Скачать книги жанра Литература 19 века
Чарльз Диккенс - наверное, лучший английский романист Викторианской эпохи. Но удавались ему и рассказы. В них он запечатлевал портреты своих современников - аристократов и простого люда. И для тех, и для других находился свой занятный сюжет.
Перед вами книга из серии «Классика в школе», в которой собраны все произведения, изучаемые в начальной, средней школе и старших классах. Не тратьте время на поиски литературных произведений, ведь в этих книгах есть все, что необходимо прочесть по школьной программе: и для чтения в классе, и для внеклассных заданий. Избавьте своего ребенка от длительных поисков и невыполненных уроков.
Поэма Г. Лонгфелло «Песнь о Гайавате» изучается в 6–7-м классах.
Novel which is set in the time of the Wars of the Roses, telling a tale of murder and revenge in medieval England.
«…Несколько ночей подряд Сторджис не сомкнул глаз, зато однажды утром он поднялся в превосходном настроении: его осенила идея; он, кажется, нашел выход. Весь следующий день он посвятил совещаниям со своими подзащитными, а также конфиденциальным беседам в узком кругу друзей. В судебном заседании он безоговорочно признал и игру в «семерку», и то, что игра шла на деньги, но с потрясающим самообладанием объявил, что отказывается считать «семерку» азартной игрой. Никто в зале не смог удержаться от смеха. Улыбнулся и судья. Лицо Сторджиса оставалось бесстрастным, даже суровым…»
Легендарное готическое приключение, уже более двух столетий заставляющее вздрагивать и тревожно оглядываться вокруг любителей читать долгими лунными ночами и умеющих сочувствовать странным молчаливым героиням в тревожном тумане, окутывающем древние мистические замки.
Вы точно уверены, что кроме вас, в вашем доме никого нет?
«Алексей Степанович, машинист при Буковской мельнице, среди ночи проснулся, не то уже выспавшись, так как накануне он завалился спать с восьми часов, не то от ровного шума дождя по железной крыше, от которого он отвык за семь зимних месяцев. Рамы в окнах уже были выставлены, и звук приносился густой и отчетливый, точно над железом крыши опрокинули мешок с горохом, и сквозь этот шум едва пробивалось мягкое и задумчивое бульканье. Алексей Степанович засветил огонь и, накинув пальто, выглянул наружу. Было так темно, что в первую минуту он не мог рассмотреть ракиты, которая стояла как раз у входа. Грохот дождя на крыше стал глуше, но бульканье усиливалось; и Алексей Степанович понял, что капли дождя попадают в воду, и удивился, откуда она взялась у его домика, стоявшего на бугорке…»
«Вряд ли когда-нибудь удастся точно и окончательно установить, что именно произошло между Эдвардом Беллингемом и Уильямом Монкхаузом Ли и что так ужаснуло Аберкромба Смита. Правда, мы располагаем подробным и ясным рассказом самого Смита, и кое-что подтверждается свидетельствами слуги Томаса Стайлса и преподобного Пламптри Питерсона, члена совета Старейшего колледжа, а также других лиц, которым случайно довелось увидеть тот или иной эпизод из цепи этих невероятных происшествий. Главным образом, однако, надо полагаться на рассказ Смита, и большинство, несомненно, решит, что скорее уж в рассудке одного человека, пусть внешне и вполне здорового, могут происходить странные процессы и явления, чем допустит мысль, будто нечто совершение выходящее за границы естественного могло иметь место в столь прославленном средоточии учености и просвещения, как Оксфордский университет. Но если вспомнить о том, как тесны и прихотливы эти границы естественного, о том, что, несмотря на все светильники науки, определить их можно лишь приблизительно, и что во тьме, вплотную подступающей к этим границам, скрываются страшные неограниченные возможности, то остается признать, что лишь очень бесстрашный, уверенный в себе человек возьмет на себя смелость отрицать вероятность тех неведомых, окольных троп, по которым способен бродить человеческий дух…»
«Я убежден, что природа не предназначала меня на роль человека, самостоятельно пробивающего себе дорогу в жизни. Иной раз мне кажется совершенно невероятным, что целых двадцать лет я провел за прилавком магазина бакалейных товаров в Ист-Энде в Лондоне и именно этим путем приобрел состояние и Горсорп-Грэйндж. Я консервативен в своих привычках, вкусы у меня изысканны и аристократичны. Душа моя не выносит вульгарной черни. Род наш восходит к еще доисторическим временам – это можно заключить из того факта, что появление нашей фамилии Д’Одд на исторической арене Британии не упоминается ни одним авторитетным источником-летописцем. Инстинкт подсказывает мне, что в жилах моих течет кровь рыцаря-крестоносца. Даже теперь, по прошествии стольких лет, с моих уст сами собой слетают такие восклицания, как „Клянусь божьей матерью!“, и мне думается, что если бы того потребовали обстоятельства, я был бы способен приподняться в стременах и нанести удар неверному, скажем, булавой, и тем немало его поразить…»
– А кто сказал, что у девочки не в порядке почки и позвоночник?
