Киногид извращенца. Кино, философия, идеология

Серия «Фигуры Философии» – это библиотека интеллектуальной литературы, где представлены наиболее значимые мыслители XX–XXI веков, оказавшие колоссальное влияние на различные дискурсы современности. Книги серии – способ освоиться и сориентироваться в актуальном интеллектуальном пространстве.

Неподражаемый Славой Жижек устраивает читателю захватывающее путешествие по Событию – одному из центральных концептов современной философии. Эта книга Жижека, как и всегда, полна всевозможных культурных отсылок, в том числе к современному кинематографу, пестрит фирменными анекдотами на грани – или за гранью – приличия, погружена в историко-философский конекст и – при всей легкости изложения – глубока и проницательна.

Для политического и идеологического контекста, в котором создавалась книга «Метастазы удовольствия», особенно значимы опыт войны в Югославии и всплеск иррационального, неконтролируемого насилия в современном обществе. Превращая психоанализ Лакана в основу для возрождения марксистской теории, Славой Жижек исследует роль женщины в новейшей философии и современном искусстве, а также связь между насилием и межгендерными отношениями.

«Где можно постичь «удовольствие как политический фактор» в его чистейшем виде? На знаменитой фотографии времен еврейских погромов: еврейский мальчик загнан в угол, его окружила группа немцев. Эта группа чрезвычайно интересна – выражения лиц ее участников представляют весь диапазон возможного отношения к происходящему: один «получает удовольствие» совершенно непосредственно, как идиот, другой явно напуган (вероятно, от предчувствия, что может оказаться следующим), третий изображает безразличие, которое скрывает только что проснувшееся любопытство, – и т. д., вплоть до исключительного выражения лица некоего юноши, которому явно неловко, чуть ли не тошно от всего происходящего, он не в силах отдаться событиям целиком, и все же оно его завораживает, он получает от ситуации удовольствие, чья сила много превосходит идиотизм непосредственного наслаждения. И вот он-то опаснее всех: его дрожкая нерешительность – в точности как у Человека-Крысы; то же выражение лица Фрейд заметил у этого пациента, когда тот рассказывал ему о пытках крысы: «Когда [Человек-Крыса] излагал ключевые эпизоды этой истории, лицо его приобретало страннейшее сложное выражение. У меня возникло лишь одно толкование: ужас от получаемого удовольствия, которого сам пациент и не осознавал».

Хорошо известный в России словенский философ Славой Жижек говорит: кино – самое извращенное из искусств. Правда, извращенное не в смысле того, что оно порочно (хотя и в этом тоже), а в том, что увиденное нами на экране при внимательном прочтении зачастую имеет прямо противоположное значение, а лучше сказать – интерпретацию. И поскольку Жижек никогда не скрывал своего «извращенного» таланта за вещами очевидными видеть совершенно неочевидные, к кинематографу он относится наиболее трепетно: эта область культурной жизни всегда предлагает нам наиболее интересные темы для размышлений.

В новой книге, выходящей на русском языке одновременно с оригиналом, известный левый философ Славой Жижек подверг жесткому «когнитивному картографированию» ситуацию в мире после событий 2011-12 гг.: арабская весна, движение «Оккупай Уолл-стрит», докатившееся и до Москвы («ОккупайАбай»), этнические погромы в Европе и пр. Жижек развивает в книге «глобальную теорию безысходности политико-идеологической репрезентации». Автор, возможно впервые так смело, разоблачает не только правые, но и левые идолы (бунты «зарплатной буржуазии», фундаментализм, исламо-фашизм, мультикультурализм). Достается Марксу и привилегиям «креативных капиталистов», репрезентативной демократии и волюнтаристскому нигилизму. В новых чертах мирового кризиса Жижек находит зловещие знаки того, что союз капитализма и демократии скоро закончится разводом. Детально рассматриваются два освободительных движения: арабская весна и движение «Оккупай». Используя в качестве отправной точки популярные сериалы и блокбастеры, автор подводит к теме, как бороться с миросистемой, не содействуя прогрессу ее господства.

Русское издание дополнено главой «диктатура пролетариата в Готэм-сити», трактующей современные вопросы теории революции.

По мере того как мир выходит (хотя, возможно, только временно) из пандемии, в центре внимания оказываются другие кризисы: вопиющее неравенство, климатическая катастрофа, отчаявшиеся беженцы и нарастание напряженности в результате новой холодной войны.

