Скачать книги жанра Культура и искусство
Две темы занимают в настоящей рецензии центральное место – во-первых, изображение в литературе народной жизни, во-вторых, в связи с первой темой – роль народа, «мужика», в истории. Кто же «пишет» русскую историю – те, кого Салтыков в «Признаках времени» назвал «историографами», или мужик, находящийся вне пределов исторической жизни? Весьма посредственный драматург Д. И. Лобанов следует в своей якобы «народной» драме (на самом деле – исторической мелодраме) традиции, согласно которой значение мужика равняется значению мухи, чем и объясняется резко отрицательный отзыв Салтыкова о драме «Темное дело».
Вторая рецензия Салтыкова на произведения Михайлова явилась продолжением полемики «Отечественных записок» с журналом «Дело» по важнейшим проблемам эстетики. Настаивая на верности своего прошлогоднего отзыва о Михайлове и связанных с ним общих теоретических выводах, Салтыков показывает, что новый роман «В разброд» служит ярким тому доказательством. Основной эстетический тезис Салтыкова приобретает здесь наиболее полное и точное выражение. «Истины самые полезные нередко получают репутацию мертворожденных, благодаря недостаточности или спутанности приемов, которые допускаются при их пропаганде».
«Реакция, которую нам выпало на долю пережить, закрыла от нас лицо жизни, проснувшейся было, на долгие, быть может, годы. Перед нашими глазами – несколько поколений, отчитывающихся в своих лучших надеждах. Очень редко можно встретить человека, даже среди самых молодых, который не тоскует смертельно или не прикрывает лица своего до тошноты надоевшей гримасой изнеженности, утонченности, исключительного себялюбия. Иначе говоря, почти не видишь вокруг себя настоящих людей, хотя и веришь, что в каждом встречном есть запутанная душа, которая могла бы стать очевидной для всех, если бы захотела. Но люди не хотят быть очевидными и притворяются, что им есть еще что терять. Это так понятно у тех, для кого цели всяких отношений еще не совсем перержавели, чье сознание еще смутно…»
«Шекспировская трагедия «Отелло» считается у многих совершеннейшим из творений Шекспира. Ее склонны были считать иногда совершеннейшим драматическим творением в мире.
Не потому ли очень распространено такое мнение, что нет в этой трагедии ничего существенного, что не могло бы произойти во все века, при всех условиях, в любой среде? Не стоит принимать во внимание милых всем нам шекспировских архаизмов, вроде того, что действующие лица поминают римских богов. Независимо от этого, мы замечаем, что психологический чертеж трагедии идеально точен, необычайно верен; нет потребности убавить, как нет нужды и прибавить что-нибудь к этому чертежу для того, чтобы он стал понятнее и ближе людям иных столетий…»
«Справедливы слова одного английского критика с том, что в трагедии „Король Лир“ Шекспира „всюду для читателей расставлены западни“. Трагедии Ромео. Отелло, даже Макбета и Гамлета могут показаться детскими рядом с этой.
Здесь простейшим и всем понятным языком говорится о самом тайном, о чем и говорить страшно, о том, что доступно, в сущности, очень зрелым и уже много пережившим людям…»
«Д. В. Философов корит меня в „Речи“ за мою статью „Искусство и газета“, напечатанную в „Русской молве“. Статью свою Философов озаглавил: „Уединенный эстетизм“.
Оба факта – и заглавие статьи и, главное, самое ее существование – совершенно для меня непонятны. Тем не менее необходимо выяснить недоразумение…»
«Много воды протекло съ того времени, какъ надъ «Антономъ Горемыкой» г-на Григоровича проливались потоки слезъ, и много эта вода унесла съ собой и еще больше всякихъ наносовъ оставила послѣ себя. Одного только она не могла унести и разрушить – интереса къ деревнѣ. Теперь, какъ и прежде, всякое живое изображеніе деревни и ея быта вызываетъ глубокое вниманіе, является центромъ, вокругъ котораго закипаютъ словесные и журнальные споры. Это доказали еще разъ «Мужики» г. Чехова…»
Произведение дается в дореформенном алфавите.
«Въ беллетристикѣ послѣдняго времени видное мѣсто должно быть отведено разсказу г. Елпатьевскаго «Спирька», который явно напомнилъ намъ беллетристику прежняго времени, когда «Чумазый» во всѣхъ видахъ и положеніяхъ не сходилъ со страницъ толстыхъ журналовъ, наводя на читателей великое уныніе…»
Произведение дается в дореформенном алфавите.
