Катись горошком…

«Комната в фабричном общежитии.

Софиты на треногах.

По радио, заглушив песню, грянул текст предпраздничной передачи: «Город Ленина вместе со всей страной готовится к встрече тридцать девятой годовщины Великого Октября. В день всенародного праздника советские люди еще раз продемонстрируют свою верность делу партии, преданность идеям ленинизма…»

КИНООПЕРАТОР, бормоча и напевая, проверяет съемочный аппарат. БИБИЧЕВ наблюдает, как идет подготовка к съемке. В двери теснятся девушки из других комнат.»

«Тридцать третий год нашей эры. Дом Марии, матери Иисуса. В открытой двери стоит ее младшая сестра. Она вглядывается в сумрак дома.

– Мария! – тихо позвала она.

– Что там? Где мальчик? – отозвалась Мария.

– Отвела ребеночка, нашлись люди, приютили.

– Видишь – побоялись.

– Ну кто теперь не боится! Тоже дрожат. Самые верные друзья попрятались. Все куда-то исчезли, никого не найти. А первый друг, Петр, первый и отрекся.

– Вот ругаешься. Нехорошо.

– Почему нехорошо?

– А вот потому и нехорошо…»

«Отец был алкоголиком. Приучил к этому и жену, мать мою. Нет, лучше мою мать. А то мало ли как поймут. Мать отдает ребенка в детдом и исчезает навсегда.

Гордый, одинокий, несчастный…»

«Мать была больна.

Она не привыкла болеть, поэтому испугалась и думала, что теперь уже никогда не встанет. Волосы ее, непричесанные, лежали на подушке, смотрела она виновато. Она должна бы сама ухаживать за дочерью и помогать ей, но вот вместо этого лежит и нуждается в заботе…»

«Это происходило много тысяч лет до нашей эры.

Люди уже существовали.

Но даже самые проницательные из них не могли до конца разобраться в сложностях жизни.

Звезды висели над ними, держась неизвестно на чем.

Ночные духи были опасны. Дневные духи были ненадежны. Грозы были первобытны.

И все же люди уже тогда были главным из того, что существовало на Земле.

Сейчас они стояли вокруг ямы. Разговаривали неспешно, им нужно время, чтобы понять сказанное и обдумать ответ…»

«В прикарпатском царстве, в лесном государстве, – хочь с Ивана Великого в подзорную трубу смотри, от нас не увидишь, – соскучился какой-то молодой король. Кликнул свиту, на крутозадого аргамака сел, полетел в лес на охоту. Отмахали верст с пяток… Время жаркое, – орешник на полянке, на что куст крепкий, и тот от зноя сомлел, ветви приклонил, лист будто каменный, никакого шевеления…»

«Раз в месяц Павел Федорович приходил в тихое отчаяние: письменный стол переполнялся. Над столом, правда, висели крючки для почтовых квитанций, писем, на которые надо было ответить, заметок «что надо сделать», – но и крючки не помогали. Они тоже переполнялись и по временам становились похожими на бумажные метелки, которыми рахат-лукумные греки сгоняют на юге мух с плодов. Фарфоровая памятная дощечка, лежавшая на столе, носила на себе следы по крайней мере шести наслоений графита, стойки для бумаг не вмещали уже ни одной новой открытки и упорно выжимали из себя растрепанные бумажные углы; из бокала для карандашей торчали самые посторонние бокалу предметы: палочка для набивания папирос, длинные ножницы, кусок багета от расколовшейся год назад рамки, пробирка из-под ванили… Ужасно!..»

«Случай был такой: погорело помещение, в котором полковая музыкальная команда была расквартирована. Вот, стало быть, пока ремонт производился, полк снял под музыкантов у купеческой вдовы Семипаловой старый дом, что на задворках за ее хоромами на солнце лупился…»

«Ольга отряхнула с пальто снег, завязала наверху уши шапки, выпустила локон и позвонила.

