Человеческая комедия

«Равнина, Бог и безмолвие разума, запутанные коридоры, колонны, места, где мы ходили, лица, которые видели, и пение маленьких детей…»

"Как считает моя бабушка, дай Бог ей долгих лет жизни, все мужчины должны трудиться. Вот только что за столом она сказала мне:

– Ты должен выучиться какому-нибудь доброму ремеслу, чтобы уметь мастерить всякую полезную утварь из глины или дерева, из металла или сукна. Не пристало молодому человеку пренебрегать благородным ремеслом. Что ты можешь делать сам, своими руками? Сможешь ли ты сколотить простой стол, стул, слепить простую тарелку, кофейник, соткать коврик? Что ты умеешь делать своими руками?.."

"Туман над Сан-Франциско и сумрачное небо в сумасшедших сполохах электрических огней. Такое впечатление, будто ты вне времени; чувство отчаяния, смешанное с издевкой; залитые водой мостовые, простой народ на прогулке. В такую пору бурлит ночной бизнес; в душе человека глубоко засела смутная тяга к погибели, и проститутки одаривают этой погибелью всех – хватает, чтобы пережить ненастье и продержаться на плаву. Но для девочек погода что надо. Во всех отельчиках города процветание становится реальностью. После полуночи – благополучие, переходящее в танцы, суматошное открывание и захлопывание дверей, беготня по коридорам в гуще ласкающей слух непечатной речи – все о том же древнем инстинкте; пожилые мужчины и зеленые юнцы, большой бизнес и девочки, виновницы торжества, меняя клиентов, величественно шествуют, будто священнодействующие жрицы…"

"…Я – молодой человек, живущий в старом городе. Сейчас утро. Я в маленькой комнате. Стою над кипой желтой писчей бумаги – это единственный сорт бумаги, который мне по карману – десять центов за сто семьдесят листов. На эту бумагу еще не нанесено ни единого слова, она девственна и совершенна. А я – юный сочинитель – только готовлюсь приступить к работе. Сегодня понедельник… 25 сентября 1933 года… какая благодать, что я живу, что я еще есть. (Я стар. За множество дней и ночей я исходил множество улиц и городов. И вот я нашел себя. Над моей головой, на стене этой маленькой, неприбранной комнаты фотография моего умершего отца. Я появился на этой земле с его лицом и глазами и пишу по-английски то, что он написал бы на нашем родном языке. И мы – один и тот же человек – один мертвый, другой живой.) Я отчаянно курю сигарету, ибо для меня наступил миг величайшей важности, а значит, и для каждого. Я собираюсь перенести язык, мой язык на лист чистой бумаги, и меня пробирает дрожь. Быть пользователем слов – такая большая ответственность. Я не хочу согрешить против истины. Я не хочу умствовать. Я очень этого опасаюсь. Никогда я не вел себя благоразумно, и теперь, когда я занялся трудом, более величественным, чем сама жизнь, мне не хочется обронить ни единого фальшивого слова. Месяцами я твержу себе: «Ты должен быть скромен. Скромность – превыше всего». Я твердо решил не потерять своего характера…"

"На киноэкране Том Гарнер, крупный широкоплечий мужчина, строитель железных дорог, президент Чикагской и Юго-Западной железнодорожных компаний, заходит в свой кабинет не уверенным шагом, а пошатываясь. И закрывает за собой дверь.

Мы знаем, что он собирается покончить с собой, раз он пошатывается. Это кино, и с начала картины прошло много времени. Скоро должно случиться нечто сногсшибательное, грандиозное, как говорят в Голливуде – самоубийство или поцелуй.

Вы сидите в кинозале в ожидании этого события…"

"Я жил по соседству с вечерней школой. По вечерам зажигались огни, и мне становились видны мужчины и женщины в классных комнатах. Они ходили туда-сюда, но их не было слышно. Я видел, как они переговариваются друг с другом, и мне подумалось, вот бы там оказаться и слушать, о чем они говорят. Туда стоило пойти. Я вовсе не собирался совершенствовать свои мыслительные способности – с этим я покончил. Раз в две недели я получал письмо из Пелмановского института Америки. Я отнюдь не записывался на их курсы. Я даже не открывал конверты. Я точно знал, что они мне пишут. Они писали, что Честертон и Бен Линдси учились на их курсах, и теперь у них большой светлый ум, особенно у Честертона. Я понимал: они намекают, что и у меня может быть большой светлый ум, но я не вскрывал конверты, а подключал к делу свою четырехлетнюю племянницу. Я думал, может, ей захочется посещать курсы и иметь такие же мозги, как у мудрецов мира сего. Я отдавал письма племяннице. Она брала их, садилась на пол и кромсала ножницами. Как замечательно! Институт – выдающаяся американская идея, а моя племянница режет их письма ножничками…"

