Скачать книги жанра Зарубежная классика
В серии «Классика в вузе» публикуются произведения, вошедшие в учебные программы по литературе университетов, академий и институтов. Большинство из этих произведений сложно найти не только в книжных магазинах и библиотеках, но и в электронном формате.
Готхольд Лессинг (1729 – 1781) – поэт, критик, основоположник немецкой классической литературы, автор знаменитого трактата об эстетических принципах «Лаокоон, или О границах живописи и поэзии». В «Лаокооне» сравниваются два вида искусства: живопись и поэзия – на примере скульптуры Лаокоона, изображенного Садолетом, и Лаокоона, показанного Вергилием. В России книга не переиздавалась с 1980 года.
«...– Мне, что же, нельзя встречаться с мужчиной, если он не носит визитку? – вскричала Фифи, сверкая глазами. – У нас тут что: эпоха темного Средневековья или век... ну этого... Просвещения? Мистер Хопкинс, может, самый классный парнишка среди моих знакомых.
– Мистер Хопкинс – варвар и хам! – отрезала тетушка Кэл.
– Мистер Хопкинс – смачный парнишка!
– Сма... что-что?
– Смачный парнишка.
– Твой мистер Хопкинс абсолютно... м-м-м... кошмарный парнишка, – заявила тетушка Кэл, взяв на вооружение новое словечко.
– Просто он никого из себя не строит! – запальчиво крикнула Фифи. – Говорите что хотите! По-моему, он очень даже симпатичный.
М-да, все было гораздо серьезней, чем они думали. Это не временное помрачение рассудка: проклятый дикарь явно приглянулся Фифи, и явно потому, что разительно отличался от ее жениха. Она призналась, что познакомилась с ним всего несколько дней назад и завтра у них опять свидание...»
Один из лучших «тематических» циклов Вудхауса, не уступающий по популярности его прославленным «семейным сериалам».
Гольф. Игра истинных джентльменов и спорт для настоящих леди…
Но если на поле выходят любимые герои писателя – молодые великосветские оболтусы и их обаятельные, но легкомысленные подружки, – тогда серьезная игра превращается в увлекательную комедию с интригами, авантюрами и любовными приключениями.
Меткий удар нацелен прямо в девичье сердце – или в душу завистливого соперника?
Клюшка бьет точнее стрелы амура – или кинжала преступника?
Кто выйдет победителем?!
Впервые на русском языке выходит сборник новелл о деяниях основателя хасидизма Бааль-Шем-Това, принадлежащий перу основоположника современной ивритской литературы, крупнейшего еврейского прозаика Шмуэля-Йосефа Агнона (1888–1970). Автор был удостоен Нобелевской премии по литературе «за глубокое проникновение в жизнь еврейского народа, ставшую лейтмотивом его творчества, и мастерство рассказчика», а также дважды – Премии Израиля и Премии Бялика. Рожденный в Галиции, Агнон иммигрировал в Израиль. Его произведения переведены на множество языков и широко известны во всем мире. Творчество Агнона отличают тонкая нюансировка в передаче постоянно меняющихся жизненных обстоятельств героев, их страстей, поэтические отступления и едкая сатира. Сборник «Рассказы о Бааль-Шем-Тове» Агнон составил еще 1921 году, но подготовленный к печати том сгорел вместе с домом писателя. Впоследствии он частично восстановил свои записи, но опубликованы они были спустя много лет после его смерти.
Знаменитый телефильм «Великолепный век» привлек внимание всего мира к выдающейся фигуре славянской рабыни Роксоланы, ставшей супругой Сулеймана Великолепного – самого могущественного султана Османской империи. Однако загадочная личность Королевы Востока (как называли Роксолану европейские послы) притягивала внимание писателей и историков задолго до возникновения самого популярного в наши дни турецкого фильма.
Исторические книги утверждают, что эту девочку звали то ли Анастасия, то ли Александра Лисовская и жила она на территории нынешней Украины. Неудивительно, что к ее судьбе обращались многие украинские литераторы. Еще в 1930 году на украинском языке вышла прекрасная повесть Осипа Назарука «Роксолана», рассказывающая об удивительной судьбе славянки, украденной в XVI веке и проданной на стамбульском невольничьем рынке в рабство.
Новая версия жизни Роксоланы – в написанной в эмиграции книге Осипа Назарука, которая была запрещена на многие десятилетия и только сейчас снова возвращается к читателю, причем впервые на русском языке!
Книга также выходила под названием «Роксолана».