Неизменный мотив нашего времени – безжалостный хаос.

На пепелище неудач нового века Жижек заявляет о необходимости международной солидарности, экономических преобразований и прежде всего безотлагательного коммунизма.

В центре внимания новой книги Славоя Жижека, традиционно парадоксальной и философски-остросюжетной, – Трамп и Rammstein, Amazon и ковид, Афганистан и Христос, Джордж Оруэлл и интернет-тролли, Ленин и литий, Байден и Европа, а также десятки других значимых феноменов, которых Жижек привлекает для радикального анализа современности.

В красном углу ринга – философ Славой Жижек, воинствующий атеист, представляющий критически-материалистическую позицию против религиозных иллюзий; в синем углу – «радикально-православный богослов» Джон Милбанк, влиятельный и провокационный мыслитель, который утверждает, что богословие – это единственная основа, на которой могут стоять знания, политика и этика. В этой книге читателя ждут три раунда яростной полемики с впечатляющими приемами, захватами и проходами. К финальному гонгу читатель поймет, что подобного интеллектуального зрелища еще не было в истории.

Дебаты в «Монструозности Христа» касаются будущего религии, светской жизни и политической надежды в свете чудовищного события: Бог стал человеком. Впервые с тех пор, как Жижек обратился к богословию, между атеистом и богословом возникают настоящие споры о самом значении Христа, Церкви, Святого Духа, универсальности и основ логики. Результат выходит далеко за рамки современной атеистической или теистической теории.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Новая книга Славоя Жижека – о метаморфозах радикализма. Перестав быть даже товаром, идея стала фантомной болью. Радикализм уже не тип политического действия, а стремление уйти от себя и забыться от боли. Время империй прошло, настало время потерявших себя властей. Они кидаются в объятья то войны, то мира, то финансовых операций, то миротворческих сил. Радикализовано все – сексуальность, кинематограф, идеологии, суверенитеты. Радикал набивает себе цену, но его активизм обесценился. Политический психоанализ Жижека восстанавливает суверенность радикала, фрустрированного болью и страхом. Автор все уверенней предвещает (и даже призывает) приход нового Господина левых.

Данная книга содержит каждую шутку, процитированную, перефразированную или упомянутую в работах Славоя Жижека (включая некоторые из неопубликованных рукописей).

В отличие от любой другой книги Славоя Жижека, эта служит емким справочником по философским, политическим и сексуальным темам, занимающим словенского философа. Для Жижека шутки – это кратчайший путь к философскому пониманию, а для читателя этого (действительно смешного) сборника – способ познакомиться с парадоксальной мыслью неординарного философа.

Книга «Пазолини. Умереть за идеи» исследует творчество Пьера Паоло Пазолини от поэзии до художественной литературы, от театра до кино, от журналистики до литературной критики, предлагая читателю взгляд на его работы как на единое целое. Автор Роберто Карнеро анализирует различные фазы творчества Пазолини, пересекая их в постоянно меняющемся творческом дискурсе. Книга выделяет великие «пазолинские» темы, такие как молодость, отношения с религией и политикой, ностальгия по прошлому и апокалиптическая фаза последних лет.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Артбук включает в себя избранные работы Сантьяго Карузо за 2002–2017 гг. – как самостоятельные картины, так и иллюстрации к произведениям Г. Ф. Лавкрафта, Р. Чамберса и других авторов. Погрузиться в творческий мир Сантьяго Карузо помогают его стихотворения и эссе, в которых автор размышляет об источниках своего вдохновения.

В своей книге Мария Чизмич исследует отражение травмы в музыкальном искусстве Восточной Европы конца ХХ века. В 1970-80-е годы вопрос коллективной травмы, особенно связанной со Второй мировой войной и сталинской эпохой, стал темой для публичного обсуждения. Журналисты, историки, писатели, художники и кинематографисты неоднократно обращались к сюжетам боли и памяти, правды и истории, морали и духовности как во времена гласности, так и в предшествующие годы. Мария Чизмич рассматривает, как эти проблемы затрагивались в произведениях композиторов Альфреда Шнитке, Галины Уствольской, Арво Пярта и Хенрика Гурецкого. Опираясь на данные психологии и социологии, используя методы литературоведения и культурологии, автор показывает, как средствами музыки происходило осмысление исторических травмы и потери.

