Чья вина?

«Ничто не шелохнется на бескрайней болотистой равнине, лишь дыхание ночи колышет невысокую траву. Уже долгие годы ни одна птица не пролетала под огромным слепым щитом небосвода. Когда-то, давным-давно, тут притворялись живыми мелкие камешки – они крошились и рассыпались в пыль. Теперь в душе двух людей, что сгорбились у костра, затерянные среди пустыни, шевелится одна только ночь; тьма тихо струится по жилам, мерно, неслышно стучит в висках.

Отсветы костра пляшут на бородатых лицах, дрожат оранжевыми всплесками в глубоких колодцах зрачков. Каждый прислушивается к ровному, спокойному дыханию другого и даже слышит, кажется, как медленно, точно у ящерицы, мигают веки. Наконец один начинает мечом ворошить уголья в костре…»

У популярной телезвезды Кэт – новое сердце. Новая жизнь приносит не только новые радости, но и неожиданные неприятности. В тот же день, когда телезвезде сделали операцию по пересадке, умерли три человека. И кто-то напоминает Кэт об этом, намекая, что она может быть следующей. Положиться можно только на себя – и обаятельного писателя Алекса, автора множества детективов.

Каждый мужчина имеет право на маленькое приключение, но женщинам этого не понять…

Каждая женщина имеет право на маленькое приключение, но мужчинам этого не понять…

Любовь – хоровод, в котором кружатся дамы из высшего общества, богатые буржуа, куртизанки…

А цена каприза красивой женщины – всего лишь несколько слезинок в красном вине.

«Он лежал в постели, а ветер задувал в окно, касался ушей и полуоткрытых губ и что-то нашептывал ему во сне. Казалось, это ветер времени повеял из Дельфийских пещер, чтобы сказать ему все, что должно быть сказано про вчера, сегодня и завтра. Где-то в глубине его существа порой звучали голоса – один, два или десять, а быть может, это говорил весь род людской, но слова, что срывались с его губ, были одни и те же:

– Смотрите, смотрите, мы победили!

Ибо во сне он, они, сразу многие вдруг устремлялись ввысь и летели. Теплое, ласковое воздушное море простиралось под ним, и он плыл, удивляясь и не веря…»

«Изголовье кровати сияло под солнцем, как фонтан, брызжущий ослепительным блеском. Оно было украшено львами, химерами и сатирами. Кровать внушала благоговейный ужас даже посреди ночи, когда Антонио, развязав ботинки, касался натруженной рукой изголовья и оно вздрагивало, как арфа.

– Каждую божью ночь, – раздался голос его жены, – у нас начинает играть этот орган.

Жалоба больно задела его. Он лежал, не решаясь провести огрубевшими пальцами по холодному ажурному металлу. За долгие годы струны этой лиры спели немало прекрасных, пышущих страстью песен…»

«Восемьдесят первая улица… Кому выходить? – прокричал пастух в синем мундире.

Стадо баранов-обывателей выбралось из вагона, другое стадо взобралось на его место. Динг-динг! Телячьи вагоны Манхэттенской надземной дороги с грохотом двинулись дальше, а Джон Перкинс спустился по лестнице на улицу вместе со всем выпущенным на волю стадом…»

«По колено в воде, с выброшенным волной обломком доски в руках, Том прислушался.

Вечерело, из дома, что стоял на берегу, у проезжей дороги, не доносилось ни звука. Там уже не стучат ящики и дверцы шкафов, не щелкают замки чемоданов, не разбиваются в спешке вазы: напоследок захлопнулась дверь – и все стихло.

