Дневник Натальи

Широкое лицо хозяйки пылало пожаром, и шелковая блузка, в которую она нарядилась для съемки, была тоже жаркого красного цвета.

– Котенка, котенка ей дать! – командовала Виктория. – Большим крупным планом – котенка! Животное! Близость к животным! Гуманность! И скажем за кадром, что сердца хватает на всех! Всех спасает!

– Да прямо уж – всех! – лениво усмехнулся оператор с носом уточкой и подмигнул Деби. – Кого же она, бляха-муха, спасла-то?

– Я-а-аша-а! Ну куда, Господи, ну что, Господи! Ну, больше всех нужно…

Невропатолог распахнул дверь и тут же увидел Сусанну, сидящую на корточках посреди веранды, где по вечерам отдыхающие пили чай с кексом и вишневым вареньем. Это она, конечно, только что кричала и, судя по всему, должна была закричать еще, потому что вся ее поза – согнутая спина, вжавшаяся в колени голова, трясущиеся плечи, – все говорило о том, что сейчас она просто переводит дыхание, накапливает силы для нового крика в той мерцающей темноте, которую ее маленькое, зажмурившееся тело отвоевало себе внутри разлитого по всему миру света.

Все хранится, как масло в бутылках.

…Наша свадьба началась с того, что я долго мучилась с прической. Пошла в парикмахерскую. Провела в ней четыре часа. Что мне там накрутили! Ужасно! Побежала под душ, заперлась и реву. Анаис мне кричит: «Опоздаем!»

Я заплела косу и спрятала ее под фатой. Ну и ладно. И было неплохо. Помнишь: сели за стол и старуха пришла? Со стеклянным бутоном на шее? Объявилась старуха в дверях и стоит. Нам сказали: Еленина бабка. Ах, кого только не было! Стивен!

C утра у него начала болеть голова и болела до захода солнца. Настасья Филипповна не прислала, как она обычно это делала, горничную с запиской, чтобы он знал, можно ли зайти к ней сегодня или нельзя. Значит, нельзя. Значит, опять жди какого-нибудь фокуса, нового унижения какого-нибудь. Вон как она третьего-то дня пошутила: «Раз, – говорит, – мы сейчас венчаемся, то и сделай, что я скажу: позови князя в церковь». Он на нее только глаза выкатил: «Князя? В церковь?» – «А что, – говорит, – разве теперь не все равно, раз я тебе законной женой буду? Или ты жене своей законной доверять не желаешь? Ну, – говорит, – отвечай! Будешь ты своей законной жене, в церкви Божьей с тобой венчанной, доверять али не будешь?» – «Буду». – «А раз так, то и зови князя на свадьбу. Чем князь не гость?»

На этом-то он и поймал ее, скользкий бесенок. Маленький рогатый хорек с глазками, похожими на сморщившийся изюм. Он вечно скребся, вечно царапался и попискивал всякий раз, когда Майкл начинал вдруг разбрасываться деньгами, делать дорогие подарки матери, сестрам и дочке от первого брака, – да если он даже просто оставлял официанту щедрые чаевые, Рейчел чувствовала, как бесенок внутри ее просыпается от негодования и, сладострастно урча, впивается коготками в самую печень. И когда эта русская милая женщина на балете «Щелкунчик» обмолвилась, что ей уже пятьдесят восемь (чему поверить, глядя на ее молодое, блестящее от косметики лицо, было просто невозможно!), бесенок внутри Рейчел стал вдруг горячим, как уголь, и тут же – маленький, мускулистый мерзавец! – проскользнул глубоко в ее горло и суховатым голосом удивился:

– Ник? – вопросительно спросила Маргарита. – Ты что, плохо спал? Или чем-то расстроен?

Николаю Арнольдовичу очень захотелось сказать ей правду. Тогда Маргарита, с ее любящим сердцем, немедленно взвалила бы на себя большую часть его огорчения. Ему, разумеется, стало бы легче. Но как же сказать Маргарите, жене, что вот умерла его дочь, которую он даже и не вспоминал, а ей, Маргарите, ни разу о дочери не заикнулся?

– Я не расстроен, – сухо ответил он. – Но с вечера очень болит голова.

