Скачать книги жанра Литература 20 века
«– Конечно, не мое это дело, дружище, – сказал Чарли, – а только зря ты надумал устроить последнюю облаву. Тебе не раз доводилось попадать в опасные переплеты, иметь дело с опасными людьми, и ты остался целехонек, – вот будет обида, если с тобой под конец что стрясется.
– Но как же обойтись без последней облавы? – возразил я с юношеской самонадеянностью. – Сам знаешь, все имеет конец. А раз так, какая-нибудь из моих облав должна быть последней, тут уж ничего не поделаешь…»
«Ленька был человек мечтательный. Любил уединение.
Часто, окончив работу, уходил за город, в поле. Подолгу неподвижно стоял – смотрел на горизонт, и у него болела душа: он любил чистое поле, любил смотреть на горизонт, а в городе не было горизонта.
Однажды направлялся он в поле и остановился около товарной станции, где рабочие разгружали вагоны с лесом…»
«Вранье и сплетни. Я счастлив… Вот настал тихий час: сижу дома, под чудеснейшей лампой, – ты знаешь эти шелковые, как юбочка балерины, уютные абажуры? Угля – много, целый ящик. За спиной горит камин. Есть и табак, – превосходнейшие египетские папиросы. Плевать, что ветер рвет железные жалюзи на двери. На мне – легче пуха, теплее шубы – халат из пиринейской шерсти. Соскучусь, подойду к стеклянной двери, – Париж, Париж!..»
«В семейном пансионе вдовы коммерции советника фрау Штуле произошло незначительное на первый взгляд событие: за столом появился новый пансионер – плотный, большого роста, громогласный человек.
Он шумно ел, выпил шесть полубутылок пива. Он хохотал, рассказывая племяннице фрау Штуле фрейлейн Хильде пресмешные «вицы», во рту у него блестели два ряда крепких зубов из чистого золота.
Он сообщил соседкам справа, Анне Осиповне Зайцевой и дочери ее Соне, о последних парижских модах: черный цвет, короткую юбку – долой, носят только полосатое, черное с красным…»
«Кузнец Василий Васильевич Меркулов был строгий человек, и когда по праздникам он напивался пьян, то не пел песен, не смеялся и не играл на гармонии, как другие, а сидел в углу трактира и молча грозил черным обожженным пальцем. Грозил он и трактирщику за стойкой, и посетителям, и слуге, подававшему водку и жареную рыбу; приходил домой и там продолжал грозить пустой хате, так как уже давно жил один…»
«Ко мне обратились из Союза советских писателей с просьбой участвовать во встрече тела французского писателя Даби, которое должно было прибыть из Севастополя.
Писатель Даби сопровождал в числе других французских писателей Андрэ Жида в его поездке по СССР. Он заболел в Крыму скарлатиной, болел несколько дней и умер…»
«Лежит солдат Федор Лушников в выздоравливающей палате псковского военного госпиталя, штукатурку на стене колупает, думку свою думает. Ранение у него плевое: пуля на излете зад ему с краю прошила, – курица и та выживет. Подлатали ему шкурку аккуратно, через пять дней на выписку, этапным порядком в свою часть, окопный кисель месить. Гром победы раздавайся, Федор Лушников держись…»
«Кому что, а нашему батальонному первое дело – тиатры крутить. Как из году в год повелось, благословил полковой командир на Масленую представлять. Прочих солдат завидки берут, а у нас в первом батальоне лафа. Потому батальонный, подполковник Снегирев, начальник был с амбицией: чтоб всех ахтеров-плотников-плясунов только из его первых четырех рот и набирали. А прочие – смотри-любуйся, в чужой котел не суйся…»
«Кола Брюньон» – самое значительное произведение Ромена Роллана, вошедшее в золотой фонд не только франкоязычной, но и мировой литературы. Философская тонкость этого произведения блестяще стилизована под фольклорный колорит и исторический роман времен средневековой Бургундии. Зажиточный крестьянин Кола Брюньон – балагур, носитель народной мудрости и невероятно обаятельный человек – стал одним из символов французского народного характера.
Маяковский-драматург не менее известен, чем Маяковский-поэт, его пьесы еще при жизни неоднократно ставились на сцене. Революционный переворот в театре Всеволода Мейерхольда невозможно представить без постановок по «Бане», «Клопу» и других. И сейчас эти пьесы, несмотря на то что написаны они в начале прошлого столетия, оказываются сложными и неоднозначными, а значит – своеобразным вызовом для режиссеров, а спектакли по ним – настоящими событиями. В качестве иллюстраций собраны эскизы декораций, афиши, обложки первых изданий, фотографии, рисунки Маяковского и его современников.
В 1949 году американскому писателю Уильяму Фолкнеру (1897–1962) была присуждена Нобелевская премия по литературе. К тому времени его любимое детище – опубликованный двадцатью годами ранее роман «Шум и ярость» (1929) – приобрело репутацию современной классики; но и по сей день он поражает читателей глубиной авторского замысла и изощренностью художественной формы.
Эта притча о поиске смысла в бессмысленном мире погружает читателя в хаос человеческой души, почти осязаемо транслируемый со страниц романа. Сквозь призму времени, смутных воспоминаний и утраченных иллюзий раскрывается трагедия семьи Компсон – наследников исчезающей аристократии американского Юга. Каждая из четырех частей произведения представляет собой уникальный взгляд на мир одного из героев, в котором переплетаются прошлое и настоящее, собираясь в сложную мозаику человеческих переживаний и бесконечно адресуя читателя к размышлениям шекспировского Макбета, которому роман обязан своим названием: «Жизнь… – рассказ безумца, полный ярости и шума, лишенный смысла».
Публикуется в блестящем переводе Осии Сороки.