Щекотливый субъект. Отсутствующий центр политической онтологии

Серия «Фигуры Философии» – это библиотека интеллектуальной литературы, где представлены наиболее значимые мыслители XX–XXI веков, оказавшие колоссальное влияние на различные дискурсы современности. Книги серии – способ освоиться и сориентироваться в актуальном интеллектуальном пространстве.

Неподражаемый Славой Жижек устраивает читателю захватывающее путешествие по Событию – одному из центральных концептов современной философии. Эта книга Жижека, как и всегда, полна всевозможных культурных отсылок, в том числе к современному кинематографу, пестрит фирменными анекдотами на грани – или за гранью – приличия, погружена в историко-философский конекст и – при всей легкости изложения – глубока и проницательна.

Для политического и идеологического контекста, в котором создавалась книга «Метастазы удовольствия», особенно значимы опыт войны в Югославии и всплеск иррационального, неконтролируемого насилия в современном обществе. Превращая психоанализ Лакана в основу для возрождения марксистской теории, Славой Жижек исследует роль женщины в новейшей философии и современном искусстве, а также связь между насилием и межгендерными отношениями.

«Где можно постичь «удовольствие как политический фактор» в его чистейшем виде? На знаменитой фотографии времен еврейских погромов: еврейский мальчик загнан в угол, его окружила группа немцев. Эта группа чрезвычайно интересна – выражения лиц ее участников представляют весь диапазон возможного отношения к происходящему: один «получает удовольствие» совершенно непосредственно, как идиот, другой явно напуган (вероятно, от предчувствия, что может оказаться следующим), третий изображает безразличие, которое скрывает только что проснувшееся любопытство, – и т. д., вплоть до исключительного выражения лица некоего юноши, которому явно неловко, чуть ли не тошно от всего происходящего, он не в силах отдаться событиям целиком, и все же оно его завораживает, он получает от ситуации удовольствие, чья сила много превосходит идиотизм непосредственного наслаждения. И вот он-то опаснее всех: его дрожкая нерешительность – в точности как у Человека-Крысы; то же выражение лица Фрейд заметил у этого пациента, когда тот рассказывал ему о пытках крысы: «Когда [Человек-Крыса] излагал ключевые эпизоды этой истории, лицо его приобретало страннейшее сложное выражение. У меня возникло лишь одно толкование: ужас от получаемого удовольствия, которого сам пациент и не осознавал».

Хорошо известный в России словенский философ Славой Жижек говорит: кино – самое извращенное из искусств. Правда, извращенное не в смысле того, что оно порочно (хотя и в этом тоже), а в том, что увиденное нами на экране при внимательном прочтении зачастую имеет прямо противоположное значение, а лучше сказать – интерпретацию. И поскольку Жижек никогда не скрывал своего «извращенного» таланта за вещами очевидными видеть совершенно неочевидные, к кинематографу он относится наиболее трепетно: эта область культурной жизни всегда предлагает нам наиболее интересные темы для размышлений.

По мере того как мир выходит (хотя, возможно, только временно) из пандемии, в центре внимания оказываются другие кризисы: вопиющее неравенство, климатическая катастрофа, отчаявшиеся беженцы и нарастание напряженности в результате новой холодной войны.

Неизменный мотив нашего времени – безжалостный хаос.

На пепелище неудач нового века Жижек заявляет о необходимости международной солидарности, экономических преобразований и прежде всего безотлагательного коммунизма.

В центре внимания новой книги Славоя Жижека, традиционно парадоксальной и философски-остросюжетной, – Трамп и Rammstein, Amazon и ковид, Афганистан и Христос, Джордж Оруэлл и интернет-тролли, Ленин и литий, Байден и Европа, а также десятки других значимых феноменов, которых Жижек привлекает для радикального анализа современности.

В новой книге, выходящей на русском языке одновременно с оригиналом, известный левый философ Славой Жижек подверг жесткому «когнитивному картографированию» ситуацию в мире после событий 2011-12 гг.: арабская весна, движение «Оккупай Уолл-стрит», докатившееся и до Москвы («ОккупайАбай»), этнические погромы в Европе и пр. Жижек развивает в книге «глобальную теорию безысходности политико-идеологической репрезентации». Автор, возможно впервые так смело, разоблачает не только правые, но и левые идолы (бунты «зарплатной буржуазии», фундаментализм, исламо-фашизм, мультикультурализм). Достается Марксу и привилегиям «креативных капиталистов», репрезентативной демократии и волюнтаристскому нигилизму. В новых чертах мирового кризиса Жижек находит зловещие знаки того, что союз капитализма и демократии скоро закончится разводом. Детально рассматриваются два освободительных движения: арабская весна и движение «Оккупай». Используя в качестве отправной точки популярные сериалы и блокбастеры, автор подводит к теме, как бороться с миросистемой, не содействуя прогрессу ее господства.

Русское издание дополнено главой «диктатура пролетариата в Готэм-сити», трактующей современные вопросы теории революции.

Новая книга Славоя Жижека – о метаморфозах радикализма. Перестав быть даже товаром, идея стала фантомной болью. Радикализм уже не тип политического действия, а стремление уйти от себя и забыться от боли. Время империй прошло, настало время потерявших себя властей. Они кидаются в объятья то войны, то мира, то финансовых операций, то миротворческих сил. Радикализовано все – сексуальность, кинематограф, идеологии, суверенитеты. Радикал набивает себе цену, но его активизм обесценился. Политический психоанализ Жижека восстанавливает суверенность радикала, фрустрированного болью и страхом. Автор все уверенней предвещает (и даже призывает) приход нового Господина левых.