Об авторе:

Мария Чизмич – доцент на кафедре гуманитарных наук и культурологии Университета Южной Флориды. Исследовательские интересы – музыка (в том числе киномузыка и экспериментальная музыка), травма и ограниченные возможности, позднесоциалистическая Восточная Европа. Работы Чизмич публиковались в журналах Twentieth-Century Music, American Music, Music and the Moving Image, а также многочисленных сборниках.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Музыка сформировала тот мир, в котором мы живем: от древних певцов, перебирающих струны кифары, до великого Людвига ван Бетховена, от гармонии и ритма до современных мюзиклов. Но что сформировало ее саму? Британский композитор и писатель Эндрю Гант рассказывает историю музыки, насчитывающую много веков: с того самого момента, как наши предки впервые научились различать высоту звука и извлекать из орудий шум, который со временем станет музыкой.

Эндрю Гант изображает музыку в контексте основных вех нашей истории. Трубадуры, исполняющие свои песни под сводами средневековых замков. Томас Таллис, служивший четырем разным монархам XVI века, в том числе Елизавете I. «Пираты», печатавшие поддельные копии музыкальных, произведений. Жан-Батист Люлли, чья музыка радовала «короля-солнце» Людовика XIV а также Шуберт, Чайковский, Шостакович, Элла Фицджеральд, Дэвид Боуи, Эндрю Ллойд Уэббер и многие другие – все их жизни тесно переплелись на ярком и драматичном, забавном и трогательном полотне музыкальной истории.

«В этой книге много говорится о возвышенных гениях. Но также и о другой музыке. Наша история неизбежно включает в себя рассказ о великих сочинениях и великих судьбах. Кем были эти музыканты? Как они себя вели? Как зарабатывали или не зарабатывали на жизнь? Как их музыка соотносится с интеллектуальными, социальными и технологическими приметами их времени? Какую музыку слушали они сами и что пели в пивной после концерта?» (Эндрю Гант)

В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

«Мне кажется, что мои фильмы немного сложнее, чем раньше – или, может быть, намного хитрее…» – Уэс Андерсон

Уэс Андерсон – один из самых необычных, самобытных и влиятельных режиссеров современного кино. Его фильмы «Королевство полной луны», «Отель "Гранд-Будапешт"» или «Бесподобный мистер Фокс» – феномены, которые мгновенно стали классикой кинематографа.

У Андерсона свой уникальный и очень узнаваемый стиль. Даже если вы не знаете, что смотрите его фильм – вам хватит пары минут, чтобы понять – да. Это Уэс!

Миры, которые создает Уэс Андерсон, никогда не перестают удивлять и вдохновлять. Любите ли вы его фирменные симметричные кадры, уникальную палитру цветов или сложные действия его эксцентричных персонажей, книга «Уэс Андерсон. Все фильмы. От "Бутылочной ракеты" до "Города астероидов"» станет для вас источником бесконечного вдохновения и эстетического наслаждения. Все его фильмы (и полный метр и короткометражки) здесь, и все разобраны по косточкам!

Взгляните на фильмографию Андерсона под новым углом и раскройте секреты создания его невероятных миров.

Внутри вас ждет:

• История каждого фильма: от идеи до воплощения.

• Богатая иконография: постеры, фото со съемок, реквизит.

• Интервью с близкими соратниками Уэса Андерсона.

• Невиданные ранее откровения: секреты съемок и анекдоты о творческом процессе.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

