Первый несмелый рассветный луч робко поцеловал цветное стекло витража и скользнул на портрет королевской семьи. Бониций Иолантий Освальд Третий был изображен на нем счастливым большеглазым румяным малышом.
Теона сидела на полу, прижимаясь спиной к деревянным панелям, которыми была обита часть стен зала с витражами королевы Белании. Как и десятки ночей до этой, она не смогла проспать больше трех часов и, устав крутиться между пуховых подушек и заставлять себя вернуться назад в грезы, принялась бродить по замку, пока не дошла до места, где бег ее мыслей неизбежно останавливался. Она знала здесь каждый витраж, каждый кусочек цветного стекла, и если бы умела рисовать, то точно смогла бы по памяти воспроизвести каждую историю, рассказанную бывшей королевой Риата.
Мама Бона была поистине талантливой художницей и невероятно смелой женщиной. Ведь она решилась стать частью королевской семьи, женой наследника престола, но при этом не потеряла себя и отстояла возможность творить. И Эдуард это принял – он не пытался что-то изменить в ней, не просил стать спутницей жизни, которая будет лишь грациозно порхать на балах и сопровождать его в дипломатических визитах, играя роль красивой куколки. Вместо этого король пристроил целый корпус к замку, чтобы сказочные витражи, созданные его женой в Стеклянном подвале, заняли наилучшее место и чтобы ими могли любоваться все жители и гости Хрустального замка.
Белания не боялась грязной работы и сама смешивала песок и цветные порошки для плавки стекла. Она часто опаздывала на ужин и нередко являлась к столу далеко не в том каноническом, тщательно продуманном и строгом образе, в котором привыкли видеть королев. Но и тут она получала лишь поддержу и любовь. Возможно, потому, что всегда оставалась собой и никогда не пыталась прикидываться той, кем не являлась.
– Где же мне взять столько смелости, сколько было у тебя? – почти неслышно спросила Теона у давно почившей матери своего жениха и уронила голову в ладони.
Когда солнце наберет мощи, мысли, кажущиеся такими реальными и пугающими, наверняка вновь обернутся бредом, но сейчас, в предрассветной тишине, они имели гораздо больше власти над ней, чем сухие факты.
Легкая рука легла на ее макушку и погладила по непричесанным волосам. Теона вздрогнула. В запахнутом длинном бархатном халате рядом с ней стояла Вероника.
– Можно посидеть с тобой рядом?
Теона инстинктивно подвинулась, как будто места в огромном зале было недостаточно. Вероника грациозно опустилась вниз и стала расправлять полы халата так, чтобы на них не осталось ни единой лишней складочки. Истинная Хрустальная Леди.
– Какое любопытное место ты выбрала, – улыбнулась Видящая, – мы от кого-то прячемся?
– Единственный человек, от которого я бы хотела спрятаться, постоянно идет за мной след в след, – опустив глаза, сказала девушка.
– Куда бы ты ни шла, тебе приходится брать с собой себя? – уточнила наставница.
– Именно, – сокрушенно подтвердила Теона.
– Девочка, мы все рядом. Тебе больше нечего бояться, никто тебя не обидит.
– А я и не боюсь, что меня кто-то обидит, – удивленно ответила Теона.
– А почему тогда ты не спишь ночами и призраком бродишь по замку? А днем выглядишь как испуганный котенок, которого лишили молока за провинности?
– Ты знаешь, что я не сплю?
– Все знают… Он тоже знает. И тоже ничего не понимает и страшно боится сказать что-нибудь не то… Мы все боимся.
– Опять я доставляю одни неудобства, – захлюпала носом Теона.
– Эй, – не дала ей утонуть в страданиях Вероника, крепко сжав плечи подопечной и заставив поднять голову, – ты спасла мир, ты спасла всех нас и сделала больше для остальных, чем кто-либо другой. Я запрещаю тебе говорить о себе так! Мы – твоя семья, мы любим тебя, и все, чего хотим, чтобы ты была счастлива. И если ты нам хотя бы немножечко поможешь и подскажешь, что для этого нужно сделать, мы это обязательно сделаем!