Скачать все книги автора Аглая Дюрсо
Книга «17 м/с» не имеет никакого отношения к синоптикам, хотя семнадцать метров в секунду – это именно та скорость ветра, при которой передаются штормовые предупреждения. «17 м/с» – это путешествие по жизни со скоростью ураганного ветра. Берлин, Карибы, Панамский перешеек, Доминикана, Британские острова, Южная Африка… Вес дело в размахе крыльев. Потому что главное в этой книге – это смешные и грустные, страшные и радостные метания смятенной, смущенной, но свободной души. «Запущенные дети со двора», стриптизеры из Липецка, олигархи, гениальные художники, водопроводчики, иллюзионисты – смятенные души закручены ураганным потоком жизни. И жизнь эта, которая при первом рассмотрении немного напоминает дантовский ад, с высоты полета ищущих душ становится похожей на невероятную, странную сказку без плохого конца.
И все это отлетает, как шелуха, когда поднимаешься со скоростью ураганного ветра вверх. И остаешься на сквозняке.
В одиночестве.
В предчувствии любви…
Это было задолго до иллюзиониста. Это было пятнадцать лет назад.
Мы жили в доме на Маяковке, на третьем этаже. Это была квартира великого мецената и покровителя искусств Морозова. Там были обои из тисненой свиной кожи, потолки с деревянной резьбой и ванна на львиных лапах. Это все было аутентичное, морозовское. А потому щербатое и кое-где зацементированное и заткнутое газетами.
В двери в ванную было окошко. Оно было в виде бабочки, но однажды я проткнула его рукой.
Главное в этой книге – это смешные и грустные, страшные и радостные метания смятенной, смущенной, но свободной души. «Запущенные дети со двора», стриптизеры из Липецка, олигархи, гениальные художники, водопроводчики, иллюзионисты – смятенные души закручены ураганным потоком жизни. И жизнь эта, которая при первом рассмотрении немного напоминает дантовский ад, с высоты полета ищущих душ становится похожей на невероятную, странную сказку без плохого конца.
И все это отлетает, как шелуха, когда поднимаешься со скоростью ураганного ветра вверх.
И остаешься на сквозняке.
В одиночестве.
В предчувствии любви...
Главное в этой книге – это смешные и грустные, страшные и радостные метания смятенной, смущенной, но свободной души. «Запущенные дети со двора», стриптизеры из Липецка, олигархи, гениальные художники, водопроводчики, иллюзионисты – смятенные души закручены ураганным потоком жизни. И жизнь эта, которая при первом рассмотрении немного напоминает дантовский ад, с высоты полета ищущих душ становится похожей на невероятную, странную сказку без плохого конца.
И все это отлетает, как шелуха, когда поднимаешься со скоростью ураганного ветра вверх.
И остаешься на сквозняке.
В одиночестве.
В предчувствии любви...
Главное в этой книге – это смешные и грустные, страшные и радостные метания смятенной, смущенной, но свободной души. «Запущенные дети со двора», стриптизеры из Липецка, олигархи, гениальные художники, водопроводчики, иллюзионисты – смятенные души закручены ураганным потоком жизни. И жизнь эта, которая при первом рассмотрении немного напоминает дантовский ад, с высоты полета ищущих душ становится похожей на невероятную, странную сказку без плохого конца.
И все это отлетает, как шелуха, когда поднимаешься со скоростью ураганного ветра вверх.
И остаешься на сквозняке.
В одиночестве.
В предчувствии любви...
«… Я сказала кузине, что мы не претендуем на величие ни в двенадцатом, ни позже. Молекулу, например, можно похоронить в спичечном коробке. А я, например, вообще все свое возьму с собой. Я, например, возьму с собой пачку. Надену ее на себя.
– Нет, – поразмыслив, сказала кузина. – Коробок – это еще куда ни шло. А пачка – это проблематично. Потому что ради пачки придется упаковку делать сложной формы. В виде юлы.
Кроме того, говорит, ты подумай о людях. Ведь это делается для людей! Шоу же, говорит, должно продолжаться!
Ценю! И верю! Потому что в этом моя кузина знает толк. Она тут недавно подвизалась на устройстве праздников. И ей выпали поминки. Она организовала их по высшему разряду. Народ неистовствовал, а иногда прямо бисировал. Она даже конкурс чтецов стихов там спровоцировала. Но один недоброжелатель все-таки нашелся. Он подошел после праздника к моей кузине и осуждающе прошептал ей в ушко: «Жаль, что не было Поля Мориа. Мы всегда танцевали под Поля Мориа». …»