В 1785 году великий немецкий поэт Фридрих Шиллер написал “Оду к радости” и воплотил в ней самые сокровенные мечты европейского Просвещения. Девятая симфония Бетховена подарила словам Шиллера крылья, но столетие спустя та же “Ода к радости” была взята на вооружение нацистскими пропагандистами и извращена до невозможности. Когда речь заходит о том, как общество вспоминает об этих становящимися все более далекими катастрофах, на ум приходят книги по истории, архивы, документальные фильмы, мемориалы, высеченные из камня. Джереми Эйхлер предлагает прислушаться к музыкальным сочинениям-мемориалам Второй мировой. Автор страстно и откровенно доказывает силу музыки как памяти культуры, формы искусства, способной нести смысл прошлого. Автор показывает, как четыре выдающихся композитора – Рихард Штраус, Арнольд Шёнберг, Дмитрий Шостакович и Бенджамин Бриттен – пережили эпоху Второй мировой войны и Холокоста, а затем воплотили свой опыт в глубоко трогательных, трансцендентных музыкальных произведениях, которые и являются эхом утраченного времени. Эйхлер неутомим и изобретателен: он привлекает свидетельства писателей, поэтов, философов, музыкантов и простых людей. Он показывает, как целая эпоха была зашифрована в этих звуках и судьбах композиторов. Эйхлер посетил ключевые места, связанные с созданием музыки, – от руин собора в Ковентри до оврага Бабий Яр в Киеве. По мере того как угасает живая память о Второй мировой войне, “Эхо времени” предлагает новые способы слушать и слышать историю. Узнавать в этой музыке отголоски того, что слышала, о чем писала и мечтала, на что надеялась и что оплакивала другая эпоха. Эта книга, исполненная лиризма и сострадания к ее героям, заставляет нас задуматься о наследии войны, о присутствии прошлого в нашей сегодняшней жизни.

В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Сегодня трудно представить, что некогда радио не просто соперничало за внимание публики с кино и телевидением, но было гораздо популярнее привычных нам визуальных медиа. В первой половине XX века радиовещание транслировало не только музыку, развлекательные передачи и новости, но оказывалось местом встречи множества экспериментальных практик, размывавших границы между популярным и элитарным искусством. Книга Джеффа Портера посвящена наиболее интересным страницам истории радиофонии позднего модернизма. Опираясь на философию, критическую теорию и звуковые исследования, автор подробно анализирует границы акустического и литературного воображения – многосерийные комедии и «мыльные оперы», театральные постановки классики, экспериментальные пьесы модернистов и даже практики саунд-арта. Среди героев его книги – Орсон Уэллс, Сэмюэл Беккет, Дилан Томас, Гленн Гульд и множество других деятелей, увидевших в радио не просто новое средство передачи информации, а пространство принципиально новой формы искусства.

В истории искусства второй половины ХХ века центрально- и восточноевропейский регион имеет гибридный статус обширной пограничной территории между «Западом» – капиталистической Европой, где в это время шло движение от неоавангарда к постмодернизму, и СССР, где кипела неравная борьба между архаизирующим соцреализмом и изобретавшим себя в изоляции независимым искусством. Этот статус границы объясняет как недостаток внимания к искусству стран «восточного блока», так и его многообразие, формировавшееся в постоянном диалоге с Западом и СССР и породившее множество самобытных явлений, одни из которых остались в тени, а другие получили развитие уже в постперестроечное время. Книга Рубена и Майи Фоукс – одна из первых попыток обобщить этот опыт. Она вводит в оборот большой массив архивного материала и обозревает разнонаправленные художественные тенденции Восточной Германии, Польши, Румынии, Болгарии, Венгрии, бывших Чехословакии и Югославии, конструируя историю искусства региона, без понимания которой невозможно оценить нынешнее новаторское искусство этих стран.

Вы держите в руках уникальное исследование феномена одной из самых известных манг XXI века! Как история о справедливости, власти и морали повлияла на мировую культуру? Почему «Тетрадь смерти» остается актуальной спустя годы после выхода?

Эта книга расскажет о создании и философии манги, её адаптациях – от аниме до театральных постановок, а также о культурном наследии, которое вдохновило миллионы людей по всему миру. Вы узнаете, как «Тетрадь смерти» повлияла на кино, литературу, моду и фанатские движения, а также какое будущее ждет японскую анимацию в цифровую эпоху.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

В этой автобиографической книге писательница рассказывает о своём, продолжающемся всю её жизнь, поиске высшего. Рассказывает необычная душа, которая чувствовала себя как дома во многих религиях, и в то же время нигде не находила прибежища. Она чувствует себя как дома в Италии, России, Тибете, Индии, Индонезии, в древнем Египте… Уже в детские годы она встречается и с проявлениями возвышенной духовности, и с жестоким дном жизни. Для неё открыты дороги к высоким позициям в нескольких эзотерических иерархиях; она принята во внутренний круг этих эзотерических посланий, но занимает только самые скромные позиции, где-то на заднем плане, и через какое-то время уходит, чтобы следовать своему необычному Пути. В самом центре искристой, бьющей ключом жизни утвердившихся эзотерических школ она задаёт себе один и тот же вопрос: где же дом её души?