Чико тряс проволочным ситом, просеивая белый песок, на сетке оставался урожай потерянных монет. Он помолчал еще минуту, потом, не глядя на Тома, сказал:

– Туда ей и дорога…»

«Три дня кряду Уильям Финч спозаранку забирался на чердак и до вечера тихо стоял в полутьме, обдуваемый сквозняком. Ноябрь был на исходе, и три дня мистер Финч простоял так в одиночестве, чувствуя, что само Время тихо, безмолвно осыпается белыми хлопьями с бескрайнего свинцового неба, укрывает холодным пухом крышу и припудривает карнизы. Он стоял неподвижно, смежив веки. Тянулись долгие, серые дни, солнце не показывалось, от ветра чердак ходил ходуном, словно утлая лодка на волнах, скрипел каждой своей косточкой, стряхивал слежавшуюся за десятилетия пыль с балок, с покоробившихся досок и дранки. Все вокруг охало и ахало, стонало и кряхтело, а Уильям Финч стоял и вдыхал сухие тонкие запахи, словно изысканные духи, и приобщался к издавна копившимся здесь сокровищам…»

«Ракета остывала, обдуваемая ветром с лугов. Щелкнула и распахнулась дверца. Из люка выступили мужчина, женщина и трое детей. Другие пассажиры уже уходили, перешептываясь, по марсианскому лугу, и этот человек остался один со своей семьей.

Волосы его трепетали на ветру, каждая клеточка в теле напряглась, чувство было такое, словно он очутился под колпаком, откуда выкачивают воздух. Жена стояла на шаг впереди, и ему казалось – сейчас она улетит, рассеется как дым. И детей – пушинки одуванчика – вот-вот разнесет ветрами во все концы Марса…»

«Если вы не знаете закусочной и семейного ресторана Богля, вы много потеряли. Потому что если вы – один из тех счастливцев, которым по карману дорогие обеды, вам должно быть интересно узнать, как уничтожает съестные припасы другая половина человечества. Если же вы принадлежите к той половине, для которой счет, поданный лакеем, – событие, вы должны узнать Богля, ибо там вы получите за свои деньги то, что вам причитается (по крайней мере по количеству)…»

«– Готовы?

– Да.

– Уже?

– Скоро.

– А ученые верно знают? Это правда будет сегодня?

– Смотри, смотри, сам увидишь!..»

«Ему снилось, что он закрывает парадную дверь с цветными стеклами, – тут и земляничные стекла, и лимонные, и совсем белые, как облака, и прозрачные, как родник. Две дюжины разноцветных квадратиков обрамляют большое стекло посредине; одни цветом как вино, как настойка или фруктовое желе, другие – прохладные как льдинки. Помнится, когда он был совсем еще малыш, отец подхватывал его на руки и говорил:

– Гляди!

И за зеленым стеклом весь мир становился изумрудным, точно мох, точно летняя мята…»

«Конечно, у этой проблемы есть две стороны. Рассмотрим вторую. Нередко приходится слышать о «продавщицах». Но их не существует. Есть девушки, которые работают в магазинах. Это их профессия. Однако с какой стати название профессии превращать в определение человека? Будем справедливы. Ведь мы не именуем «невестами» всех девушек, живущих на Пятой авеню…»

«Вряд ли кто-нибудь успел забыть, что месяц тому назад можно было купить круговой билет в Вашингтон и обратно со значительной скидкой. Чрезвычайная дешевизна этого билета подвигла нас обратиться к некоему остинскому гражданину, принимающему общественные интересы близко к сердцу, и занять у него двадцать долларов под залог нашего типографского станка, а также коровы и под поручительство нашего брата вкупе с небольшим векселем майора Хатчинсона на четыре тысячи долларов.

Мы приобрели круговой билет, две венские булочки и изрядный кусок сыра, каковые вручили одному из наших штатных репортеров с заданием съездить в Вашингтон и взять интервью у президента Кливленда, по возможности натянув нос всем прочим техасским газетам…»

Настоящая книга является наиболее точным переводом сборника рассказов О. Генри «Благородный жулик». Все предыдущие переводы этого произведения были сделаны в советскую эпоху. В то время отсутствовали нужные словари и многие значения как отдельных слов, так и фраз были переведены неверно. В настоящее время мы имеем возможность переводить сложные литературные произведения, у нас есть электронные словари – Multitran, ABBYY Lingvo, Multilex и Интернет, которые помогают найти нужную информацию.