«В загородном летнем доме жили Филемон и Бавкида. Солнце просачивалось сквозь плотные занавески и горячими пятнами расползалось по отвисшему во сне бульдожьему подбородку Филемона, его слипшейся морщинистой шее, потом, скользнув влево, на соседнюю кровать, находило корявую, сухую руку Бавкиды, вытянутую на шелковом одеяле, освещало ее ногти, жилы, коричневые старческие пятна, ползло вверх, добиралось до открытого рта, поросшего черными волосками, усмехалось, тускнело и уходило из этой комнаты, потеряв всякий интерес к спящим. Потом раздавалось кряхтенье. Она просыпалась первой, ладонью вытирала вытекшую струйку слюны, тревожно взглядывала на похрапывающего Филемона, убеждалась, что он не умер, и, быстро сунув в разношенные тапочки затекшие ноги, принималась за жизнь…»

Сильна как смерть – это о ней, именно об этой любви. Для которой ничего не значит расстояние Нью-Йорк – Москва. И время. И возраст. И непрерывная цепь страданий. Но если сам человек после выпавших ему потрясений не может остаться прежним, останется ли прежней любовь? Действительно ли «что было, то и теперь есть», как сказано в Библии? Герои романа «Портрет Алтовити» видят, что всё в этой жизни – люди, события, грехи и ошибки – непостижимо и трагически связано, но стараются вырваться из замкнутого круга. Потому что верят – кроме этой, неправильно прожитой, есть другая, подлинная жизнь. Именно это означает имя юноши с портрета Рафаэля…

Роман Ирины Муравьевой «Веселые ребята» стал событием 2005 года. Он не только вошел в short-list Букеровской премии, был издан на нескольких иностранных языках, но и вызвал лавину откликов. Чем же так привлекло читателей и издателей это произведение?

«Веселые ребята» – это роман о московских Дафнисе и Хлое конца шестидесятых. Это роман об их первой любви и нарастающей сексуальности, с которой они обращаются так же, как и их античные предшественники, несмотря на запугивания родителей, ханжеское морализаторство учителей, требования кодекса молодых строителей коммунизма.

Обращение автора к теме пола показательно: по отношению к сексу, его проблемам можно дать исчерпывающую характеристику времени и миру. И такой писательский подход неожидан.

Очень символично название романа. «Веселые ребята» – это название самой известной советской музыкальной кинокомедии, созданной в отнюдь не веселые времена. «Веселые ребята» И.Муравьёвой – трагикомическое повествование о самом мажорном периоде жизни советского народа. Более того, о довольно трагическом периоде жизни человека – юности.

 Сборник повестей и рассказов Ирины Муравьевой включает как уже известные читателям, так и новые произведения, в том числе – «Медвежий букварь», о котором журнал «Новый мир» отозвался как о тексте, в котором представлена «гениальная работа с языком». Рассказ «На краю» также был удостоен высокой оценки: он был включен в сборник 26 лучших произведений женщин-писателей мира.

Автор не боится обращаться к самым потаенным и темным сторонам человеческой души – куда мы сами чаще всего предпочитаем не заглядывать. Но предельно честный взгляд на мир – визитная карточка писательницы – неожиданно выхватывает островки любви там, где, казалось бы, их быть не может: за тюремной решеткой, в полном страданий доме алкоголика, даже в звериной душе циркового медведя.

Семья русских эмигрантов. Три поколения. Разные характеры и судьбы – и одинаковое мужество идти навстречу своей любви, даже если это любовь-грех, любовь-голод, любовь-наркотик. Любовь, которая перемежается с реальным голодом, настоящими наркотиками, ужасом войн и революций. Но герои романа готовы отвечать за собственный выбор. Они не только напряженно размышляют о том, оставляет ли Бог человека, оказавшегося на самом краю, и что же делать с жаждой по своему запретному и беспредельному «я». Они способны видеть ангела, который тоже смотрит на них – и на границе между жизнью и смертью, и из-под купола храма, и глазами близких людей.

Москва, 1961 год. В руки Виктору Хрусталеву, талантливому оператору с «Мосфильма», попадает сценарий его погибшего друга. Виктор уверен, что это шедевр, который обязательно должны увидеть зрители. Вместе с молодым режиссером Егором Мячиным они принимаются за работу. Но ведь это кино! Здесь нельзя без порыва, страсти и… любви. Волей судьбы Виктор и Егор влюбляются в одну и ту же девушку, милую и робкую Марьяну.

