Македонская критика французской мысли

«…Затворник тихо засмеялся, сделал несколько шагов по направлению к далекому социуму, повернулся к нему задом и стал с силой шаркать ногами, так, что за его спиной вскоре повисло целое облако, состоящее из остатков еды, опилок и пыли. При этом он оглядывался, махал руками и что-то бормотал.

– Чего это ты? – с некоторым испугом спросил Шестипалый, когда Затворник, тяжело дыша, вернулся.

– Это жест, – ответил Затворник. – Такая форма искусства. Читаешь стихотворение и производишь соответствующее ему действие.

– А какое ты сейчас прочел стихотворение?

– Такое, – сказал Затворник…»

– Ника, не сердись. Хлам имеет над человеком странную власть. Выкинуть какие-нибудь треснувшие очки означает признать, что целый мир, увиденный сквозь них, навсегда остался за спиной, или, наоборот и то же самое, оказался впереди, в царстве надвигающегося небытия… Ника, если б ты меня понимала… Обломки прошлого становятся подобием якорей, привязывающих душу к уже не существующему, из чего видно, что нет и того, что обычно понимают под душой, потому что…

Поезд, идущий в никуда и в никогда, – место действия повести «Желтая стрела». Этот поезд – единственное живое пространство, в котором существуют ее (повести) персонажи. Фантастика? Антиутопия? Игровой прием? И то, и другое, и третье, впрочем, как всегда у Пелевина.

Роман «Чапаев и Пустота» сам автор характеризует так «Это первое произведение в мировой литературе, действие которого происходит в абсолютной пустоте». На самом деле оно происходит в 1919 году в дивизии Чапаева, в которой главный герой, поэт-декадент Петр Пустота, служит комиссаром, а также в наши дни, а также, как и всегда у Пелевина, в виртуальном пространстве, где с главным героем встречаются Кавабата, Шварценеггер, «просто Мария»…

По мнению критиков, "Чапаев и Пустота" является "первым серьезным дзэн-буддистским романом в русской литературе".

«Здравствуй, благородный незнакомец. Ты выглядишь странно, словно родом не из наших мест. Не пришелец ли ты из далеких северных стран? Меня зовут Акико. А как твое славное имя? Введи его и нажми «enter», тогда Акико отопрет.

Мы очень рады, ЙЦУКЕН, что ты заглянул на наш сайт, затерянный в горах древней Японии. Мы – это Акико и обезьянка Мао. Если ты посмотришь в левый нижний угол экрана, ты увидишь два маленьких желтых пятнышка. Это ее глазки. Обезьянка Мао прячется не потому, что ты ей противен, ЙЦУКЕН. Она хорошо знает, как важен для нас твой визит, просто ей требуется время, чтобы привыкнуть к новому человеку. Она очень скрытное существо, но у нее удивительно смелая и любознательная душа. Тебе может показаться смешным, что Акико говорит так об обезьянке, но, кроме Мао, у нее здесь нет друзей…»

«Омон Ра» – это жуткая история о том, как кровавый советский режим запускал в космос корабли на человеческой тяге, а происходило это в действительности или…

По мнению одного из собратьев по перу, Пелевина можно читать с начала, с середины, с конца – как священное писание. Очень точно подмечено.

Читайте Виктора Пелевина с любого места!

О чем роман? Да все о том же: о жизни и смерти, о любви и ненависти, о верности и предательстве, о свободе и несвободе, о высоком и низком и, главное, о специфической опасности (духовной и физической) деловой жизни в современной России (главный герой – московский банкир). Не криви губу, дорогой читатель, мол, такого навалом в любом русском криминальном или дамском романе. Все так и все не так. В «Числах» главное не что, а как.

«Как известно, наша Вселенная находится в чайнике некоего Люй Дунбиня, продающего всякую мелочь на базаре в Чаньани. Но вот что интересно: Чаньани уже несколько столетий как нет, Люй Дунбинь уже давно не сидит на тамошнем базаре, и его чайник давным‑давно переплавлен или сплющился в лепешку под землей. Этому странному несоответствию – тому, что Вселенная еще существует, а ее вместилище уже погибло – можно, на мой взгляд, предложить только одно разумное объяснение: еще когда Люй Дунбинь дремал за своим прилавком на базаре, в его чайнике шли раскопки развалин бывшей Чаньани, зарастала травой его собственная могила, люди запускали в космос ракеты, выигрывали и проигрывали войны, строили телескопы и танкостроительные…»

Экзистенциальная история о любви, шансах и жизни после смерти.

Ещё два года назад он точно знал чего хочет от жизни и кто он такой. А сейчас Вильям ничего не помнит… Он четно пытается вернуть память, чтобы понять куда идти дальше и каким человеком он был, но ему ничто не помогает. Не помогает до встречи с Кирой.

Сборник легких повествований о главном в нас и вокруг нас.

Что толкает человеческое сердце с одной земли на другую, из одного дома в другой, от одного человека к другому? Ереван, Москва, Лос-Анджелес – и негде жить человеку. Большая история, безразличный мир, война – и все ему неподвластно. Но даже самый беззащитный, маленький и покорный человек может быть счастлив, несмотря ни на что. «Нина» – это короткий рассказ о жизни человека, обретшего счастье, несмотря на разлуку, несмотря на войну и потерю любимых. История о том, как человек хранит в своем сердце веру в мир.

Рассказ вора-карманника, промышляющего в метро. Что думает тот, кто наживается на неосмотрительных и спешащих на работу? Почему он это делает?

О чем вспоминает человек чаще всего, прожив большую часть жизни? Почему спустя годы ценность имеют моменты, которые казались незначительными и не важными когда-то? Рассказ о счастье, любви и познании мира девочкой-подростком.

Автобиографический рассказ о взрослении. Главные герои – мальчишки из центральной России 90-х годов. Ребята, пытаясь спастись от жары, идут купаться на речку. Содержит нецензурную брань.

Оля, будучи школьницей, постоянно терпела насмешки со стороны одноклассницы. Спустя несколько лет она по-прежнему не может избавиться от массы своих комплексов и мечтает только об одном – поквитаться с обидчицей.

Автор сборника рассказов не давит на читателя, не морализирует, он простым и лаконичным языком живо, искренне и с юмором повествует о людях разных поколений и об их отношениях с друзьями, любимыми и родственниками.

Рассказ о дружбе народов в стране развитого социализма.