Карлик

«Холодной ноябрьской ночью Джергис Красный Язык (так его прозвали за то, что он вечно сосал красные леденцы), примчавшись ко мне под окно, издал вопль в сторону жестяного флюгера на крыше нашего дома. Когда я высунулся на улицу, изо рта вырвалось облачко пара:

– Чего тебе, Красный Язык?

– Тихоня, выходи! – крикнул он. – Цирк!

Через три минуты я уже сбегал с крыльца, вытирая о коленку два яблока. Красный Язык приплясывал, чтобы не окоченеть. Решили до станции бежать наперегонки: кто продует, тот старый пень.

На бегу мы грызли яблоки, а город еще спал…»

«Бывает, приходится на ночь глядя выезжать из Дублина и мчаться через всю Ирландию: минуя спящие городки, ныряешь в изморось, а потом в туман, который смешивается с дождем и летит в продуваемое ветром безмолвие. Все вокруг сковано холодом и ожиданием. Такими ночами на безлюдных перекрестках случаются нежданные встречи, а в воздухе призраками плывут нескончаемые нити паутины, хотя на сотни миль в округе не найдешь ни единого паука. Далеко за лугами нет-нет да скрипнет калитка или задрожит под неверным лунным светом оконное стекло…»

«Сейчас, в момент нашего с ним знакомства, Джордж Гарви – ничто, нуль без палочки. Позднее он будет щеголять моноклем работы самого Матисса – белой покерной фишкой с изображением голубого глаза. Вполне возможно, что еще позднее из золоченой клетки, вделанной в искусственную ногу Джорджа Гарви, польются трели и рулады, а левая его рука обретет новую – красная медь с нефритом! – кисть…»

«Самая обычная банка с маловразумительной диковинкой, какие сплошь и рядом встречаются в балаганчиках бродячего цирка, установленных на окраине маленького сонного городка. Белесое нечто, парящее в сгущенной спиртовой атмосфере, вечно погруженное то ли в сон, то ли в какие-то свои мысли, вечно описывающее медленные круги. Безжизненные, широко раскрытые глаза, вечно глядящие на тебя, никогда тебя не замечающие… И аккомпанемент: вечерняя тишина, нарушаемая только стрекотанием сверчков да вздохами лягушек, доносящимися с заболоченного луга. Самая обычная банка, а в ней то, что заставляет желудок подпрыгнуть к самому горлу, почище чем вид человеческой руки, покачивающейся в бледно-желтом формалине лабораторной кюветы…»

«Стояла та самая осень, когда на дальнем берегу Гагачьего озера нашли подлинную египетскую мумию.

Как она туда попала и сколько ждала своего часа, никто не знал. А она и не пряталась – лежала себе в просмоленной ветоши, лишь слегка тронутая временем.

Накануне был день как день: багряные кроны деревьев роняли отгоревшую листву, в воздухе плыл острый перечный запах, а двенадцатилетний Чарли Флэгстафф, выйдя на середину безлюдного переулка, мечтал, чтобы с ним произошла какая-нибудь значительная, увлекательная, невероятная история…»

Великий Гюго построил свой «Собор Парижской Богоматери» из образов и слов, он даровал нам удивительную возможность утолить жажду времени, воплощенную в камне, постичь смысл собственного немого изумления перед лицом застывшего совершенства – на примере живых страстей, движимых противостоянием добра и зла к неизбежному обращению в прах.

«Родился, допустим, у кого-то младенец – так ведь пройдет чуть ли не целый день, пока весть об этом отстоится, созреет и разнесется по зеленым ирландским просторам, чтобы достичь наконец ближайшего городка и ближайшего паба, то бишь заведения Гибера Финна…»

Джон Фаулз – один из наиболее выдающихся и популярных британских писателей, современный классик, автор «Коллекционера» и «Любовницы французского лейтенанта».

«Волхв» служит Фаулзу своего рода визитной карточкой. В этом романе на затерянном греческом острове загадочный «маг» ставит беспощадные психологические опыты на людях, подвергая их пытке страстью и небытием. Реалистическая традиция сочетается в книге с элементами мистики и детектива. Эротические сцены – возможно, лучшее из написанного о плотской любви во второй половине ХХ века.

