Скачать все книги автора Галина Николаевна Щербакова
Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru
– Энергия идет от всего, – это я. – От людей, предметов, вот этой чашки… Сколько людей из нее пили?
– Нисколько, – ехидно говорит хозяйка, – сервиз новый.
– Что касается энергии, – милая женщина с серьгами деликатно тушит хозяйку, – если мы восхитились горой или каким-нибудь пейзажем, значит, это они послали нам импульс восхищения.
– Естественно, раз они красивы, мы и восхитились.
– А для скольких эта же гора и этот же пейзаж – тьфу! Нет, импульс, живой ток получает тот, кого выбрала сама гора… Они нас выбирают, а не мы их.
Повесть известной современной писательницы. О нашей жизни со всей ее простотой и сложностями, о милосердии.
Эти последние повести Галины Щербаковой станут полной неожиданностью для поклонников ее произведений о "подробностях мелких чувств" и "женщинах в игре без правил".
В ее новой прозе страшная действительность (Чеченская война) сливается с не менее мрачной фантастикой (заражение Земли "вирусом убийства").
Это своего рода "новая Щербакова" – все три повести ("Прошло и это", "Метка Лилит", "...по имени Анна") написаны резко, порой шокирующе. Но как иначе рассказать о том, как зачастую в нашей жизни бывают слиты в едином тесном объятии добро и зло?
Галина Щербакова пишет о превратностях любви, о скрещении судеб, о роковой повторяемости ошибок отцов в жизни их детей. Порой цена, которую готовы платить героини, чтобы победить жизнь-соперницу, победить во что бы то ни стало, даже если из-за этого надо пойти на преступление – эта цена порой не имеет значения...
Эти последние повести Галины Щербаковой станут полной неожиданностью для поклонников ее произведений о «подробностях мелких чувств» и «женщинах в игре без правил».
В ее новой прозе страшная действительность (Чеченская война) сливается с не менее мрачной фантастикой (заражение Земли "вирусом убийства").
Это своего рода "новая Щербакова" – все три повести ("Прошло и это", "Метка Лилит", "...по имени Анна") написаны резко, порой шокирующе. Но как иначе рассказать о том, как зачастую в нашей жизни бывают слиты в едином тесном объятии добро и зло?
«Вспомнить нельзя, забыть» – повесть совершенно новая, непривычно жесткая и написанная с шокирующей прямотой. Будто бесхитростно взятый с чужой жизни слепок, история преодоления тяжелейшей физической и психологической травмы – изнасилования. История приобретенного мужества и красоты.
Мы стали ходить за ней стайкой, не в силах ее покинуть. Мы стали чище умываться, и некоторые обрезали ногти.
Она привела нас в свой дом, трехкомнатный дом, где поскрипывал майорскими ремнями белозубый папа, не то шелестела, не то шуршала шелковым капотом кудрявая мама, а на маленьком костерке возле крыльца смолила курицу горбатенькая домработница Глаша. Это была первая семья, над которой не висело клеймо «бывшие в оккупации». Поэтому и курица, и хлеб с маслом изначально считались справедливой для них едой, ибо мы – бывшие в оккупации – все-таки были виноваты. Во всяком случае, так нам объяснили.
В результате такой моей оторванной от искусства и литературы жизни я не заметила, что есть – оказывается! – такой писатель Пьецух. Странная фамилия, не поймешь национальность.
Я это не люблю. Не потому, что я имею что-то против евреев – это сразу приходит на ум, – а потому, что я не люблю, когда мне что-то непонятно. Это у меня с детства. Непонятно – сразу не люблю. Будто внутри что-то рождается клубочком таким и вверх, вверх к горлу. И начинается такое распирание, что может возникнуть мысль, будто у меня зоб. Ничего подобного. Это я своим телом и духом что-то не понимаю и ненавижу. Я тогда платочком горловым прикрываюсь, если не хочу, чтоб видели, как я не понимаю эту жизнь. А на работе я хочу, чтоб видели и знали. Я к очереди подхожу в зобе. Как Язов при пистолете. Нате вам, сволочи. Между прочим, этим держусь, а то бы давно сосуды полетели в тартарары. У каждого своя самозащита. Я хорошо знаю одну женщину-скунса. Но это зигзаг мысли. Это, чтоб не сказать главное… Значит, Пьецух.
Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru
Некая неизвестная Ие баба сидела с ногами на ее диване, в ее халате и пила кофе из ее чашки. Ну, прямо сюжет по медвежьей сказке. Николай побледнел так, что она подумала: сейчас умрет, и это будет самая справедливая смерть в мире. Она же – «баба» – так спокойненько и по-хозяйски спустила с дивана ножки, что Ия ощутила привычность этого движения: ишь, как мигом нашли ее лапы Иины тапки. А она ведь последнее время все не понимала непривычного запаха своих вещей и даже хорошо пугала себя прочитанным знанием, что изменившаяся секреция – запах там или его количество – может свидетельствовать о каком-нибудь набирающем силу заболевании. Ей и в башку не могло влезть, что просто в ее вещах потела чужая женщина.
«Трем девушкам кануть» – история о трех на первый взгляд никак не связанных друг с другом смертях молодых, успешных женщин. И только главный герой Юрай получает в руки ключ к разгадке тайны преступления. Ведь все три покойницы при жизни имели к нему отношение.
Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru
Комнат было пять, две смежные, три отдельные. Они были уже обставлены, так решила мама – все должно быть новое за исключением отдельных предметов, «проникнутых сердцем». Из холла шел коридорчик, он привел ее в кухню, и ей даже пришлось зажмуриться – так все сверкало. И вот когда она зажмурилась, то вдруг услышала плач, тихий такой, как бы подавленный самим плачущим.
«Какая слышимость, – подумала она, открыв глаза. – Плачут где-то сверху».
Впервые под одной обложкой, объединенные предисловием супруга и соавтора Галины Щербаковой — Александра Щербакова, — выходят пьесы и киносценарии любимой писательницы. Всю жизнь Щербакова писала романы, повести и рассказы, но призвание драматурга и сценариста было у нее в крови.
«Личное дело судьи Ивановой», «Пусть я умру, господи» и «Карантин» — в этих фильмах по сценариям Щербаковой сыграл цвет русского актерского цеха: Наталья Гундарева, Аристарх Ливанов, Татьяна Догилева, Леонид Куравлев, Лидия Федосеева-Шукшина, Юрий Богатырев и многие другие.
Литературные первоосновы знаменитых картин перед вами!
Почему-то принято считать, что донжуанство – удел одних лишь мужчин. Соблазнять и добиваться, добиваясь – остывать и слышать, как внутри роет свой ход червь пресыщения. Уходить, разрушать чужую жизнь и ни за что не нести ответственности, потому что любовь не знает ни законов, ни морали.
Донжуаны Галины Щербаковой – женщины. Это они охотятся за мужчинами, выходят «пастись на луга», убегая от раз и навсегда расписанного порядка жизни. Тем более – в России, тем более – в пору ранней перестройки.
Это они разменивают квартиры и опрокидывают с ног на голову представление о первенстве молодости в амурных делах. Но что стоит за этой «свободой»? Изнасилование в подростковом возрасте, ущерб коммунального житья с больными стариками-родителями, которых не возьмет ни одна больница, невозможность победить Систему, которая даже сына-инвалида готова послать в армию…
Свобода оборачивается местью за несчастливое прошлое, но прошлое нельзя изменить. И цена покоя – только прощение.
В новый сборник прозы Галины Щербаковой вошли два романа – «В поисках окончательного мужчины» (ранее выходил под названием «Армия любовников») и «У ног лежачих женщин».