На левом берегу одного из многочисленных изгибов могучего Енисея, неторопливо несущего свои холодные воды в Северный Ледовитый океан, расположился небольшой сибирский город, названный по имени великой реки – Енисейск.
В этом городе, недалеко от Успенской церкви, построенной в конце XVIII – начале XIX века, в стареньком деревянном доме, стены которого почернели от времени и северного климата, жила самая обыкновенная русская семья из четырех человек – мать, отец и двое детей. Старшему сыну Ванечке было пять лет, а его младшей сестре Полине недавно исполнился всего один годик.
На дворе стоял суровый февраль. Злые вьюги, завалившие город толщами снега, и сильнейшие морозы далеко за тридцать градусов держались в городе уже больше трех недель, но, наконец, отступили, оставив после себя снежные сугробы выше пояса и бездонно чистое сибирское небо.
Яркие солнечные лучи настырно пробирались сквозь резные ставни и тюлевые шторы внутрь дома Белоярцевых, наполняя его теплым, домашним уютом. Аппетитно пахло свежими блинами, которые, проворно переворачивая на сковородке и заправляя густым гречишным медом, пекла хозяйка дома – Белоярцева Анастасия Васильевна.
Анастасия была красивой молодой женщиной тридцати пять лет от роду, с милым выражением лица, пышной грудью, хорошей осанкой и доброй душой. В этот субботний день она пребывала в хорошем настроении. Во-первых, потому, что наконец-то спал трескучий мороз, не позволявший детям выходить на прогулку, и на небе появилось долгожданное солнце, что само по себе уже поднимало настроение, а во-вторых, сегодня возвращался из командировки ее муж и глава семейства – Белоярцев Николай Емельянович, которого она не видела уже две недели.
Николай Белоярцев был потомственным, русским ремесленником, всю жизнь занимавшимся резьбой по дереву. С самого детства он перенял эту профессию от отца, а тот в свою очередь унаследовал ее от своего родителя.
Деда Николая расстреляли большевики в 1937 году, здесь же, в Енисейске, как врага народа, когда ему еще не исполнилось и тридцати. Маленький Коля никогда не видел своего деда, но зато много слышал о нем от отца, видел на старых фотографиях из семейного альбома, чувствовал его незримое присутствие в тех вещах, которые остались после него. Особенно трогательно было смотреть на пожелтевшую от времени старую фотографию, где его дед Михаил Евграфович, одетый в потрепанную рубаху с засученными по локоть рукавами и широкие кавалеристские штаны, выпиливал прямо на улице, возле своего дома, комод из сибирской сосны. Этот резной комод ручной работы находился в отличном состоянии и стоял в сенях дома Белоярцевых, безмолвно напоминая всем членам семьи о преемственности поколений и незримой связи времен.
С самого детства Коля очень полюбил дерево, он искренне ценил и понимал его.
Шли годы, но даже и теперь для себя и своей семьи Николай с удовольствием создавал великолепные изделия из лозы и бересты. И даже мебель в доме Белоярцевых делалась либо самим Николаем, либо досталась ему по наследству. Покупной мебели в доме не было совсем. Маленькие окна дома украшали резные наличники, сделанные им еще в далеком детстве под бдительным руководством отца методом топорной глухой резьбы. Эти резные наличники стали результатом его первого серьезного дела и до сих пор служили семье верой и правдой, создавая красоту и домашний уют. Этими наличниками Николай гордился, ухаживал за ними и каждую весну подкрашивал свежей краской, чтобы сохранить их как можно дольше в свежем и почти не тронутом временем виде.
В последнее время Николай работал на местном мебельном заводе, но заработная плата прекрасного специалиста оставалась явно заниженной, да и его уникальный талант на конвейерном производстве мебели не был востребован, отчего ему приходилось периодически подрабатывать на стороне, чтобы прокормить себя и свою семью.
Изредка Николай делал мебель на заказ, но поскольку заказов явно не хватало, то он вынужденно устроился на работу водителем грузового автомобиля на одно из транспортных предприятий города, и теперь ему приходилось периодически ездить в длительные командировки по России.