Отворила Галя, ровесница ей…»

«Шел солдат на станцию, с побывки на позицию возвращался. У опушки поселок вилами раздвоился: ни столба, ни надписи, – мужичкам это без надобности. Куда, однако, направление держать? Вправо аль влево? Видит, под сосной избушка притулилась, сруб обомшелый, соломенный козырек набекрень, в оконце, словно бельмо, дерюга торчит. Ступил солдат на крыльцо, кольцом брякнул: ни человек не откликнулся, ни собака не взлаяла…»

«Читал у нас, землячки, на маневрах вольноопределяющий сказку про кавказского черта, поручика одного, Тенгинского полка, сочинение. Оченно всем пондравилось, фельдфебель Иван Лукич даже задумались. Круглым стишком вся как есть составлена, будто былина, однако ж сужет более вольный. Садись, братцы, на сундучки, к окну поближе, а то Федор Калашников больно храпит, рассказывать невозможно…»

Имя Александра Володина прочно связано с театром и кинематографом. Его пьесы несколько десятилетий с успехом идут на лучших сценических площадках, фильмы по его сценариям снимали известнейшие кинорежиссеры – Э. Рязанов, Г. Данелия, Н. Михалков.

Искренность, редкостная правдивость, присущие его пьесам и сценариям, пронзительно звучат и в его автобиографических записках, в его прозе.

И тем, что А. Володин понял и открыл для себя в жизни, он щедро и мужественно поделился с нами – его современниками.

«Вот так, в метро, никому не расскажешь. Потому что свое, кровное. В своей семье посторонний третейский судья не требуется.

Но на первой зеленой подстилке, когда в воскресенье с приятелем, с закуской и зубровкой, занесет тебя весенний ветер в Медонский лес, бес откровенности толкнет человека под ребро – и покатишься… Хоть без зубровки, конечно, никакой бес ничего не сделает…»

«В ноябрьский слякотный вечер шестнадцатого года пришел в госпиталь лазаретный батюшка о. Василий. Маленькая русая бородка клинушком, глаза как у пятилетней девочки.

Дождевик в парадной повесил, с часовым у денежного ящика поздоровался (что батюшке по уставу как будто и не полагается) и вприпрыжку по широкой лестнице пошел в коридор…»

«Моя хозяйка Зина больше похожа на фокса, чем на девочку: визжит, прыгает, ловит руками мяч (ртом она не умеет) и грызет сахар, совсем как собачонка. Все думаю – нет ли у нее хвостика? Ходит она всегда в своих девочкиных попонках; а в ванную комнату меня не пускает, – уж я бы подсмотрел.

Вчера она расхвасталась: видишь, Микки, сколько у меня тетрадок. Арифметика – диктовка – сочинения… А вот ты, цуцик несчастный, ни говорить, ни читать, ни писать не умеешь.

Гав! Я умею думать – и это самое главное. Что лучше: думающий фокс или говорящий попугай? Ага!..»

«Родители поехали вперед. А дядя Петя отважно взялся везти детскую команду: Гришу, Савву, Надю и Катеньку (восьми, девяти, одиннадцати и двенадцати лет).

Из Парижа до Тулона добрались благополучно. Попутчик по купе третьего класса, толстый негр с седой паклей на голове, так разоспался, что все норовил во сне положить свою ногу Савве на плечо, но Савва не сдался, – пять раз сбрасывал негритянскую ногу и, наконец, победил… Негр спал с широко разинутым ртом; Гриша хотел было заткнуть ему рот алюминиевым яйцом для заварки чая, однако дядя Петя не позволил и заявил, что это „некультурно“…»

«Обсмотрели солдатика одного в комиссии, дали ему два месяца для легкой поправки: лети, сокол, в свое село… Бедро ему после ранения как следует залатали, – однако ж настоящего ходу он не достиг, все на правую ногу припадал. Авось деревенский ветер окончательную разминку крови даст…»

«Началось до смешного просто. В один из слякотных петербургских дней Василий Николаевич Попов вернулся с уроков домой и нашел на столе рядом с прибором письмо. Этакий галантный сиреневый конверт в крупную клетку, залихватский почерк, полностью выписанный и подчеркнутый титул…»

«За синими, братцы, морями, за зелеными горами в стародавние времена лежали два махоньких королевства. Саженью вымерять – не более двух тамбовских уездов.