– Дорогая, ты сама мне подала эту мысль.
– Ничего подобного! Никогда я этой мысли не подавала!
– Ну что ты, милая! И двух минут не прошло, как ты сказала…
– Ничего я не говорила! Да все равно, если даже и сказала! Девочке нисколько не повредит, если она будет жевать сосновую щепку, ты это отлично знаешь. И она будет жевать сколько захочет. Да, будет!
– Ни слова больше, дорогая. Ты меня убедила, и я сегодня же поеду и закажу два-три воза самых лучших сосновых дров. Чтобы мой ребенок в чем-нибудь нуждался, когда я…
Впервые напечатано в «Самарской газете», 1894, номер 212, 16 октября; номер 217, 22 октября; номер 219, 27 октября; номер 222, 30 октября. С этого рассказа начинается сотрудничество Горького в «Самарской газете».
В собрания сочинений не включался.
Печатается по тексту «Самарской газеты».
«В осеннюю гололедицу, возвращаясь домой со сбора милостыни, бабушка Акулина поскользнулась, упала и сильно разбилась. Когда она барахталась на панели, пытаясь встать, её увидел знакомый полицейский, подошёл к ней и, думая, что она, по обыкновению, „выпимши“, стал ругаться…»
Известный писатель конца XIX – начала XX века Николай Александрович Лейкин внимательно подмечает и ярко описывает в своих рассказах характерные приметы времени, что делает его произведения не только водоворотом образов и ситуаций, но и своеобразной энциклопедией российской жизни на рубеже столетий. В этом сборнике охвачена жизнь во всем ее многообразии, и многие иронично обыгранные темы, такие как суеверия, сплетни, семейные дрязги, бедность и нищета, бюрократия, показуха в благотворительности и повсеместное пьянство, отзываются в читателях и сейчас. Разыгрываются и сценки, характерные именно для того периода: отношения обнищавшего дворянства и новых хозяев жизни – купцов. Высмеивается, хотя, скорее, и по-доброму, ограниченность последних и желание решить любую проблему с помощью денег – например, купить главную роль в пьесе.
Большинство читателей считают Чехова писателем, чьи произведения полны добродушного и незлобивого юмора.
Этот сборник раскрывает совершенно иные грани его таланта.
Мрачная мистика и хлесткие пародии на нее. Иронические детективы, полные черного юмора, и реалистические рассказы, в которых ужас происходящего достигает высот, доступных далеко не каждому автору готических романов.
Такого Чехова узнавать еще интереснее!
«Граф Монте-Кристо», один из самых популярных романов Александра Дюма, имеет ошеломительный успех у читателей. Его сюжет автор почерпнул из архивов парижской полиции. Подлинная жизнь сапожника Франсуа Пико, ставшего прототипом Эдмона Дантеса, под пером настоящего художника превратилась в захватывающую книгу о мученике замка Иф и о парижском ангеле мщения.
Толстый роман, не отпускающий до последней страницы, «Граф Монте-Кристо» – классика, которую действительно перечитывают.
Фантастическая история жизни марсельского моряка Эдмона Дантеса, которому суждены были тяжелые испытания. Несправедливое заточение в страшной тюрьме, сокровища, месть и потери, восстановление справедливости , мужество и достоинство – в одной из самых знаменитых книг Дюма, неоднократно экранизированной кинематографом разных стран.
Пронзительное произведение о том, что движет людьми во все времена – о любви и мести.
В багаже Конан Дойла насчитывается всего лишь два десятка мистических рассказов и повестей – скромный результат по сравнению с тем, что он написал в других жанрах. Все-таки большую часть жизни он рассматривал потустороннее не как предмет художественного вымысла, а как объект фанатичной веры. Его страшные рассказы чаще всего несут печать или ранних проб пера, или поздних заблуждений, поэтому неудивительно, что широкому кругу читателей они малоизвестны.
Говард Филлипс Лавкрафт отмечал умение Конан Дойла «убедительно сыграть на сверхъестественном», ставя его в один ряд с признанными родоначальниками жанра ужасов: Гербертом Уэллсом, Робертом Льюисом Стивенсоном, Уилки Коллинзом и Генри Районом Хаггардом.
Антоний Погорельский первый в русской литературе использовал в своей прозе мистические и фантастические элементы – в 1825 году он сочинил «Лафертовскую маковницу». Это произведение хвалил сам Пушкин, которому особо полюбился образ одного из персонажей – кота-оборотня Мурлыкина. Героиня повести, живущая в Лафертовской части Москвы восьмидесятилетняя торговка маковыми лепешками, на самом деле могущественная ведьма, держащая в страхе всю округу. Однажды соседка просит старуху наколдовать суженого для ее дочки…
В данное издание также вошли другие повести автора, роман «Монастырка» и знаменитая сказка «Черная курица, или Подземные жители».