистах, об их непростых трудовых буднях. В книге прослеживается дальнейшая судьба героев романа «Эпоха перемен». В редакцию «Никитинских новостей» приходят работать новые люди. В газету возвращается корреспондент Игорь Лебеденко. Он подозревает, что в редакции появился шпион, который «сливает» информацию конкурентам из газеты «Папарацци». Между этими изданиями идет жесткая конкуренция. А на носу выборы, надо бороться за рейтинг газеты и за подписчиков.

Книга состоит из двух частей.

Первую трудно поставить в какой-нибудь ряд. Автобиография? Нет. Семейная драма? Нет.

Яркий сколок тех лет, которые составляли наши дни и дни наших родителей. Взгляд с края, на котором все мы находимся сейчас в поисках ценностей и опор. Ценность – все, что нам даровано пережить. Опора – все, что мы сумели постичь в отпущенные нам времена.

Хотя общая история соткана из достоверных фактов, есть в этой прозе «вывороточный» эффект – дыхание параллельного мира, холодок инобытия, храбрость одинокого воина перед лицом того великолепного безумия, которое называется жизнью.

Вторая часть книги о том, что смерти нет, а есть продолжение жизни в других измерениях. И это тоже по-своему прекрасно. Эту часть можно назвать фэнтези.

Искусственные нейронные сети – один из разделов науки Искусственный интеллект. Рассматриваются 4 уровня нейросетевого моделирования и 4 вида наиболее продуктивных нейронных сетей. Проведен анализ эффективности использования различных нейросетей при решении практических задач. Книга предназначена для знакомства с нейросетевыми технологиями.

Взяты три рассказа, которые так или иначе коснулись моей судьбы. Друзья просили поделиться, что проживают в описываемых местах.

Есть у Егора друг – литератор по имени Сеня, который пишет книги, и хорошие, при этом. Но однажды ему не повезло с выбором литературного агента. Не зная, что делать дальше, он пришёл к Егору за советом.

Человек всегда находится в центре истории, мыслящий тростник, человек – писатель и поэт – своими раздумьями способен гармонично уравновесить в мозгах соотечественников отношение к историческим катаклизмам и определить наиболее ценные способы выживания. Иногда способами выживания становятся ирония и гротеск.Начало книги содержит рассказ памяти узников фашистских лагерей для патриотического воспитания молодежи и повествования о герое-балтийце И. К. Дубровском.

«Ты звезда, которая светит только лишь для меня…Солнце, которое дарит своё тепло одному лишь мне…Мечта, ради которой я готов пойти на всё…Музыка, которая постоянно звучит в моей голове…Если ты исчезнешь, вместе с тобой исчезну и я…»