В красном углу ринга – философ Славой Жижек, воинствующий атеист, представляющий критически-материалистическую позицию против религиозных иллюзий; в синем углу – «радикально-православный богослов» Джон Милбанк, влиятельный и провокационный мыслитель, который утверждает, что богословие – это единственная основа, на которой могут стоять знания, политика и этика. В этой книге читателя ждут три раунда яростной полемики с впечатляющими приемами, захватами и проходами. К финальному гонгу читатель поймет, что подобного интеллектуального зрелища еще не было в истории.

Дебаты в «Монструозности Христа» касаются будущего религии, светской жизни и политической надежды в свете чудовищного события: Бог стал человеком. Впервые с тех пор, как Жижек обратился к богословию, между атеистом и богословом возникают настоящие споры о самом значении Христа, Церкви, Святого Духа, универсальности и основ логики. Результат выходит далеко за рамки современной атеистической или теистической теории.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Данная книга содержит каждую шутку, процитированную, перефразированную или упомянутую в работах Славоя Жижека (включая некоторые из неопубликованных рукописей).

В отличие от любой другой книги Славоя Жижека, эта служит емким справочником по философским, политическим и сексуальным темам, занимающим словенского философа. Для Жижека шутки – это кратчайший путь к философскому пониманию, а для читателя этого (действительно смешного) сборника – способ познакомиться с парадоксальной мыслью неординарного философа.

Артём Крымский в "Наследник тени: Виктор" рассказывает о Викторе, что думали о нём до рождения Алексея. Что с ним стало, жив ли или мёртв?

Психология сегодня – очень важна и востребована. Практически, каждый из нас хотя бы раз в жизни работал с профессиональным психологом. И многим стало интересно, как и откуда началась эта наука. Сегодня мы прикоснёмся к этому бесконечному миру.

Карл Густав Юнг и мандалы: швейцарский психолог Карл Густав Юнг использовал мандалы в своей работе с пациентами. Он считал, что мандалы символизируют целостность личности и являются средством для самопознания. Юнг даже создавал свои собственные мандалы, считая это полезным способом для анализа своих сновидений и внутренних состояний.

История о психологе Алексее, который, несмотря на свою профессию, сам оказывается в плену собственного страха одиночества. Ведя поиски внутренней гармонии, он постепенно открывает, что одиночество не всегда является врагом, а может стать отправной точкой для личного роста и самопознания.

Вдохновившись встречами в клубе единомышленников и умением людей преодолевать свои страхи через творчество, Алексей научается видеть в непознанном не угрозу, а возможность. Выставка, организованная с его участием, становится символом преодоления и объединения, позволяя герою оставить прошлые сомнения и смело шагнуть в новый этап своей жизни.

Эта книга – приглашение задуматься о глубинах человеческой психики, о способности трансформировать страхи в силу и находить свет даже в самых темных уголках нашей души.

Артём Крымский в "Наследник тени: Архангел" дополняет историю Алексея, углубляя его увлечение ножами и самообразованием. Дополнение к 2 и 3 главе.

Хотите узнать, как превратить приступ паники в искусство уборки?

Как перепутать перепады давления с атакой акул?

Добро пожаловать в мой мир. Здесь мы не побеждаем тревогу – мы учимся жить с ней, как с вредной подругой.

В Подъём 1. Чужой мы погружаемся в мир Энни, чья жизнь превращается в захватывающее приключение. Словно феникс, она возрождается после темных времен, раскрывая свою силу и мудрость. История переплетает моменты радости и трудностей, а каждое испытание становится возможностью для ее великого восхождения. Первая книга "Подъёма" – это путеводитель через внутренние борьбы, силу самопознания и магию, что пробуждается в нас, когда мы сталкиваемся с вызовами жизни. Восходи вместе с Энни, и ты обнаружишь, что даже в самых темных моментах светит возможность подняться выше, чем когда-либо прежде.

В этой книги рассказывается о смысле смерти, и о том, что смерть не только может быть врагом человека, но и другом.

Что такое боль? Как она ощущается и описывается? Так ли универсальны наши представления о ней? Как показывает книга Роба Боддиса, эти вопросы только кажутся элементарными: ответы на них совсем не просты. Обращаясь к разным дисциплинам от истории, политологии и антропологии до психологии, психиатрии и нейронаук, автор анализирует, как наша боль связана с культурой, к которой мы принадлежим. Страдания физические и психологические, пытки и мазохизм, древнейшие и новейшие медицинские теории, суеверия, расовые и гендерные предубеждения… Накопленный нами опыт переживания боли становится историей взаимодействия разума и тела – взаимодействия, которое всегда существует в культурном контексте.

"Купол Тверди" – конспирологический манифест, доказывающий:

Земля – плоский диск под физическим куполом ("ракиа" из Быт. 1:6-8).

Антарктида – "опорное кольцо" системы, скрытое запретными зонами (Договор 1959 г.).

Мир – 7-ячеечный "улей" (апокрифы "Лествица Иакова", "Енох"), разделённый эфирными барьерами.

Заговор NASA/масонов фальсифицирует науку (гелиоцентризм, поддельные спутники), картографию (карта Пири-реиса) и переводы Библии ("хуг" ≠ "шар").

Коллапс неизбежен: трещины купола (атмосферные спирали, смещение полюса), прорывы в Антарктиде приведут к слиянию ячеек. Финал – инструкция по спасению в Тасмании через кристаллы и апокалипсис.

Суть: Плоская Земля – "колыбель" в многослойной реальности, чей крах откроет иные миры. Плоская Земля – лишь "детская колыбель" в многослойной реальности, а её разрушение откроет доступ к иным мирам.