"Карл-Пруссак, пяти лет от роду, тевтонец с образцовой военной выправкой, печатает шаг перед домом. Он наделен от природы восхитительной и занятной культурой речи, будто ему, малышу, ведомо чувство собственного достоинства смертного человека во время беседы, и он не смеет злоупотреблять этим даром, лишь изредка раскрывая рот – только чтобы изречь три-четыре слова исключительно к месту и впопад. Он живет в доме напротив и слывет предметом гордости своего деда, осанистого мужчины лет пятидесяти с безупречными немецкими усами, чья фотография несколько лет назад появилась в газете в связи с какой-то политической кампанией. Он начал учить Карла ходить, как только малыш научился держаться на ножках; и его видели с белобрысым мальчуганом в синем комбинезончике, вышагивающим полквартала туда и обратно, держащим ребенка за ручки и показывающим, как нужно четко и чуть горделиво ставить ногу – в духе кайзеровской Германии: колени не сгибать, каждый шаг как застывший пинок…"

"Я не стригся целых сорок дней и сорок ночей и стал похож на всех оставшихся без работы скрипачей. Вы знаете, как это выглядит: гений, дошедший до ручки и готовый вступить в коммунистическую партию. Мы – малоазиатские варвары – народ волосатый. Если мы говорим, что нам нужна стрижка, значит, в самом деле нужна. Я так зарос, что единственная шляпа стала мне мала. (Я пишу серьезный рассказ, быть может, один из самых серьезных в своей жизни. Поэтому я веду себя так легкомысленно. Знатоки Шервуда Андерсона скоро поймут, куда я клоню. Они узнают, что это смех сквозь слезы.) Я – молодой человек, которому нужно постричься. И вот я иду по Третьей-стрит (Сан-Франциско) в училище парикмахеров, чтобы меня постригли за пятнадцать центов…"

"Гуляя по майскому парку, он заметил крохотную коричневую змею, ускользающую от него прочь сквозь траву и листья, и погнался за ней с длинной веткой, ощущая при этом инстинктивный страх человека перед рептилией.

Ах, подумал он, наш символ зла, и ткнул змею кончиком ветки, заставив извиваться. Та подняла головку и ужалила ветку, затем лихорадочно пустилась наутек в траву, а он – за ней.

Змея была очень красива и удивительно умна. Он хотел бы побыть рядом с ней и узнать ее поближе…"

"Этот парень был всем чемпионам чемпион. Все, к чему он прикасался, превращалось в деньги, и к четырнадцати годам он заработал и положил в банк шестьсот с лишком долларов. Он был прирожденный продавец. Лет в восемь-девять он звонил в дверь и показывал домохозяйкам красочные картинки с Иисусом Христом и прочими святыми от фирмы, выпускающей новинки, город Толедо, штат Огайо, пятнадцать центов за штуку, четыре за полдоллара…"

"Сэму Волински исполнилось семнадцать, и с того дня, как он начал бриться, прошел месяц. Теперь же он влюбился. И хотел что-нибудь совершить. В нем жило ощущение необузданной силы, и он воображал себя в этом мире чем-то огромным. Он был опьянен мощью, которая накапливалась с первого мига его жизни до ныне текущего. И он почти обезумел от ощущения этой силы. Смерть – ничто. Если бы он умер, это не имело бы значения. При его настроении это неважно. Важнее всего был этот миг – влюбленный Волински, живой, шагающий по Вентура-авеню в Америке, вселенский Волински, полоумный поляк с разбитым носом…"

"…Французская музыка, умолкшая во время войны, судорожно пробудилась в день перемирия. А кто бы не пробудился – будь то человек или музыка? До того мы жили как бы в тревожном сне, а после мы жили в тревоге, но бодрствовали. Посмотрите на рекламу автомобилей. Каждому найдется, куда поехать. Дебюсси (как человек) умер, Равель болел и боялся. И повсюду царил рассвет, а на рассвете человек переживает недомогание, неведомое ему ни в ночное, ни в дневное время.