Иэн Макьюэн – один из «правящего триумвирата» современной британской прозы (наряду с Джулианом Барнсом и Мартином Эмисом), лауреат Букеровской премии за роман «Амстердам». «Невыносимая любовь» – это история одержимости, руководство для выживания людей, в уютную жизнь которых вторглась опасная, ирреальная мания. Став свидетелем, а в некотором смысле и соучастником несчастного случая при запуске воздушного шара, герой романа пытается совладать с чужой любовью – безответной, безосновательной и беспредельной. Как удержать под контролем остатки собственного рассудка, если в схватке за твою душу сошлись темные демоны безумия и тяга к недостижимому божеству?

«Он прозвал ее Стэнли, она называла его Олли.

Так было в начале, так было и в конце того романа, который мы озаглавим „Лорел и Гарди“.

Ей было двадцать пять, ему – тридцать два, когда они познакомились в какой-то компании, где каждый потягивал коктейль и не понимал, зачем пришел. Но почему-то в таких случаях никто не торопится домой: все много пьют и лицемерно повторяют, что вечер удался на славу…»

«За окном маячило холодное серое утро.

Стоя у подоконника, он так и сяк вертел Попрыгунчика в руках, пытаясь открыть заржавевшую крышку, – та все не поддавалась. Где же этот чертик, почему не выскакивает с криком из своего убежища, не хлопает бархатными ладошками и не раскачивается из стороны в сторону с глупой намалеванной улыбкой? Сидит, затаился, весь расплющенный, под крышкой – и не шевелится. Если прижать коробку прямо к уху, слышно, как сильно сжата его пружина – до ужаса, до боли…»

«Начать с того, что путь был не близок, ей в тонкие ноздри забивалась пыль, а Уолтер, муженек ее, родом из пыльной Оклахомы, и в ус не дул: крутил руль «форда» и раскачивался костлявым торсом туда-сюда – глаза бы на него не глядели, болван самоуверенный, но в конце концов они добрались до этого кирпичного города, нелепого, как старый грех, и даже нашли, где снять комнату. Хозяин провел их наверх и отомкнул ключом дверь.

Посреди тесной каморки высился надгробный камень…»

«На главной площади очередь установилась еще в пять часов, когда за выбеленными инеем полями пели далекие петухи и нигде не было огней. Тогда вокруг, среди разбитых зданий, клочьями висел туман, но теперь, в семь утра, рассвело, и он начал таять. Вдоль дороги по двое, по трое подстраивались к очереди еще люди, которых приманил в город праздник и базарный день.

Мальчишка стоял сразу за двумя мужчинами, которые громко разговаривали между собой, и в чистом холодном воздухе звук голосов казался вдвое громче. Мальчишка притопывал на месте и дул на свои красные, в цыпках руки, поглядывая то на грязную, из грубой мешковины одежду соседей, то на длинный ряд мужчин и женщин впереди…»

«Ничто не шелохнется на бескрайней болотистой равнине, лишь дыхание ночи колышет невысокую траву. Уже долгие годы ни одна птица не пролетала под огромным слепым щитом небосвода. Когда-то, давным-давно, тут притворялись живыми мелкие камешки – они крошились и рассыпались в пыль. Теперь в душе двух людей, что сгорбились у костра, затерянные среди пустыни, шевелится одна только ночь; тьма тихо струится по жилам, мерно, неслышно стучит в висках.

Отсветы костра пляшут на бородатых лицах, дрожат оранжевыми всплесками в глубоких колодцах зрачков. Каждый прислушивается к ровному, спокойному дыханию другого и даже слышит, кажется, как медленно, точно у ящерицы, мигают веки. Наконец один начинает мечом ворошить уголья в костре…»

«451° по Фаренгейту» – роман, принесший писателю мировую известность. 451° по Фаренгейту – температура, при которой воспламеняется и горит бумага. Философская антиутопия Рэя Брэдбери рисует беспросветную картину развития постиндустриального общества; это мир будущего, в котором все письменные издания безжалостно уничтожаются специальным отрядом пожарных, а хранение книг преследуется по закону, интерактивное телевидение успешно служит всеобщему оболваниванию, карательная психиатрия решительно разбирается с редкими инакомыслящими, а на охоту за неисправимыми диссидентами выходит электрический пес…

«День был свежий – свежестью травы, что тянулась вверх, облаков, что плыли в небесах, бабочек, что опускались на траву. День был соткан из тишины, но она вовсе не была немой, ее создавали пчелы и цветы, суша и океан – все, что двигалось, порхало, трепетало, вздымалось и падало, подчиняясь своему течению времени, своему неповторимому ритму. Край был недвижим, и все двигалось. Море было неспокойно, и море молчало. Парадокс, сплошной парадокс, безмолвие срасталось с безмолвием, звук со звуком. Цветы качались, и пчелы маленькими каскадами золотого дождя падали на клевер. Волны холмов и волны океана, два рода движения, были разделены железной дорогой – пустынной, сложенной из ржавчины и стальной сердцевины дорогой, по которой, сразу видно, много лет не ходили поезда. На тридцать миль к северу она тянулась петляя, потом терялась в мглистых далях; на тридцать миль к югу пронизывала острова летучих теней, которые на глазах смещались и меняли свои очертания на склонах далеких гор…»

«– Готовы?

