Скачать все книги автора Александр Иванович Щербаков-Ижевский

На подступах к Ленинграду Новгородские болота – это гиблые места сами по себе, где Господь забыл разделить небо и землю. Хоть кол на голове теши этим алкоголикам-тыловикам, у них всегда была своя хата с краю. А политработнику было западло тратить нервы на солдатское скотосырьё для «передка». Что до людоедов, то их в самом Ленинграде были тысячи и всегда приходилось гадать, а не из человечинки ли сварен сей обмылок? Водку же переливали в молочные алюминиевые бидоны. И понеслась пьянка на войне…

Маршал Жуков для многих символ победы. В июне 1941 года генерал армии, начальник Генштаба РККА прибыл в Тернополь. Всё складывалось как нельзя лучше. Для обуздания агрессора требовалось танков в 30 раз меньше, чем имелось фактически в 3-х военных округах. Однако, в маленьком географическом треугольничке между Дубно, Луцком и Ровно нами было проиграно крупнейшее в мировой истории танковое сражение. Жуков сел в самолёт и улетел в Москву, а член Военсовета фронта комиссар Вашугин застрелился…

Если у командира была душа, он шёл в атаку. И погибал с чистой совестью. В то же время жестокие, циничные, случайные люди в армии, да просто проходимцы, как тараканы прибивались к тёплым и сладким, а главное безопасным щелям. Жили мы на войне, как скоты, и к смерти относились обречённо, по-скотски. Бесперебойно, интенсивно и отлаженно работала машина смерти. У командиров не было никаких новых идей и целей, широты замысла и внезапности, полное отсутствие полководческого стратегического мышления…

При вылете гильзы из казённика следовало быть особенно вёртким, чтобы в лобешник не схлопотать, иначе мозги вылетят из черепушки, а саму кумекалку запросто оторвёт. Ежели удар кирзачём был в спину, мчись вперёд очертя голову. В левое плечо, езжай налево. В правое – направо. В голову – стоп машина. Команда пятернёй – заряжай осколочным, кулаком – валяй бронебойным. Немецкий снарядик 37 мм пробивал лобовую броню с 400 м. Он был самым разболтанным, демаскированным и грохочущим танком Второй мировой.

Поверх операционных столов кровь даже не смахивали, не успевали. Наркоз был эфирный. Новокаина не было, а морфий заканчивался. Когда вживую вырезали нутро или ножовкой отпиливали ногу, раненный орал что есть силы благим матом. Если на плаву оставался после болевого шока. Рентген отсутствовал. Чтобы найти в теле осколок надо было шарить в живом теле зондом или пинцетом. Можно было и просто руками. В воздухе витал тошнотворный, тяжёлый дух крови. Если не зима, зловоние стояло невыносимое…

Для меня план Барбаросса-плохой документ с отвратительным названием и могильной перспективой. Холодом и смрадом попахивало от него изначально. Диву даёшься, насколько глупы, не перспективны были амбиции власть имущих Третьего рейха. Абсурдные, безрассудные, бессмысленные. Мотивация налицо. И причинно-следственная связь имеется. А выгодоприобретателем – держатель международной валюты, доллара. Почему принял к исполнению ахинею Фюрер? Или его обязали? Скорее всего, убедили и заставили. Уболтали.

Вопреки расхожему мнению немцы не бомбили дороги, мосты, коммуникации. Это было наших рук дело крушить-ломать инфраструктуру, взрывать мосты и ДнепроГЭСы (Будёный). Фашистам от этого чудовищного садомазохизма, или вандализма, было ни холодно, ни жарко. Они здесь не собирались жить и что-либо созидать. Вермахт наносил авиационные удары по всей оперативной глубине, сеял панику в резервах противника, парализовал управление подразделениями РККА, срывал перегруппировку войск, нарушал работу тыла…

Оказывается, что шея – это всего лишь лоскуток кожи, который свесился ему на грудь… Истерзанные боем, оглушённые, израненные, обмороженные, обескровленные… Вернее, получучела, получеловеки… Скорее полутени с обезумевшими лицами. Щеголь чисто штабная крыса… Cтоял на коленях… Из его груди торчал воткнутый прямо в сердце солдатский штык. Мы были в грязи, в крови и вообще хрен знает в чём. «…Погуляем, попируем. Баб тыловых пожамкаем»… И командиры уже перестали расстреливать за… инициативу снизу.