На виноградниках мы обрабатывали лозу, по-братски общаясь с пеонами из Мексики, восторгались бандитом Панчо Вильей и маньяком Ороско, вооруженным кистями и краской…"

"…Какое унижение, что теперь, когда он отказывается смеяться, она уже не приказывает, а упрашивает его смеяться! Ну, что тут поделаешь? А? Без дураков? Как поступить правильно по своей воле, а не сморозить какую-нибудь глупость по недоразумению? Что у нее на уме? Какое ей удовольствие от того, что он будет смеяться? Как глупо устроен мир! Какие странные потаенные желания!.."

Что такое любовь? Это значит «смерть получила коленкой под зад, жизнь несется, хлопая крыльями; Рождество наступило, рай на земле, все поет и танцует, речка смеется, океан разливается счастьем, ветер встречает всех поцелуями, небо раскрыло объятия, деревья пляшут от радости, камень протяжно гудит, ночь уходит с ласковым шепотом – ясный день наступает». Для того чтобы понять эту простую истину, Весли Джексону, девятнадцатилетнему парню из Сан-Франциско, пришлось обойти полмира и столько всего испытать, что с лихвой хватило бы на десятерых. «Приключения Весли Джексона» – один из лучших романов мастера, чье имя стоит в ряду с такими титанами мировой литературы, как Фолкнер, Стейнбек, Хемингуэй.

Роман «Мама, я люблю тебя» занимает особое место в творчестве Уильяма Сарояна, писателя, чье имя стоит в одном ряду с такими титанами мировой литературы, как Фолкнер, Стейнбек, Хемингуэй.

Мудрость детства – основа сюжета этой замечательной книги. Мир, увиденный глазами девятилетней девочки, преображается на глазах, ибо главный принцип этого чудесного превращения прост, как само детство: «Ищи всюду добро, а отыскав, выводи его в свет, и пусть оно будет свободным и гордым».

"…Его день начался тревожно, его каблуки издавали определенный стук, он пробегал глазами по поверхностным истинам улиц и зданий, тривиальным истинам бытия. В голове сама собой зазвучала песня: «Отважный малый на трапеции летит по воздуху легко», а потом он рассмеялся изо всех сил. Утро выдалось действительно прекрасное: серое, холодное и безрадостное, утро, требующее внутренней твердости; ах, Эдгар Гест, сказал он, как мне не хватает твоей музыки…"

«Отважный юноша на летящей трапеции» – первый сборник Уильяма Сарояна, изданный в 1934 году. Рассказы из этой книги принесли Сарояну славу. «…На американском горизонте появился новый писатель. На первый взгляд размером не больше ладони, это любопытное явление обещает перемену погоды, а может, и циклон», – написал о его дебюте журнал «Тайм». Сегодня, спустя почти столетие, очевидно, что это так и есть: проза Сарояна стала классикой. Совершенно особенный мир, существующий на страницах его произведений, привлекает яркостью, индивидуальностью, неповторимым мягким юмором.

"…Он был поражен. И встал вместе с ней, желая послать горничную куда подальше, чтобы она оставила их в покое. Он любил эту девушку. Он не хотел, чтобы она, раздетая, распростерлась перед каким-нибудь грязным мерзавцем с вонючим телом и гнилыми мозгами. Он вышвырнет всякого негодяя, который к ней притронется. Убьет любого, что прикоснется к ней грязными руками и будет донимать ее, уничтожая в ней ее достоинство, порядочность, которую он один был способен видеть в ней под румянами и вопреки манере, в которой она старалась говорить, чтобы вести себя как положено шлюхе. Он разнесет этот чертов отель и заберет ее отсюда. Из-за этих подонков, которые ее запугивают, она хочет распрощаться с жизнью…"

«Грустное и солнечное» творчество американского писателя Уильяма Сарояна (1908–1981), автора романов «Человеческая комедия», «Мама, я люблю тебя» и других, чье имя стоит в одном ряду с такими титанами мировой литературы, как Фолкнер, Стейнбек, Хемингуэй, хорошо известно русским читателям. В настоящее издание вошел самый известный его роман «Приключения Весли Джексона», полный бурлескных, комических ситуаций, проводя через которые своего 20-летнего героя, автор надеется помочь ему «стать Человеком независимо от того, как сложатся обстоятельства».