– Да.

– Уже?

– Скоро.

– А ученые верно знают? Это правда будет сегодня?

– Смотри, смотри, сам увидишь!..»

«– Да ты никак замок сменила!

Сбитый с толку, он стоял в дверях и смотрел на круглую дверную ручку, которую пытался повернуть одной рукой, сжимая в другой старый ключ.

Она убрала ладонь с такой же ручки, только по другую сторону двери, и ушла в дом.

– Чтобы чужие не ходили…»

«Мистер Сполнер закрыл лицо руками. Он почувствовал, что летит куда-то, затем услышал крик боли и ужаса, чистый и сильный, как аккорд, и наконец удар. Автомобиль, пробив стену, падал, кувыркаясь легко и быстро, как игрушка, и выбросил его вон. Наступила тишина…»

«– И каково же быть женатым на такой женщине, в которой все женщины сразу? – спросил Леверинг.

– Приятно, – ответил мистер Томас.

– Вы говорите так, будто речь идет о каком-то пустяке вроде глотка воды!

Томас посмотрел на критика, продолжая разливать кофе по чашкам…»

Автомобильная авария перевернула жизнь маленькой девочки, оставшейся сиротой. Немало бед выпало на её долю. Тайна гибели родителей не давала ей покоя. Став старше, она решает выяснить причину аварии и обращается к услугам частного сыщика. То, что она узнаёт – с трудом укладывается в её сознании.

БЛАГОДАРНОСТИ

Хочу поблагодарить всех людей, оказавших мне помощь в реализации этого проекта. Почти 8 лет жизни я потратил на работу над этой книгой, сидя перед монитором компьютера и блуждая мыслями в 70-х годах. Несмотря на то, что писательский труд – это занятие одиночки, я не был одинок. Натан Бек, выпускник SIU 2007 года, стал консультантом. Натан, магистр изящных искусств, взялся за сочинителя радиопрограмм и научил его писать художественную литературу. Сандра Барнхарт, сотрудник общественной библиотеки Карбондейля, сыграла существенную роль в компоновке рукописи для подготовки ее к публикации. Мэри Мечлер, магистр бизнеса, выпускница центра содействия развитию малого бизнеса при университете SIU 1993, помогла мне разработать маркетинговый план для книги «Салюки, затерявшийся в бордовом», а также обучила всем необходимым навыкам, начиная с разработки веб-сайта и заканчивая визитными карточками. Фото с предзакатным озером в кампусе для обложки книги сделал Тейлор Рид, бакалавр, выпускник 2009. Боб Кернер из Ла-Верны, Теннесси, сделал фото для задней стороны обложки. Хотя Бо и не выпускник SIU, специально для этого случая он надел бордовую футболку. «Ассоциация выпускников SIU» помогла мне с реализацией книги среди выпускников университета, живущих в разных концах земного шара. И, наконец, выражаю особую благодарность выпускникам факультета «Телевидения и радиовещания» Бобу Смиту (выпуск 1973) и Роджеру Девису (выпуск 1972), оказавшим мне помощь в вычитке и маркетинге романа.

В книгу вошли сборники рассказов и новелл знаменитого сербского писателя Милорада Павича (1929–2011) «Русская борзая» и «Вывернутая перчатка». Из этих небольших историй, притч и небылиц, действие которых разворачивается на фоне мировой культуры и мифологии, рождается неповторимый и загадочный мир «первого писателя третьего тысячелетия».

Мои родители умерли. Моя родная деревня лежит в руинах. Моя любовь находится в плену у чудовища, и я дал обещания... обещания, которые не знаю, как смогу сдержать.

Зовите меня Мелантиос, и я–или, по крайней мере, был–учеником кузнеца в деревне Скилс, но после ужасных событий, которые я пережил, я стал огненным рыцарем, несмотря ни на что.

У каждой истории есть начало и конец. Итак, позвольте мне рассказать вам, мой друг, какая судьба привела к гибели моей деревни и оставила меня печальным и мрачным.

