Жизнь в Стихах

© Дарья Николаевна, 2025


ISBN 978-5-0067-5459-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

‎В моей груди живёт седой часовщик,
‎Он стар и слеп, и пальцы его тонки.
‎Он чинит механизм, что стал так тощ,
‎И смазывает шестерёнок гонки.
‎Он помнит день, когда впервые он
‎Завёл пружину трепетной рукою.
‎И первый ровный, мелодичный звон
‎Наполнил мир гармонией, покоем.
‎Теперь же всё не так. Металл устал.
‎И стрелки, будто пьяные, танцуют.
‎Часовщик шепчет: «Я не рассчитал,
‎Что даже вечность иногда тоскует».
‎Он видит ржавчину на маятнике дней,
‎И трещинки на циферблате судеб.
‎Он говорит: «Я сделал всё, что в ней,
‎В душе твоей, могло быть. Больше не будет».
‎Порой он пробует собрать из пыльных крох
‎Минуты счастья, что давно истлели.
‎Но каждый винтик, каждый тихий вздох
‎Звучат мелодией последней колыбели.
‎Он не ругает механизм за сбой,
‎Не проклинает сломанную вечность.
‎Он просто сел, прикрыв лицо рукой,
‎И слушает мою бесчеловечность.
‎Он ждёт, когда последний оборот
‎Завершится, и стрелки встанут криво.
‎Когда мой пульс в последний раз замрёт,
‎И станет тихо. Страшно. И красиво.

Осколки души

‎Душа моя – разбитый витраж,
‎Где каждый цвет – лишь отблеск боли.
‎И в этом сумраке, где правит блажь,
‎Я пленник поневоле.
‎Я строил замок из песка надежд,
‎Мечтал о солнце в небе хмуром,
‎Но шторм судьбы сорвал покров одежд,
‎Оставив сердце бурям.
‎И что теперь? Глядеть на небосвод,
‎Где звёзды холодны, как льдины?
‎И ждать, когда последний эпизод
‎Сотрёт мои картины.
‎Пусть говорят, что время – лучший врач,
‎Оно рубцует только кожу.
‎А в глубине всё тот же тихий плач,
‎Что душу мне тревожит.
‎ Письмо к самому себе из прошлого
‎Здравствуй, я. Пишу тебе из дали,
‎Где дни беспечны, помыслы легки.
‎Надеюсь, ты не предал те медали,
‎Что мы ковали бедам вопреки.
‎Скажи, ты помнишь наши идеалы?
‎Тот юный жар, что обжигал ладонь?
‎Надеюсь, ты не променял на скалы
‎Свой буйный, неуёмный, дикий конь.
‎Я верю, ты не разучился плакать
‎Над книгой, где герой идёт на смерть.
‎И в серую, дождливую слякоть
‎Ты можешь в небе солнце разглядеть.
‎Прошу, не смейся над моей наивностью,
‎Над верой в дружбу, правду и любовь.
‎Не заразись холодной молчаливостью,
‎Пусть так же в жилах пламенеет кровь.
‎Я оставляю здесь, в письме на память,
‎Тот свет, что мы с тобой тогда несли.
‎И если вдруг душа твоя устанет,
‎Ты это прошлое письмо прочти.
‎Прочти и вспомни, кем ты быть поклялся,
‎Когда смотрел восторженно на мир.
‎Надеюсь, ты собой ещё остался
‎Средь сотен тысяч проданных за пир.

Распутье

‎Куда кричать, когда вокруг лишь стены?
‎И эхо, словно издеваясь, бьёт в ответ.
‎За что мне эти горькие подмены
‎И этот выбор, где спасенья нет?
‎Один – мой тихий брег, моя опора,
‎Его любовь – привычный, тёплый свет.
‎Другой – мой воздух, буря, с коей спора
‎Не выйдет, и дороже в мире нет.
‎И сердце, как преступница, на части
‎Разорвано безжалостной рукой.
‎Одною половиной жаждет страсти,
‎Другая ищет праведный покой.
‎Зачем мне эта пытка? Эта ноша?
‎За что судьба так зло со мной сошлась?
‎Я стала на себя так непохожа,
‎Я в собственных слезах захлебнулась.
‎Я так устала плакать в изголовье
‎И просыпаться с тяжестью в груди.
‎Я проклята двойной своей любовью,
‎И мрак один клубится впереди.
‎Закрыть глаза. Не думать. Не дышать бы.
‎Забыть, как выбирать, куда идти.
‎Стою на перекрёстке двух судеб…
‎И оба в никуда ведут пути.
‎                                 ‎

Качели во дворе

‎Во двор вчера привезли качели,
‎Их ставили почти до темноты.
‎А мы с тобой так этого хотели,
‎Об этом мне не раз шептала ты.
‎Ты говорила: «Вырастет наш мальчик,
‎И будет здесь смеяться и взлетать».
‎И гладила рукой свой круглый, жаркий
‎Живот, где продолжала жизнь стучать.
‎Сегодня утром детские ватаги
‎На них с весёлым криком собрались.
‎А я стою, как лист пустой бумаги,
‎И только мысль одна стучится: «Злись,
‎Кричи, разбей, сломай…» Но я не в силах.
‎Я просто наблюдаю из окна,
‎Как чья-то мать смеётся, как красиво
‎Взлетает в небо дочка не одна,
‎А с ней другая… смех летит по кругу.
‎А наши не качаются совсем.
‎Они стоят, как памятник друг другу —
‎Тебе, не родившей, и мне, кто нем
Следующая страница