"Дорогая мисс Гарбо!

Я надеюсь, Вы заметили меня в выпуске новостей про недавние беспорядки в Детройте, когда мне проломили голову. Я никогда не работал на Форда, но приятель сказал мне про забастовку, ну и от нечего делать я пошел с ним туда, где началась заваруха. Мы стояли кучками и болтали о том о сем и несли всякую подрывную чушь, но на это я не обращал никакого внимания…"

История тихого психа Джима Флэтчер. Человек с двумя личностями: примерный семьянин и босс-тиран.

Главная героиня романа устраивается на работу библиотекарем в таинственном институте на окраине города. С первого же рабочего дня ее жизнь превращается в психологический лабиринт, наполненный вопросами, которые мучат современного человека: что есть ложь, а что истина; как найти себя в системе, не заинтересованной в отдельной личности; где проходят границы нашего терпения; как отыскать свой путь. Мучимая паранойей, тревожностью и депрессией, безымянная героиня пытается различить, где сон, а где реальность. В конце концов она вынуждена сделать свой выбор, который становится неожиданностью для читателя.

Эта история о двух женщинах, чьи жизни кажутся полной противоположностью друг другу, но оказываются неразрывно переплетены. Санын каждый день проживает в аду. Будучи беременной, она полностью зависит от своего мужа Ким Юнбома. На работе он предстает перед коллегами прекрасным семьянином, но дома превращается в настоящего тирана, поднимающего руку на свою жену. Без возможности сбежать от этой невыносимой реальности, Санын не знает, как жить дальше. Жизнь домохозяйки Чжуран кажется безупречной. Ее муж – успешный врач, сын – талантливый и красивый юноша. Для окружающих они пример идеальной семьи, к которой стоит стремиться. Однако за закрытыми дверями все чаще между ней и мужем возникают ссоры, разрушая иллюзию «идеальной жизни» Чжуран. И лишь странный запах с заднего двора напоминает ей о самом большом секрете и лжи, спрятанной в ее саду.

Трогательная история о 13-летней девочке Луне, которая сильно болеет, но тем не менее кажется куда более живой, чем любой человек. Она невероятно эмпатичная, умная, одаренная в математике, языках и музыке, и у нее есть тайна. Ее психолог не перестает удивляться способностям Луны и с трудом верит тому, что она рассказывает. Впрочем, они обе не из тех, кто отказывается от своих целей. И в конце одну из них ждет невероятное открытие, которое в итоге окажется совсем не тем, что она ожидала.

Июнь 1940 года. Немцы входят в Париж. Везде действует строгий комендантский час, за исключением гранд-отеля «Ритц». Жаждущие познакомиться с искусством жить по-французски обитатели отеля встречаются с парижской элитой, а за барной стойкой работает Франк Мейер, величайший бармен в мире.

Адаптация – это вопрос выживания. Франк Мейер оказывается искусным дипломатом и завоевывает симпатии немецких офицеров. В течение четырех лет люди из гестапо будут пить за Коко Шанель, ужасную вдову Ритц или Сашу Гитри. Мужчины и женщины, коллаборационисты и участники Сопротивления, герои и доносчики будут любить друг друга, предавать друг друга и бороться за желанную идею миропорядка.

Большинство из них не знает, что Франк Мейер, австрийский эмигрант, ветеран войны 1914 года, скрывает тайну. Бармен отеля «Ритц» – еврей.

В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Погрузитесь в темный, но неотразимо притягательный мир «Истории одного пробуждения», психологического триллера о художнике, лишенном всего, кроме неутолимой жажды истины.Идеально сбалансированная между психологической драмой и загадочным расследованием, «История пробуждения» заставит вас прочувствовать все эмоции вместе с ее героем, держа вас в напряжении до самого конца. Откройте книгу – и испытайте путешествие одного человека обратно из тени, чтобы заявить о своем праве на рассвет.