«В семь часов в Линнской синагоге начался вечер русского романса. За окном – набережная, синий кусок океана. Чайки на гладком песке, запах гниющих водорослей. Мальчик с густой гривой выводит ломающимся басом: “Спи, мой зайчик, спи, мой чиж, мать уехала в Париж…”

Подожди, голубчик. Когда уехала?…»

«В семь часов в Линнской синагоге начался вечер русского романса. За окном – набережная, синий кусок океана. Чайки на гладком песке, запах гниющих водорослей. Мальчик с густой гривой выводит ломающимся басом: “Спи, мой зайчик, спи, мой чиж, мать уехала в Париж…”

Подожди, голубчик. Когда уехала?..»

В бунинском рассказе «Легкое дыхание» пятнадцатилетняя гимназистка Оля Мещерская говорит начальнице гимназии: «Простите, madame, вы ошибаетесь. Я – женщина. И виноват в этом знаете кто?» Вера, героиня романа «Соблазнитель», никого не обвиняет. Никто не виноват в том, что первая любовь обрушилась на нее не романтическими мечтами и не невинными поцелуями с одноклассником, но постоянной опасностью разоблачения, позора и страстью такой сокрушительной силы, что вряд ли она может похвастаться той главной приметой женской красоты, которой хвастается Оля Мещерская. А именно – «легким дыханием».

«Прежде всего не мешает сказать, что Иван Петрович Белкин был самого нервного характера, и это часто препятствовало его счастью. Он и рад был бы родиться таким, какими родились его приятели, – люди веселые, грубоватые и, главное, рвущиеся к ежесекундному жизненному наслаждению, но – увы! – не родился.

Тревога снедала его…»

Жили-были три слоненка: Глупша, Гога и Мудрец. Они были лучшими друзьями и неразлучными товарищами. Каждый день они проводили время вместе, путешествуя по прекрасной саванне и исследуя новые места.

Не обращайте внимание друг на друга, потому что это стирает твои мысли.

Чрезмерное употребление хоррора не повредит вашему здоровью. (Но это не точно).В сборник современного автора ужасов вошли двенадцать миниатюр, семь рассказов, четыре цикла и три повести. Но это всего лишь цифры. Главное – ощущения. Сосредоточьтесь на них и у вас все получится.«Играю в игры со своим сознанием и вашими нервами» – (с) Лоскутов А. С.

Любовь – это опасность. Любовь – это риск. Никто не знает, что ждет двух влюбленных, решившихся на отчаянный шаг – быть вместе. Стоит ли пытаться? Или лучше не разрушать привычную жизнь, не жертвовать душевным покоем, даже если мысли в голове играют в чехарду, а сердце предательски стучит часто-часто? Карина – писательница из провинции. Даниил – столичный музыкант. Она открыта новому и готова идти вперед. Он хранит тайну, которая тянет его назад. Судьба случайно свела их на литературно-музыкальном вечере. Будет ли у этой встречи продолжение? На что эти двое готовы пойти, чтобы попытаться вырвать у судьбы свой сладкий кусочек счастья?

Небо над городом Астиерн было синевато-черным, словно тьма и свет боролись за право обнимать этот загадочный мир. Ветер несся между высокими башнями, заряженный электричеством от магической энергии, что наполняла воздух. Это был не обычный мир. Он существовал между реальностями, удерживаемый на плаву тонкими нитями эфира – мистической силы, которой пользовались лишь избранные.

Алексей Доронин никогда не был тем, кто искал приключения. Он был обыкновенным парнем из Москвы, работающим в корпорации по кибербезопасности. Его жизнь состояла из рутины: офис, кофе, работа до поздней ночи, и снова дом. Но однажды, после долгого дня за компьютером, Алексей получил странное уведомление на свой личный смартфон – «Добро пожаловать на Нулевой Порог».

«Стекло…» – это книга, в которой есть моя мини-история из жизни (это всё правда), в ней есть рассказы, которые я писал, цитаты из моей жизни и некоторые стихи, о которых вообще стоит молчать.Эта книга находится в одной из самых крупных мною серий: «За туманом нет дверей». Книга содержит нецензурную брань.

Автор описывает судебный процесс над роботом, который совершил тяжкое преступление. Почему он это сделал? Перешел ли он моральную черту?

Автор продолжает цикл рассказов о зарождении исскуственного интеллекта. Причем этот процесс происходит зачастую стихийно

Международная академия наук и искусств (МАНИ) и Интернациональный Союз писателей представляют вашему вниманию антологию «Достояние российской словесности». В издании публикуются произведения наиболее значимых авторов, пишущих на русском языке. Издание призвано сохранить мир и дружбу между странами, укрепить позиции русского языка в мире.