1911 год. Забайкалье.
Город N-ск ничем особенным не отличался от других, таких же небольших сибирских городов. Невзрачные деревянные дома тянулись вдоль улиц. Вот разве что тюрьма, да недавно построенный вокзал, украшали его. Завод, который и стал причиной образования города в этом безлюдном ранее месте, то открывался, то перестраивался, то менял арендатора, но в поселении, которое образовалось вокруг него, давно работали два кожевенных завода, мясной заводик, шубные мастерские и винокуренный завод. Было в городке две церкви, четырёхклассное и одно классное училище, гимназия. Люди знали друг друга, если и не в лицо, то по разговорам соседей.
Ничем не выделяясь, в простом, но добротном деревянном доме, проживала в этом городе семья Удальцовых, отец Степан Александрович, мать Мария Дмитриевна и два их сына – погодки Пётр и Павел.
Степан Александрович работал инженером на транссибирской железной дороге, железное полотно которой проходило через весь город и тянулось далеко вглубь тайги. Тяжелая профессия досталась ему. Особенно сложно было зимой, когда, не смотря на мороз, надо было работать в том же объеме. Тогда, продрогнув за смену до самых костей, Степан Александрович приходил домой, садился за обеденный стол, покрытый белоснежной скатертью, брал в руку поданную женой бутылку водки, наливал не в рюмочку, как обычно, а в приготовленный загодя граненный стакан, и выпивал его залпом. С удовольствием крякнув, он придвигал к себе тарелку с горячей едой – супом, или пельменями, только что заботливо выложенными Марией Дмитриевной из огромной белоснежной супницы, и, также с аппетитом, съедал все до крошки.
Физической силы в Степане Александровиче было, хоть отбавляй, любой другой ему мог бы позавидовать: рост почти в два метра, сажень в плечах, крепкий, мускулистый, жилистый мужик.
Сыновья Степана Александровича рослые, крепкие, умом в отца, учились оба в гимназии. Внешне они были похожи друг на друга, но характером абсолютно разные получились.
Павел пошёл в мать – мягкий, послушный, не терпел ссор, а если таковые случались, старался договориться по-доброму, был очень общительным, да уступчивым, мимо детворы никогда не пройдет и в салки с ними погоняет, и о делах расспросит. Пётр, напротив – нравом в отца пошел, силен, упрям, необщителен, сторонился сверстников, любил уединяться с книгами, рос напористым и непослушным. Часто Петр за своё упрямство и неуступчивость получал ремня, да и сам в драки охотно ввязывался.
Так случилось в их жизни, что оба брата влюбились в одну и ту же девушку – соседку Дарью, дочь купца Стрельникова. Дарья росла красавицей, на радость родителям. Про таких говорят кровь с молоком, посмотришь на нее – взгляд оторвать невозможно. Длинные рыжие волосы она заплетала в тугую косу. К тому же отец, не жалея денег вкладывался в ее образование, и девушка увлекалась математикой и историй.
Оба брата влюбились в нее так, что будто бы ум совсем потеряли. Как-то Павел, на деньги, которые давали ему родители на разные мелкие расходы, купил монпансье, цветные леденцы в сахарной обсыпке, упакованные в красивую металлическую круглую коробочку, разрисованную как шкатулка замысловатыми узорами, и попросил садовника Сокто, работающего у Стрельниковых при доме, передать их Дарье.
Сокто, хоть и мог лишиться своей работы за такой поступок, но он не мог отказать Павлу. С детства два мальчишки дружили, а Сокто, по национальности бурят, был приемным сыном друга отца наших братьев. На свой страх и риск он, поймав момент, когда оказался рядом с девушкой и их никто не мог видеть, исполнил просьбу друга.
– Даша! – шепотом позвал он ее.
– Тебе передали! – Он из под полы рабочего фартука, показал коробку конфет.
Дарья подошла, и, закрыв его спиной, протянула свою руку назад. Сокто, быстро положил в ее ладонь гостинец, и почти бегом исчез, дабы не привлечь к себе чье-либо внимание.
На следующий день, Павел, вместо того, чтобы отблагодарить товарища, опять сунул ему в руки другую коробочку конфет и попросил его, повторить то же самое.