Две Ольги и другие. Сборник статей

В популярной форме излагаются история возникновения и сущность православия, рассмотрены его таинства и обряды, обычаи и праздники, а также современная культура православия.

Для широкого круга читателей.

В книге автор попытался в форме дружеской беседы представить свой взгляд на теорию резания, образования режущей кромки ножа, его стойкости. На доступных неподготовленному читателю аналогиях описана термическая обработка стали, влияние легирующих элементов, процессы, происходящие при заточке на различных абразивах. Рассмотрены способы определения твёрдости стали, виды заточных камней, их свойства и классификация. Книга ориентирована на широкий круг читателей, начиная со школьного возраста.

Книга рассказывает об одной из древнейших религий мира. В центре иудаизма – взаимоотношения между Богом и израильтянами, чья многовековая история наполнена то верностью Божьему завету, то отступничеством от веры. И каждый такой период в жизни евреев оборачивался то удачей и взлетом Израиля, то поражением и многочисленными бедствиями.

В книге ярко отражена гуманистическая направленность иудаизма, выработавшего еще в ветхозаветные времена многие моральные и этические нормы человеческого общежития, которые позволяют жить в согласии и любви с Богом и ближними.

Книга популярно рассказывает о богатейшей истории древней смоленской земли, её прославленных уроженцах и великих людях. Построенное в форме вопроса и ответа издание раскрывает исторические, географические, культурные, этнографические и природные особенности края. Иллюстративный материал делает книгу более содержательной и интересной.

«Сборник «Черная дыра» – это совокупность рассказов, в которых мне хотелось рассказать о человеке и его душе. В какой-то степени это психологические исследования, зарисовки каких-то сложных и не очень ситуаций, мучений и раздумий, обрывки памяти. Люди, пожалуй, самые интересные создания этого мира. Человек ведь может все, но он же может вдруг это «все» бросить и легко шагнуть за черту. И это не слабость, просто он принимает такое решение. Принятие самостоятельных решений - это наша человеческая фишка. Правильные они или нет – это совершенно не важно, главное – их принять. Они наполняют нашу жизнь смыслом».

«Одним из любимых произведений считаю повесть «Тот, кто придет за тобой». Там на примере современной жизни и жизни римского полководца (с примесью легкой мистики), я попытался вывести нечто такое, что отличает человека долга от других людей. В чем долг человека – в служении закону, политике, императорам различных мастей? Или все-таки совести и справедливости? И пусть мои герои просто забетонированы в свой официально-служебный долг, они, в конце концов, выбирают второе. И это есть хорошо».

Василий Сушков, сын небогатого аргентинского фермера с русско-испанскими корнями, прилетает в Россию. Он дал слово своему деду перед его смертью, что попробует что-нибудь разузнать о его отце, который погиб в Испании в 1939 году во время гражданской войны еще до рождения деда. Василий думал, что его путешествие будет праздным времяпровождением: что можно разыскать по прошествии целого века – двадцатого века – в России? Но прошлое его подхватило буквально с первых часов пребывания в Москве и, словно завертев в водоворотах времени, стало менять его настоящее с неимоверной быстротой.

Повесть «Осколок» написана по собственным ощущениям от «хождения в мир провинциальных Толстозадовых и Суходрищевых – т.н. «избранных» нового мира». В этом мире хорошо только тем, у кого отсутствует совесть. Если она есть – человеку там очень некомфортно и никакая икра, джипы и полные кошельки бабла его не спасают от боли. Ничего там хорошего нет. И свободы нет тоже. Там описан уже довольно деформированный, вовремя «перестроившийся» герой, но которого все равно дальше лакейской не пускают.. Взятки, продажность, секс ради выгоды, андреналин, смерть… У героя, вроде бы, сохранились и совесть и память о достойном прошлом, но он завяз в этом мире накрепко и ему из него не вырваться.

«Ученые уже полторы тысячи лет спорят, с какого года отсчитывать очередное десятилетие, столетие. С того ли, где на конце стоит ноль или же с того, где единица. Думаю, по крайней мере россиянам надо послушаться Петра Первого, повелевшего в свое время: «будущаго Генваря съ 1-го числа настанетъ новый 1700-й годъ купно и новый столѣтній вѣкъ». Тем более это удобно и глазу и мозгу – ноль помогает очиститься, обнулиться.

Поэтому в первые дни 2020 года самое время, перед тем как рвануть дальше, подвести итоги прошедшего десятилетия – десятилетия 10-х.