Жизнь Алекс катится под откос, когда она встречает Саймона – немолодого богатого мужчину, который думает, что она только что окончила университет, а не девушка по вызову. И теперь Алекс живет в его летнем доме, мечтая о будущем, в котором она будет чувствовать безопасность – как и все в этом избранном обществе. Но она не одна из них, и достаточно совершить лишь один неверный шаг – и мечта Алекс обращается в прах. В течение недели Алекс перемещается из одного дома в другой – повсюду гостья, повсюду чужая – с единственной эфемерной целью: уцепиться за эту безоблачную жизнь, задержаться в ней, превратиться из гостьи в хозяйку, хозяйку собственной судьбы. Алекс призраком дрейфует по пляжам Лонг-Айленда, проулкам между виллами, подъездным дорожкам, ведущим к роскошным особнякам, по раскаленным летним дюнам, и за ней тянется шлейф отчаяния и разрушения. Напряженный, динамичный, гипнотический роман об одиночестве и мечтах. Эмма Клайн, автор знаменитых «Девочек», сотворила камерный шедевр о желании быть с людьми и невозможности быть с ними. В ее книге словно соединились экзистенциальная тревожная таинственность фильмов Дэвида Линча и наивно-циничная искренность героев Сэлинджера.

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ГОРАЛИК ЛИНОР-ДЖУЛИЕЙ (ГОРАЛИК ЮЛИЯ БОРИСОВНА), ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ГОРАЛИК ЛИНОР-ДЖУЛИИ (ГОРАЛИК ЮЛИЯ БОРИСОВНА).

Нет никого, похожего на Этгара Керета. Его истории происходят на перекрестке фантастических трагедий и неудержимого веселья. Его герои сражаются с трудностями родительства, с семейными проблемами, с войной, с игрома-нией, с тягой к сладкому, с памятью и даже с любовью. Начиная читать очередной рассказ, вы никогда не сможете вообразить, чем он закончится. Но результат всегда один – потрясение, смех, печаль. Фантастические, душераздирающие, вызывающие смех, невероятные, а иногда и просто откровенно сумасшедшие, истории Керета проникнуты какой-то особой интимностью, словно автор сидит напротив вас в пабе или кофейне и вы с ним болтаете обо всем на свете: о соседях, о любимых, о детях, о друзьях, о бытовых неурядицах, о своих чувствах, но прежде всего – о состоянии нашего чокнутого мира. Истории Керета мерцают словно амальгама – то словно сквозь дымку, то впиваясь лучом прямо в глаз; они полны реалистичного абсурда – то светлого и высокого, то темного и пугающего. Если вы уже знакомы с рассказами Этгара Керета, тогда эта книга для вас наверняка долгожданное дополнение к уже прочитанным, а если Керета вы еще не читали, этот сборник – идеальная отправная точка для погружения в его творчество.

Във време, когато градският шум и бързото темпо на живот сякаш надделяват над тишината и спокойствието, тази книга се стреми да върне читателя към корените, към силата на природата и към любовта към родината. "Сърцето на планината" е история за една жена, Елена, която открива себе си, бягайки от забързания живот на София в малко селце в полите на Витоша. Това е история за промяната, за израстването, за любовта – не само към човек, но и към земята, която ни е дала живот. Елена преминава през различни етапи – от първоначалния страх и несигурност, през опознаването на планината и нейните хора, до достигането на дълбока връзка с природата и осъзнаването на истинските ценности. Книгата ще ви отведе на пътешествие из живописните пътеки на Витоша, ще ви запознае с обичаите и традициите на местните хора и ще ви покаже как простите неща могат да бъдат най-ценни. Чрез очите на Елена, вие ще се научите да цените тишината, да усещате ритъма на природата и да откривате красотата във всеки детайл…

Ближайшее будущее. Казахстан. Каждый человек подключён к системе: мысли фильтруются через нейроимпланты, повседневность сопровождает одобренный государством ИИ-ассистент. Но однажды один мужчина просыпается – отключённый. От системы. От наблюдения. А может, и от самой реальности.

Пробираясь сквозь мир, одновременно пугающе яркий и подавляюще пустой, он начинает распутывать нити: цену удобства, хрупкость языка и остатки свободной воли.

Антиутопическое путешествие по граням идентичности, памяти и сопротивления в эпоху искусственного разума.