«"Воскресеніе" Л. Толстого, конечно, уже знакомо читателямъ и намъ не приходится излагать его содержаніе. Въ этомъ великомъ произведеніи, равнаго которому не появлялось за послѣднее десятилѣтіе ни у насъ, ни въ иностранной литературѣ, больше чѣмъ достаточно матеріала для самыхъ разнообразныхъ выводовъ и заключеній. И какъ ни дерзко говорить о немъ въ бѣглой журнальной замѣткѣ, нельзя удержаться, чтобы не высказать хоть отчасти того, что такъ волнуетъ при чтеніи этого произведенія…»
Произведение дается в дореформенном алфавите.
«Однимъ изъ поучительнѣйшихъ явленій русской жизни представляется намъ судьба величайшаго вашего художника-реалиста Гоголя. Едва выступивъ въ литературѣ, онъ сразу занялъ единственное и никѣмъ не оспариваемое мѣсто, какъ великій и несравненный изобразитель русской дѣйствительности, какою она была въ угрюмое время крѣпостного царства. Въ десять лѣтъ почти онъ далъ такія картины изъ этого царства мертвечины и гнили, что послѣдующимъ художникамъ осталось развѣ только дорисовать детали, но главное – было дано, и какъ дано!..»
Произведение дается в дореформенном алфавите.
«Женскій вопросъ давно уже утратилъ ту остроту, съ которой онъ трактовался нѣкогда обѣими заинтересованными сторонами, но что онъ далеко не сошелъ со сцены, показываетъ художественная литература. Въ будничномъ строѣ жизни, когда часъ за часомъ уноситъ частицу бытія незамѣтно, но неумолимо и безвозвратно, мы какъ-то не видимъ за примелькавшимися явленіями, сколько въ нихъ таится страданія, которое поглощаетъ все лучшее, свѣтлое, жизнерадостное въ жизни цѣлой половины человѣческаго рода, и только художники отъ времени до времени вскрываютъ намъ тотъ или иной уголокъ женской души, чтобы показать, что не все здѣсь обстоитъ благополучно, что многое, сдѣланное и достигнутое въ этой области, далеко еще не рѣшаетъ вопроса, и женская личность еще не стоитъ на той высотѣ, которой она въ правѣ себѣ требовать, чтобы чувствовать себя не только женщиной, но и человѣческой личностью, прежде всего. Художественной литературѣ мы обязаны тѣмъ, что женскій вопросъ, все разрастаясь и углубляясь, заставляетъ задумываться и равнодушныхъ къ нему зрителей…»
Произведение дается в дореформенном алфавите.
Новая книга Елены Айзенштейн «Стенограф жизни» (М. ЦВЕТАЕВА В ЖИЗНИ, ТВОРЧЕСТВЕ, ОБРАЗАХ, МИФАХ И СИМВОЛАХ) создает представление о Цветаевой-поэте в диапазоне от 1927 до 1941 года. В настоящем исследовании впервые в отечественном цветаеведении много внимания уделено процессу создания и совершенствования текста, работе поэта над рукописью, использованы не введенные в научный оборот архивные материалы (РГАЛИ). В книге рассматривается история «Поэмы Воздуха», поэмы «Автобус».
«Известно, что произведения Шекспира отличаются всесторонним или, проще сказать, общечеловеческим характером, однакож, тем не менее он принадлежит к самым национальным английским поэтам и, кроме того, принадлежит еще к известной эпохе английской истории, которая необходимо должна была отразиться на его произведениях. Справедливо говорят, что кто хочет знать поэта, тот должен прежде узнать страну поэта и время, в которое он жил: без этих условий знакомство с поэтом будет не только неполным и поверхностным, но большею частью даже и ошибочным. Относительно Шекспира все это затрудняется еще тем обстоятельством, что об его личности и жизни до нас дошли только самые скудные сведения…»
«Наука в Германии представляет в настоящее время характер в высшей степени любопытный. Почти исключительно вращаясь до сего времени в теоретическом, отвлеченном направлении, – она теперь с какою-то жадностию обратилась к сфере практической, или, точнее сказать, она стремится осуществить результаты эти в жизни. Потому тот бы весьма ошибся, кто стал бы считать немецкие романы, повести, стихи – вообще беллетристику – представительницею современной германской литературы. Нет, интересы современной Германии так расширились, достигли такой упругости и возвышенности, что форма художественного произведения стала слишком сжатою для них…»
«Катенин (Павел Александрович) – писатель (1792–1853), родился в родовом селе Костромской губернии, первоначальное образование получил дома, поступил на службу в министерство народного просвещения, в 1810 г. перешел портупей-прапорщиком в преображенский полк, сражался при Бородине, Люцене, Бауцене, Лейпциге. В 1822 г., за шиканье артистке Семеновой, был выслан петербургским генерал-губернатором графом Милорадовичем на родину, где и пробыл десять лет. Через два года после возвращения в Петербург, был переведен в эриванский полк, на Кавказ, и в 1836 году назначен комендантом крепости Кизляр…»
«Тристан и Изольда» в поэмах средневековья и в музыкальной драме Рихарда Вагнера.