Рефлексирующие события на фоне военных действий на Донбассе переплетаются личными драмами. Встреча одноклассников на похоронах одного из них проходит на грани ненависти полов между героем и одноклассницей, а потом они встречаются при совершенно иных обстоятельствах, приоткрывающих ее тайны… Ему же, интеллигенту и интеллектуалу, необходимо вытащить кума из заточения, виновника которого ищет сын плененного, крестник героя. Заложниками и условием вызволения кума является семья героя, и тому приходится идти на сделку с совестью. Ведь он был помешан на том, чтобы иметь детей, но и тут есть своя тайна. Друг как враг и враг как друг – неожиданности появляются одна за другой… Игра слов и смыслов, стилизация современной прозы, драматургии, сценарного стиля и античной поэтики. Содержит нецензурную брань.

"Панднамэ" в переводе на русский язык означает "Сборник назиданий и мудростей". Поэма написана на основе восточных притч, сказок и преданий, что дает возможность читателю погрузиться в волшебную эпоху древнего Востока. В данном издании поэма представлена 25 сказами. Автор на примере сказок, притч и сказаний ненавязчиво и в интересной форме призывает читателя к соблюдению морально-этических ценностей в повседневной жизни. Каждый сказ посвящен отдельной теме: "О добродетели и страсти", "О роли женщины и мужчины в семье", "О благородной и достойной жене", "О любви и времени" и т.д. Данная книга является шестым изданием "Панднамэ".

Аргентина, 1976 год. Военная хунта ведет войну со своим  народом:  массовые  аресты,  жестокие  пытки,  бессудные казни и тайные похищения. Каждый день бесследно пропадают люди. Однако еврей Кадиш Познань  по-своему  исправляет  реальность:  его  стараниями  исчезают  не  живые,  а  умершие  –  недостойные  предки,  чьи  имена  ему  поручено  сбивать  по  ночам  с  кладбищенских  надгробий,  чтобы  не  позорили  порядочных  членов еврейской общины. Но однажды пропадает его  собственный сын. В отчаянии родители обращаются в  Министерство по особым делам. Здесь по кафкианским  коридорам власти мечутся те, кто утратил надежду найти  пропавших  родных.  Балансируя  на  грани  драмы  и  гротеска, Натан Ингландер показывает трагедию целого народа в истории одной семьи.

Эта книга погрузит вас в атмосферу осеннего Дилижана, вместе с героями вы ощутите духовность Арцаха и окажетесь в зимней и по-настоящему сказочной Москве. Продолжение книги – «Отпускать больнее смерти», заставит вас окунуться в водоворот событий и эмоций, которые навсегда оставят отпечаток в душе. Смогут ли Роберт и Астхик найти путь, чтобы соединить свои сердца и исцелить души? Какое решение примет Роберт и сможет ли главная героиня вновь поверить тому, кто однажды разбил её доверие и сердце? Что же скрывается под ненавистью Арэна и сможет ли он добиться намеченных целей и навсегда убрать Роберта со своего пути? Чью сторону примет Размик и как герои найдут свой путь к счастью? Кто-то встретится лицом к лицу с прошлым, кто-то потеряет своё настоящее. Исцеление станет наградой одним и мукой для других.

Майкл Каннингем, автор бестселлеров “Дом на краю света”, “Плоть и кровь” и “Часы” – один из самых знаменитых прозаиков современной Америки. Именно за “Часы” – лучший американский роман 1998 года – автор удостоен

Пулитцеровской премии, а одноименный фильм, снятый британским кинорежиссером Стивеном Долдри, получил премию “Оскар” и обошел киноэкраны всего мира.

Следующий его роман “Избранные дни” – повествование удивительной силы. Оригинальный и смелый писатель, Каннингем соединяет в книге три разножанровые части: мистическую историю из эпохи промышленной революции, триллер о современном детском терроризме и новеллу о постапокалиптическом будущем, которые связаны местом действия (Нью-Йорк), неизменной группой персонажей (мужчина, женщина, мальчик) и пророческой фигурой американского поэта Уолта Уитмена.

Действие эпопеи развертывается в течение всего двадцатого века в России и Европе. В него втянуты четыре поколения семьи Буриданов.

В восьмом, заключительном томе мы в последний раз встречаемся с Буриданами, из которых «иных уж нет, а те далече». И беспристрастно взираем на «новый дивный мир», который возник после развала СССР. Такой ли он «дивный», на самом деле?