От детонации дыбом встала земная твердь, всё пространство вокруг меня сотрясалось от обезумевшего воздуха. Грохот в ушах был плотным, как сама земля. Взрыв был ужасающей силы. Наступила кромешная темнота. Но солдаты откопали меня быстро. Очень сильно болела голова и тошнило до блевотины. «Не ссы, полководец! Я сказал же, что жить точно будешь. Вот отрыгаешься и веселее на душе станет. Ты сунь, сунь два пальца в глотку». Меня всё равно «качало», но постепенно я «разошёлся»… Помер и помер…

Любой бой начинался с разведки и подготовки. Надо закрепиться, осмотреться, прицелиться. И результат станет победоносным. Смущали торчащие между брёвнами руки, ноги и кости прежних хозяев. Прямым попаданием снаряда их задавило и засыпало жердями. Мы добывали трофеи и отдавали «крысам» за возможность воевать с биноклем, стереотрубой. Осталось лежать несколько тел штрафников окоченевших насмерть от перепоя, отравления, похмельного синдрома. Кощунственно, но интересно даже, «искупят» или погибнут?

На войне случаются разные невероятные истории, проявляются человеческие слабости и достоинства… По всему чувствовалось, что она благородных кровей… То ли булькнет в болотной жиже, а может быть и взорвётся на островке «привет» от фрица… Солдатская любимица стала притяжением всех добрых сил на земле. Светлым образом… Срывал свою злобу, гасил сушняк и похмельный синдром… Стало ясно одно, что случилась великая беда… Ездовой Колчин упал на колени и рыдал, спрятав лицо в свои грязные ладони.

Бои были кровопролитными, на взаимное уничтожение сторон. Новгородская область – край непредсказуемой погоды. Руки пристывали к стволу миномета. Из атаки возвращались не многие, лишь каждый десятый боец. Состояние их было ужасным. Усиленный полк в 1500 штыков заменял чудом уцелевшую горстку. От предыдущего состава оставалась в лучшем случае рота в 80 человек. После кровопролитного боя далеко не все были героями. Вернее, получучела-получеловеки. Скорее, полутени с обезумевшими лицами.

Сталин и Жуков совершили необычайно трагическую и роковую для страны ошибку. Здесь, как в уличной драке. Или иди вперёд до конца, либо не хрен было начинать бодягу. Остановка на перепутье смерти подобна. Любая авантюра не возможна без интриги, предательства. Солнце должно было вставать и садиться с разрешения Великой Германии. Костлявая рука фюрера щёлкнула из могилы по носу своего могильщика, Советский Союз. Alles капут, «великий и несокрушимый Республик свободных». А Барбаросса – плохой документ.

Курносый носик был вздёрнут кверху и совершенно явственно указывал на независимость и очевидную холёную самодостаточность. Глаза были большими, распахнутыми и очень лучистыми. А у парня я наблюдал овал правильного чисто европейского, ухоженного, свежевыбритого лица. Глаза его были словно искрящийся изумруд. Надпись на запястье «СССР». Смотри-ка ты, не ждал он и не узнал. Я же не успел ещё пожить вдоволь. В Родительский день или на 9 мая съездить на кладбище, помянуть. Врёшь, что любишь жизнь.

Кто мог подумать, что здесь разыграется человеческая трагедия вселенского масштаба. И не где-то далеко, а перед глазами, воняющая тяжёлым духом «излучина смерти». Боевым товарищам как воздух, как жизнь нужна огневая поддержка миномётной роты. Варит котелок, или в отстой лобастый бубен послать, всё одна хрень для пули дуры. Цвиркнет и не уведомит, когда снесёт полбашки. В глазах возникают яркие полукружия: красные, оранжевые, жёлтые, зелёные, голубые, а жгучее, пузырящееся стекало прямо на траву.

Под Львовом состоялась грандиозная попойка «братьев по оружию», немецких и русских офицеров. Командир разведбата старлей Ткаченко, по пьяни, прямо от стола угнал даже новенький немецкий танк Т-3. Однако, уже по трезвянке, «завоёванный трофей» пришлось отдать хозяевам. Лозунги«Хайль Гитлер!» и «Слава товарищу Сталину!». Какой из них круче?.. Ожидала, мамашка, когда служивый сторож заколдобится? Светлая память, не чокаться… Похохатывая, они травили израненных, но ещё живых людей, развлекались…