Один из самых известных юмористов в мировой литературе, О. Генри создал уникальную панораму американской жизни на рубеже XIX–XX веков, в гротескных ситуациях передал контрасты и парадоксы своей эпохи, открывшей простор для людей с деловой хваткой, которых игра случая то возносит на вершину успеха, то низвергает на самое дно жизни.

«Гуляя по Бродвею в июле месяце, натолкнуться на сюжет для рассказа можно, как правило, только если день выдался прохладный. А вот мне на днях в самую жару и духоту сюжет подвернулся, да такой, что он, кажется, решает одну из серьезных задач искусства…»

Один из самых известных юмористов в мировой литературе, О. Генри создал уникальную панораму американской жизни на рубеже XIX–XX веков, в гротескных ситуациях передал контрасты и парадоксы своей эпохи, открывшей простор для людей с деловой хваткой, которых игра случая то возносит на вершину успеха, то низвергает на самое дно жизни.

«В Денвере Балтиморский экспресс брали с бою. В одном из вагонов удобно и даже с комфортом, как свойственно бывалым пассажирам, устроилась очень хорошенькая, изысканно одетая девушка. Среди тех, кто только что сел в поезд, были двое, оба молодые, один – красивый, с дерзким, открытым лицом и такой же повадкой; другой – озабоченный, угрюмый, грузноватого телосложения, просто одетый. Они были пристегнуты друг к другу наручниками…»

Один из самых известных юмористов в мировой литературе, О. Генри создал уникальную панораму американской жизни на рубеже XIX–XX веков, в гротескных ситуациях передал контрасты и парадоксы своей эпохи, открывшей простор для людей с деловой хваткой, которых игра случая то возносит на вершину успеха, то низвергает на самое дно жизни.

«– Трест есть свое самое слабое место, – сказал Джефф Питерс.

– Это напоминает мне, – сказал я, – бессмысленное изречение вроде «Почему существует полисмен?».

– Ну нет, – сказал Джефф, – между полисменом и трестом нет ничего общего. То, что я сказал, – это эпиграмма… ось… или, так сказать, квинтэссенция. А значит она, что трест и похож и не похож на яйцо. Когда хочешь раскокать яйцо, бьешь его снаружи. А трест можно разбить только изнутри. Сиди на нем и жди, когда птенчик разнесет всю скорлупу. Поглядите, какой выводок новоиспеченных колледжей и библиотек щебечет и чирикает по всей стране. Да, сэр, каждый трест носит в своей груди семена собственной гибели, как петух, который в штате Джорджия вздумает запеть слишком близко от сборища негров-методистов, или тот член республиканской партии, который выставляет свою кандидатуру в губернаторы Техаса…»

Один из самых известных юмористов в мировой литературе, О. Генри создал уникальную панораму американской жизни на рубеже XIX–XX веков, в гротескных ситуациях передал контрасты и парадоксы своей эпохи, открывшей простор для людей с деловой хваткой, которых игра случая то возносит на вершину успеха, то низвергает на самое дно жизни.

«Майская луна ярко освещала частный пансион миссис Мэрфи. Загляните в календарь, и вы узнаете, какой величины площадь освещали в тот вечер ее лучи. Лихорадка весны была в полном разгаре, а за ней должна была последовать сенная лихорадка. В парках показались молодые листочки и закупщики из западных и южных штатов. Расцветали цветы, и процветали курортные агенты; воздух и судебные приговоры становились мягче; везде играли шарманки, фонтаны и картежники…»

Один из самых известных юмористов в мировой литературе, О. Генри создал уникальную панораму американской жизни на рубеже XIX–XX веков, в гротескных ситуациях передал контрасты и парадоксы своей эпохи, открывшей простор для людей с деловой хваткой, которых игра случая то возносит на вершину успеха, то низвергает на самое дно жизни.