Население жило тихо-мирно. Которые пахали, которые торговали, старики-старушки на завалинке толокно хлебали…»

«Посылает полковой адъютант к первой роты командиру с вестовым записку. Так и так, столик у меня карточный дорогого дерева на именинах водкой залили. Пришлите Ивана Бородулина глянец навести.

Ротный приказание через фельдфебеля дал, адъютанту не откажешь. А Бородулину что ж: с лагеря от занятий почему не освободиться; работа легкая – своя, задушевная, да и адъютант не такой жмот, чтобы даром солдатским потом пользоваться…»

Сказка необычная для нашего времени – в стихах, но читается легко и интересно! Текст дополняют красивые иллюстрации подводного мира. Сказ начинается с Ивана, которому приснился сон. Перед Иваном возник царь Нептун со своей дочерью Амилой в лице русалки, а далее события разворачиваются стремительно и Иван отправляется в необычайное путешествие по подводному царству!

Рассказ о девочке, чудесным образом спасшей свой старый-старый город от наводнения, о том, что из этого вышло, и как папа этой девочки неожиданно стал видеть сказочные события на улицах этого самого городка.

В лесу у поваленного дерева жил лиловый кролик. Он родился лиловым, как цветок чабреца, от простых серых кроликов. Однажды…

Эта книга сказок для детей и их родителей. Причем, мир сказочных принцев и принцесс вполне похож на наш, реальный. Книга учит находить чудесное в каждом дне, в каждом мгновении жизни.

Сказка из серии: "Истории создания и значении имён". Кто в детстве не хотел иметь историческую значимость своей личности, быть особенным, имея может не подробную, но смысловую, в некотором роде магическую суть своего имени? Истории создания и значения имен» сделано для понимания первородных истоков имени, его значения и характера. "Варвара" рассказывает о маленькой девочке, и приключении, которое связало славянский мир с иноземным именем. На обложке использован портрет девочки Варвары, художник: Смирнова Марина Андреевна.

Стихи, сказки для детей дошкольного и младшего школьного возраста.

Лисичка «всё наоборот» – это сборник сказочных, весёлых и неожиданных историй про героиню, которая отличается от всех своей неумной фантазией и умением завлечь в свои игры и выдумки даже своих родителей. Мягкий и озорной юмор писательницы сочетается с ненавязчивой мудростью и умением вовлечь в сюжет не только детей, но и взрослых. Истории про шестилетнюю Лисичку весьма разнообразны: то маленькая шалунья примется родителей перевоспитывать, то составит большой и интересный план, чтобы понравиться другу в садике, а то и вовсе решит посадить свой собственный сладкий сад, в котором будут расти шоколадные и мармеладные деревья. (Тут и взрослых читателей ждёт сюрприз, и они узнают, какие ещё необычные деревья существуют на самом деле.) Книга для широкого круга читателей: как дети, так и взрослые найдут в ней мудрые советы на разные случаи жизни, смогут отдохнуть и от души посмеяться вместе с любимыми героями.

Жизнь, как зебра, полосатая. Слышал такое выражение? Хорошее и плохое случается с каждым из нас, и современная писательница Дарья Ткачук предлагает ребятам в этом убедиться. Она рассказывает истории из жизни двух друзей – Васи Пупика и Доброго Арсения. Их ждут необыкновенные приключения, счастливые открытия, радости и победы. Книга написана о верной дружбе, сочувствии, человечности, необходимости поддерживать друг друга в любой ситуации и идти вперёд с высоко поднятой головой. Что поможет преодолеть любые сложности и получить удовольствие от неожиданных открытий? У писательницы есть готовый ответ! Доброе сердце – ключ к полной интересными событиями жизни, о которой ты мечтаешь. Как распорядиться этим знанием, решать только тебе!

Стеклодув живет в крохотном домике в бедной деревушке. Его жена мечтает о лучшей участи для своих детей. Как-то раз семья отправляется на ярмарку, где в праздничной суете дети исчезают. Только гадалка знала, что их судьба предрешена. Ей предстоит переплыть через Реку забвения, чтобы попасть в Город желаний и сразиться со злом. Это необыкновенно поэтичная волшебная сказка о том, куда приводят наши желания, ведь их исполнение далеко не всегда делает нас счастливыми.

Пьеса для детей. Сказки о необычных, всем знакомых птицах, пирогах и частицах.