Скачать все книги автора Влас Михайлович Дорошевич
«Отелло подписывает бумаги.
Дездемона с веранды бросает в него розой.
Роза рассыпается, и лепестки ее обсыпают стол, мавра, его живописный костюм.
Отелло ловит и прижимает к губам лепестки розы…»
«Это было в Вероне.
В маленьком городке, куда приезжают люди со всего мира, чтобы опустить свою визитную карточку в саркофаг Джульетты.
Вы знаете, что итальянцу, может быть, иногда не на что пообедать, – но у него всегда найдется лира на театр и пять чентезимов на газету…»
«Один знатный, но образованный иностранец, приехавший в Петербург, говорил одному петербуржцу:
– Конечно, что больше всего меня интересует, – это ваш драматический театр. Мне будет интересно увидать на вашей образцовой сцене Пушкина…»
«Если бы под этой пьесой стояла подпись не Джерома К. Джерома, а И.И. Иванова, – джентльмены, заседающие в театрально-литературном комитете, провели бы несколько неприятных часов.
Все бы сказали:
– Как не стыдно образцовой сцене ставить такие образцовые пустяки!..»
«В темном углу, заросшем паутиной, с тихим шорохом отвалился кусочек штукатурки. Разрушается старый дом. Разваливается. Жаль!
На днях, просматривая какой-то театральный журнал, я увидел портрет очень пожилого человека и подпись:
„Вейхель. Скончался такого-то числа“.
Как? Умер Вейхель?..»
«Сегодня, в день первого русского актёра, любопытно набросать силуэт:
– Последнего русского актёра.
Новорождённого.
Ему 20 лет. Прекрасный возраст!..»
«Когда теперь говорят о г. Фигнере, – говорят о конотопском столкновении.
Но у г. Фигнера было столкновение куда крупнее, куда громче, куда более шумное!
Странно, что о нем забыли.
Это столкновение произошло несколько лет тому назад, в Москве, Великим постом…»
«Завтра в театре „Аквариум“ празднует свой 35-летний юбилей М.А. Дмитриев.
– М.А. Дмитриев? Кто такой М.А. Дмитриев?
– Дмитриев? Это – Шпоня!
– А! Шпоня!…»
«Когда всесильный Магадана создал прекрасную Индию, он слетел на землю ею полюбоваться. От его полета пронесся теплый, благоухающий ветер. Гордые пальмы преклонили пред Магадэвой свои вершины, и расцвели под его взглядом чистые, белые, нежные, ароматные лилии. Магадана сорвал одну из лилий и кинул ее в лазурное море…»
«– Так смотри же, принеси мне хороший подарок! – кричала О-Мати-Сан своему мужу Ки-Ку, который в первый раз отправлялся в город.
– Принес мне подарок? – встретила она его вопросом, когда Ки-Ку вернулся…»
«Сын неба, – пусть его имя переживет вселенную! – император Ли-О-А стоял у окна своего фарфорового дворца. Он был молод и потому добр. Среди роскоши и блеска он не переставал думать о бедных и несчастных. Шел дождь. Лил ручьями. Плакало небо, лили за ним слезы деревья и цветы…»
«Когда премудрый, славный, великий богдыхан Юн-Хо-Зан наследовал власть от отца своего, повелителя вселенной Хуар-Му-Сяна, и вступил на престол своих предков, – по обычаю нашей страны, к нему приблизился с 100 поклонами верховный церемониймейстер и поставил около трона корзину из простого тростника…»
«Богдыхан Юн-Хо-Зан, о котором шла уже речь, был добрым и справедливым богдыханом. По крайней мере, стремился быть таким. Стремился всеми силами своей доброй, молодой души. Он был заботлив о народе.
Когда устраивались придворные празднества, фейерверки, большие шествия с фонариками, музыка и танцы, или когда в гарем богдыхана привозили новых невольниц, – Юн-Хо-Зан отказывался от всех этих удовольствий…»
«Азраил, ангел смерти, летая над землей, коснулся своим крылом мудрого кади Османа.
Судья умер, и бессмертная душа его предстала пред пророком. Это было у самого входа в рай.
Из-за деревьев, покрытых, словно розовым снегом, цветами, доносился звон бубнов и пение божественных гурий, призывавшее к неземным наслаждениям…»
«Мы с беатенбергским пастором, вдвоем, сидели на Амисбюле и пили молоко.
У нас, в горах, было еще светло, а в долинах уже наступил вечер. Интерлакен глубоко, внизу, мигал тысячами огоньков, – словно тысячи светляков собрались и держали совет. Розовая Юнгфрау мертвела и одевалась в белый глазет.
Был тот час, когда душа человека расположена к размышлениям и мечте…»
«У султана Азиса была жена.
Ее звали Зорайба, а потом стали звать первой красавицей в мире.
От этого и произошли все несчастья.
Вот что случилось, и вот как случилось все, что случилось…»