«Вор быстро скользнул в окно и замер, стараясь освоиться с обстановкой. Всякий уважающий себя вор сначала освоится среди чужого добра, а потом начнет его присваивать.

Вор находился в частном особняке. Заколоченная парадная дверь и неподстриженный плющ подсказали ему, что хозяйка дома сидит сейчас где-нибудь на мраморной террасе, омываемой волнами океана, и объясняет исполненному сочувствия молодому человеку в спортивной морской фуражке, что никто никогда не понимал ее одинокой и возвышенной души. Освещенные окна третьего этажа в сочетании с концом сезона, в свою очередь, свидетельствовали о том, что хозяин уже вернулся домой и скоро потушит свет и отойдет ко сну. Ибо сентябрь – такая пора в природе и в жизни человека, когда всякий добропорядочный семьянин приходит к заключению, что стенографистки и кафе на крышах – тщета и суета, и, ощутив в себе тягу к благопристойности и нравственному совершенству, как ценностям более прочным, начинает поджидать домой свою законную половину…»

Говард Филлипс Лавкрафт известен прежде всего своими шедеврами малой прозы – «Зов Ктулху», «Дагон», «Данвичский ужас», «Тень над Иннсмутом», «Затаившийся страх» и многие другие. Но лишь немногие поклонники писателя знают о его поэтическом наследии. А между тем, современники самого Лавкрафта – Роберт Говард, Кларк Эштон Смит и другие – высоко ценили именно поэтическое творчество знаменитого «затворника из Провиденса», сравнивая его стихи с поэзией Эдгара Аллана По.

В сборник вошли наиболее значимые стихи Лавкрафта, включая знаменитый цикл «Грибки с Юггота», относящийся к «Мифам Ктулху», а также те, что публиковались ранее только в письмах.

Для удобства читателя стихи приводятся как в переводе, так и на языке оригинала.

Этот роман – жемчужина китайской классической прозы. Он написан более трехсот лет назад и стал неотъемлемой частью мировой культуры. Историческое ядро сюжета – путешествие буддийского монаха Сюань-цзана в Индию за священными сутрами. Реальное путешествие удивительно переплетается с фантастическими подробностями. Оригинальные сюжетные ходы, схватки с демонами и оборотнями окрашены юмором, который придает повествованию особую легкость. Образ одного из героев повествования. Сунь У-куна – Царя обезьян, – занял прочное место в современной массовой культуре. Путешествие буддийского монаха и его друзей продолжается в мультфильмах и мюзиклах. У Чэнь-энь создал роман, которым будут зачитываться многие поколения читателей.

Роман в 4-х книгах.

В этот сборник вошли классические романы «берлинского» периода творчества Кристофера Ишервуда «Труды и дни мистера Норриса» и «Прощай, Берлин». Сюжет романа «Прощай, Берлин» лег в основу сценария бродвейского мюзикла «Кабаре» и культового одноименного фильма Боба Фосса с Лайзой Минелли в главной роли.

Берлин перед приходом к власти нацистов.

Здесь пока еще бурлит знаменитая на всю Европу ночная жизнь, рыдает джаз, горят огни кабаре и клубов. Здесь пока еще царят вольные нравы, процветают авантюристы всех мастей и пороки всех окрасов и реки алкоголя текут меж кокаиновых берегов. Здесь пока еще идут настоящие уличные бои между «красными» и «коричневыми», и никому не дано знать, каким будет завтрашний день. И молодые англичане – герои обоих романов Ишервуда – расширенными от наивного изумления глазами наблюдают за пестрым калейдоскопом удивительных лиц и событий, даже не представляя себе, как скоро придет конец этому странному, обаятельному и причудливому декадентскому мирку…

Джек Лондон (1876–1916) – американский писатель, журналист и общественный деятель. Приобрел популярность как автор приключенческих рассказов и романов. Сборник «Рассказы рыбачьего патруля» основан на воспоминаниях Джека Лондона о днях, проведенных подростком на рыбацких шхунах в заливе Сан-Франциско.