Париж, лето 1789 года. Несметные толпы народа, вооружённые ружьями, а также пиками, молотами, топорами и дубинами, наводнили улицы, прилежащие к Бастилии – военной крепости и главной политической тюрьме Парижа. 14 июля гарнизон крепости сдался. В последующие недели революция вспыхнула по всей стране. Восставшие захватывали хлеб, овладевали местными ратушами, жгли хранившиеся там документы. Кровавые дни остались в памяти под названием «Великий страх»…
Но как бы не был велик океан гнева и безумия, ему никогда не остановить биения влюбленных сердец и свет любимых глаз…
«Уже более десяти лет держала Екатерина Вторая бразды правления в своих руках, после того как ее супруг, император Петр III, был свергнут с престола и она вступила в управление могучей, но не привыкшей к внутреннему порядку Российской империи. Против всяких ожиданий, эта чуждая русскому народу принцесса крошечного немецкого государства, вошедшая на престол при помощи насильственного переворота, начала добиваться успеха за успехом. Она с удивительным умом и твердостью устраняла внутреннее недовольство и беспорядки и все преклонялись пред ее волей; она внушала страх и удивление, как на Руси, так и во всей Европе, вызываемое ею удивление возрастало с каждым днем…»
«Играя золотым карандашиком, доктор сказал мне:
– Правильный образ жизни… режим…
Но это все не то – не в том болезнь. Болят нервы, болит мозг. Я ведь сам это отлично знаю, но все это не то, это что-то другое…»
«В этой книге нет никакой погоды. Это опыт выпуска в свет книги без погоды. Такая попытка впервые предпринимается в области изящной литературы. Она может потерпеть провал, но упрямому и предприимчивому человеку она могла показаться соблазнительной, и вот автор как раз и вздумал попытаться.
Иной читатель, пожалуй, и не прочь бы прочитать всю книгу, но, узнав, что в ней нет указаний погоды, не станет этого делать. А между тем ничто так не подсекает полет мысли автора, как эта возня с погодою чуть не на каждой странице. Но эти беспрестанные возвращения к погоде тягостны и для автора, и для читателя. Положим, погода должна быть указываема при рассказе о человеческой деятельности. Это так. Но ее надо вставлять там, где она не загромождает дороги, где не прерывает потока повествования. И она должна быть самая подходящая, настоящая, какою ей надлежит быть, а не каким-нибудь жалким любительским изделием. Ведь погода – это совсем особая писательская специальность, и неопытная рука не должна браться за ее изображение, потому что не сделает из нее хорошей статьи.
Автор может начертать лишь картины самой заурядной погоды, он не может это сделать как следует. Поэтому автору казалось, что будет всего благоразумнее для читателя позаимствовать такую погоду, какая необходима для книги, от общепризнанных и прославленных специалистов…»
«Александрийский шейх Али Бану был странным человеком. Когда он утром шел по городским улицам, обвитый чалмой из прекраснейшего кашемира, в праздничном платье и богатом поясе, стоившем пятьдесят верблюдов, когда он шел медленным, величественным шагом, мрачно наморщив лоб, нахмурив брови, опустив глаза и через каждые пять шагов задумчиво поглаживая свою длинную, черную бороду; когда он шел так в мечеть, чтобы читать верующим поучения о Коране, как этого требовал его сан, люди на улице останавливались, смотрели ему вслед и говорили друг другу: «Вот прекрасный, представительный человек»…»
«Много лет назад, когда в Шпессарте дороги были еще плохи и не так людны, как теперь, через Шпессартский лес шли два молодых парня. Одному было лет восемнадцать; он был механиком. Другой, золотых дел мастер, по виду едва мог сойти за шестнадцатилетнего. На этот раз он совершал первое свое путешествие по свету…»
«Спаси меня, вальс» – единственный роман знаменитой Зельды Фицджеральд, отличающийся яркой образностью и очевидными автобиографическими аналогиями. Зельда писала о том, что хорошо знала сама, – о двадцатых годах двадцатого века, «эпохе джаза» и «потерянного поколения», когда люди ее круга сначала стремились преодолеть будничную рутину, а потом скуку нескончаемого веселья.
На фоне артистических кругов Нью-Йорка и Парижа иногда абсолютно точно, а иногда с точностью до наоборот отображена жизнь легендарной четы и, словно на авансцене, любит, мучается, набирается мудрости легкомысленная и взбалмошная красавица Алабама Найт. Тяжелое балетное искусство, описанное детально и реалистично, помогает ей обрести мир в душе и найти себя.
Пронзительная книга о потерянной жизни, но не выдуманного персонажа, а живой женщины.
Рассказ американского прозаика, журналиста, основателя жанра американской новеллы Амброза Бирса (1842–1914?) «Несостоявшаяся кремация» раскрывает особенный талант автора, способного в одном произведении соединить юмор и трагедию.
The story tells of an unnamed narrator, who has moved from New England to New York City and greatly regretted it. One night, while wandering an older part of Greenwich Village, he happens upon a man strangely dressed in garments from the eighteenth century. The man offers to show the narrator the secrets of the town.
Материально-идеалистический романтический рассказ (так Оскар Уайльд охарактеризовал «Кентервильское привидение») – пародия на готическую литературу, сатира на общество, приправленная долей романтики, – история, знакомая каждому по многочисленным экранизациям. В сборник также вошли рассказы и эссе Оскара Уайльда, полные изящества и остроумия.
«Сегодня, на следующий день после йом-кипур, в самом начале Нового года, мою семью постигло большое несчастье – скончался мой старший сын Миша (Михаил) Рабинович и унес с собой в могилу часть моей жизни, – поэтому я решил заново переписать свое завещание, составленное мною в 1908 году, когда я был болен, в Нерви (Италия).
Будучи здоров и при полном сознании, я пишу свое завещание, состоящее из десяти пунктов…»