Вторник, полдень – 17:00
Моя рубашка потеряла должный вид и превратилась в бесформенную, липкую, пропитавшуюся потом тряпку. Раскаленный металл палубы жег ноги. Ноющий под козырьком лоб тугим кожаным обручем стягивала форменная белая фуражка, обещая оставить меня сегодня без скальпа. Глаза резал нестерпимый блеск солнечных лучей, отражавшихся от металла, воды и беленых зданий порта. Горло терзала неумолимая жажда. Я был крайне несчастен.
Несчастным был я. Несчастным был экипаж. Несчастными были пассажиры. Несчастным был также капитан Буллен, и это последнее обстоятельство делало меня несчастным вдвойне, поскольку, когда дела шли наперекосяк, капитан Буллен имел привычку вымещать свое недовольство на старшем помощнике. А его старшим помощником был я.
Опершись на леерное ограждение, я под скрипучий аккомпанемент тросов и дерева следил за тем, как тяжеловесная грузовая стрела с трудом поднимает с причала особенно крупный контейнер, как вдруг почувствовал прикосновение к руке. Опять капитана Буллена принесло, мрачно подумал я, но тут же сообразил, что уж чем-чем, а любовью к «Шанель номер пять» капитан Буллен никогда не отличался. Должно быть, пожаловала мисс Бересфорд.
Так оно и оказалось. Аромат «Шанели», белое шелковое платье и та лукавая, смешливая улыбка, что сводила с ума едва ли не весь командный состав, но меня лишь раздражала. Я не лишен слабостей, но высокие, рассудительные и утонченные молодые дамочки с несколько язвительным чувством юмора, которым палец в рот не клади, к ним не относятся.
– Добрый день, мистер старший помощник, – проворковала она. У нее был нежный мелодичный голос, в котором едва проскальзывал намек то ли на высокомерие, то ли на снисходительность, когда она разговаривала с чернью вроде меня. – А мы все гадали, куда вы запропастились. Вы же обычно не пропускаете предобеденные коктейли.
– Виноват, мисс Бересфорд. Приношу свои извинения. – Не сказать чтобы дамочка ошибалась: вот только она не знала, что на предобеденные коктейли с пассажирами я хожу едва ли не под дулом пистолета. По внутреннему регламенту нашей компании развлечение пассажиров входит в обязанности командного состава в той же мере, что и управление судном, а поскольку капитан Буллен ненавидел всех своих пассажиров лютой, смертельной ненавистью, он делал все, чтобы переложить их развлечение на мои плечи. Я кивнул на огромный контейнер, зависший над люком пятого трюма, а затем на гору таких же на причале. – Боюсь, отлучиться не выйдет. Тут работы еще часа на четыре, а то и на все пять. Даже обед придется пропустить, не говоря уже о коктейлях.
– Никаких «мисс Бересфорд». Просто Сьюзен. – Похоже, почти все мои слова пролетели мимо ее ушей. – Сколько мне еще вас просить?
Пока не доберемся до Нью-Йорка, подумал я про себя. Впрочем, и тогда ничего не изменится. Вслух же с улыбкой сказал:
– Не нужно ставить меня в трудное положение. По уставу мы должны относиться ко всем нашим пассажирам с учтивостью, внимательностью и уважением.
– Вы безнадежны! – рассмеялась она. Я был слишком мелкой сошкой, чтобы хоть сколько-нибудь уязвить раздутое самодовольство, скрывавшееся за улыбками этой дамочки. – Да еще и без обеда остались, бедолага. Иду мимо, а вы тут стоите весь такой угрюмый. – Она скользнула взглядом по лебедчику, потом по матросам, вручную отводившим подвешенный груз на предназначенное для него место в трюме. – Ваши люди тоже не сказать что в восторге от перспективы остаться голодными. Вон какие хмурые.