Ограничусь литературой. На мировую не замахиваюсь – присмотрюсь к русской. И не ко всей, а лишь к так называемой художественной прозе. Что было замечательного, какие тенденции, на мой взгляд, прослеживаются, какие параллели напрашиваются…»

«Несколько лет назад мы заговорили с родителями о советской литературе времен так называемого застоя. Я, помню, утверждал, что с конца 1960 до начала 1980-х мало что появлялось стоящего, почти ничего не пережило испытание временем, многие и многие забыты, в том числе и Виль Липатов. С чего я упомянул именно его? Наверное, потому, что незадолго до того прочитал в старенькой, истрепанной «Роман-газете» его роман «Игорь Саввович», был впечатлен не столько сюжетом, сколько слогом, интонацией, какой-то тяжелой и крепкой авторской поступью. До «Игоря Саввовича» я читал повесть «Серая мышь» и видел два фильма по липатовским произведениям. Но ощущение прошлого, которое уносит река времён, было сильно.

«Почему это забыт? – возмутилась мама. – Мы отлично помним и перечитываем».

Хотелось ответит: «Отлично», – но остановило то, что родителям далеко за семьдесят. Может быть, отлично помнят шестидесятилетние, но для моего поколения, людей в районе пятидесяти, Виль Липатов и его сверстники – или неизвестны вовсе, или смутно знакомы по пионерско-комсомольской юности…»

««Мне кажется, я мог бы быть крупным писателем, если бы имел другой темперамент. По склонности я – кабинетный учёный, мне бы сидеть у себя в кабинете с книгами, больше мне ничего не надо. В жизнь меня не тянет… Часто, когда слушаю рассказы бывалого человека об его жизни… я думаю: «Эх, мне бы это пережить, – что бы я сумел дать!» – признавался дневнику Викентий Вересаев за три года до смерти. Вряд ли эти слова справедливы. Вспомним о жизни и творчестве писателя, 155-летие которого отмечаем 16 января…»

Любой не чуждый филологии человек узнает в названии «Кто бы их заставил замолчать» аллюзию на строки Анны Ахматовой «Но, Боже, как их замолчать заставить!». В понимании Калле Каспера те авторы, к творчеству которых он обращается в книге, обладают такой силой таланта, так актуальны по сей день, что нет ничего и никого, кто мог бы препятствовать диалогу с современными читателями. Шекспир, Пушкин, Золя, Достоевский, Грин, Мопассан, Джойс, Мандельштам, Ремарк, Горький, Азимов, Симонов… На них мы еще долго будем оглядываться, «но не назад, а вперед».

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Книга об истории Шадринского драматического театра, посвященная его 125-летнему юбилею.

Сборник рассказов в жанре Dark Romantic, эссе, рецензий на фильмы и книги.

Переписка с издательствами, редакторами, частными лицами.Имена персонажей изменены.

Новый эпохальный фильм знаменитого кинорежиссера Ридли Скотта, байопик "Наполеон" был воспринят критиками неоднозначно, главным образом потому, что эксперты нашли в нем множество ошибок и неточностей. Спору нет, действие на экране не всегда и не во всем соответствуют тому, что принято называть "правдой истории" ( этот вопрос тоже разбирается на страницах книги). Но не стоит забывать, что ни один художественный фильм не может обойтись без вымысла, допущений и авторских трактовок. "Я художник, я так вижу" – как бы говорит нам режиссер.Каким же показал нам "великого и ужасного" Наполеона Ридли Скотт? В ленте показаны если не все, то многие события его жизни: знаменитый египетский поход, сцены битв, включая Бородино и Ватерлоо, политика, интриги и личная жизнь (и даже присутствует немного эротики). Но главное в нем – это любовь, и неудивительно, что еще один главный персонаж ленты, пусть это имя и не попало в название – императрица Жозефина.

Существующая уже пять столетий индустрия книгоиздания столкнулась в XXI веке с самыми крупными в своей истории экономическими и технологическими вызовами. С наступлением цифрового века ей неизменно пророчат скорую смерть. Однако насколько такие прогнозы справедливы и как сегодня устроен книжный бизнес? Книга Джона Томпсона рассказывает о том, какие перемены издательское дело пережило за последние 40–50 лет и как переосмысливались в нем роли главных акторов – издателей, агентов и продавцов. В поисках ответов Томпсон опирается на большой корпус интервью, взятых у различных сотрудников издательств, хедхантеров, авторов и книготорговцев, включая ключевых закупщиков из крупных розничных сетей. Исследуя с позиции антрополога внутреннюю структуру издательского мира, автор пытается понять: почему и как, несмотря на глобальную трансформацию медийного поля, традиционному книгоизданию удается оставаться центральной сферой человеческой культуры? Джон Б. Томпсон – американский социолог, профессор Кембриджского университета и почетный профессор колледжа Иисуса.

Всему тому, что люди привыкли называть прогрессом и развитием человечества, мы в первую очередь обязаны критическому мышлению последних столетий, поскольку именно оно лежит в основе современной науки, а также определяет тренды и пути движения нашей цивилизации, ее преобразования со времен античной эпохи и далее в ходе становления европейской культуры вплоть до нынешних дней.Но так ли полезна критика для будущего? В этом надо разобраться…