Роберт Льюис Стивенсон – английский писатель шотландского происхождения, крупнейший представитель неоромантизма. В произведении «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда», которое до сих пор будоражит умы читателей, автор по-новому взглянул на двойственность человеческой натуры. Данная тема нашла отражение в герое романа – докторе Джекиле, который сумел отделить свое злое «я», выпустив на свободу неуловимого убийцу мистера Хайда.

Текст адаптирован для продолжающих изучать английский язык (уровень 4 – Upper-Intermediate) и сопровождается комментариями и словарем.

Этот роман – жемчужина китайской классической прозы. Он написан более трехсот лет назад и стал неотъемлемой частью мировой культуры. Историческое ядро сюжета – путешествие буддийского монаха Сюань-цзана в Индию за священными сутрами. Реальное путешествие удивительно переплетается с фантастическими подробностями. Оригинальные сюжетные ходы, схватки с демонами и оборотнями окрашены юмором, который придает повествованию особую легкость. Образ одного из героев повествования. Сунь У-куна – Царя обезьян, – занял прочное место в современной массовой культуре. Путешествие буддийского монаха и его друзей продолжается в мультфильмах и мюзиклах. У Чэнь-энь создал роман, которым будут зачитываться многие поколения читателей.

Роман в 4-х книгах.

Шервуд Андерсон (1876–1941) – один из выдающихся новеллистов XX века, признанный классик американской литературы. Прославился после выхода сборника «Уайнсбург, Огайо» о жизни провинциального городка на Среднем Западе. Творчество Андерсона оказало огромное влияние на развитие американской литературы, на становление таких мастеров, как Хемингуэй, Фолкнер, Стейнбек, Вулф.

В книгу вошли рассказы из сборников «Уайнсбург, Огайо», «Торжество яйца», «Кони и люди», «Смерть в лесу».

Этот роман – жемчужина китайской классической прозы. Он написан более трехсот лет назад и стал неотъемлемой частью мировой культуры. Историческое ядро сюжета – путешествие буддийского монаха Сюань-цзана в Индию за священными сутрами. Реальное путешествие удивительно переплетается с фантастическими подробностями. Оригинальные сюжетные ходы, схватки с демонами и оборотнями окрашены юмором, который придает повествованию особую легкость. Образ одного из героев повествования. Сунь У-куна – Царя обезьян, – занял прочное место в современной массовой культуре. Путешествие буддийского монаха и его друзей продолжается в мультфильмах и мюзиклах. У Чэнь-энь создал роман, которым будут зачитываться многие поколения читателей.

Роман в 4-х книгах.

Заключительный том одного из лучших в мире сборников историй о Насреддине. Яркая, уникальная подборка притч, шуток, легенд о Ходже, сделанная Идрисом Шахом, столь же блестяще подана благодаря иллюстрациям Ричарда Уильямса и Ричарда Пардума.

Уникальность этого сборника, как и двух предыдущих – в особой подаче Насреддиновского юмора как зеркала нашего мышления и поведения. Эти истории настолько же универсальны, насколько универсальна и повсеместна человеческая глупость, которая не оставляет, однако, попыток трансформироваться в мудрость. Насреддин дает нам редкую возможность осознать, что наша проявленная глупость это тень от мудрости, жаждущей своего воплощения.

На краю Леса жили люди Девяти деревень. Жили так, как жили до них веками их предки, представители удивительного народа ибо, и почитали своих причудливых, по-человечески капризных богов и строгих, но добрых духов. Исполняли обряды, на взгляд чужеземцев – странные и жестокие. Воевали, мирились, растили детей. Трудились на полях и собирали урожай. Пили домашнее пальмовое вино и веселились на праздниках.

А потом пришли европейцы – с намерением научить «черных дикарей» жить, как белые, верить, как белые, и растить детей, как белые. Сильные цивилизованные люди, готовые железной рукой осчастливить народ Девяти деревень.

Но кто и когда в этом мире сумел осчастливить кого-то насильно?