Немногие из писателей между тем старались так скрыть свою жизнь от любопытных взглядов публики, как Мопассан. Между литературою и своею жизнью он установил резкую границу и требовал, чтобы она свято уважалась. «Писатель ничего не должен публике, кроме своих произведений», – говорил он. Когда по смерти Флобера были опубликованы письма последнего, Мопассан горячо сожалел о том, что не в его власти помешать этому.
Благодаря аристократической замкнутости Мопассана при жизни его в печать проникали лишь весьма скудные сведения об авторе рассказов и романов, пользовавшихся таким шумным успехом.
Но его осторожность не помешала тому, чтобы после его смерти не началась лихорадочная погоня за документами и воспоминаниями, по которым можно было восстановить его жизнь. Писатель, которому суждено было умереть безумным, слыл всю жизнь «здоровяком», «атлетом». Вокруг его преждевременной и трагической кончины сложились легенды, благодаря развязности журналистов и любопытству жадной до всяких разоблачений публики.
Благоговейные заботы матери (госпожа Мопассан одиннадцатью годами пережила своего несчастного сына) и протесты друзей охраняли, насколько возможно, память писателя от посягательств бесцеремонных исследователей.
Но с момента смерти Лауры Мопассан (8 декабря 1904 г.) погоня за документами сделалась более плодотворною. Беспощадные разоблачения осветили мало-помалу загадочную и трагическую кончину великого романиста. Значительное количество материалов из этого грустного наследия в обработке Э. Мэниаля[1] дают возможность и нам бросить полный глубокого уважения и любви к писателю взгляд на те внешние обстоятельства, среди которых создавались его шедевры.
Интересно подтвердить фактами, что материал, над которым работал великий писатель, не вымышлен и довольно точно отражает его жизнь. Заглянуть в жизнь Мопассана необходимо еще и потому, что эта жизнь прекрасна своею краткою, тревожною и мучительною красотой.
Жизнь Мопассана распадается на период детства и юности (1850–1870), за которым следуют десять лет ученичества (1870–1880); от 1880-го до 1890-го г. – период напряженного творчества и связанного с ним беспримерного успеха. В минуту его наибольшей силы и славы все обрывается резким и трагическим финалом; духовная смерть двумя годами опережает его физическую кончину.
Отец Ги – Гюстав де Мопассан, представитель старой лотарингской фамилии, в 1846 г. вступил в брак с Лаурой Ле Пуатвен, принадлежавшей к высшей буржуазии Нормандии. От этого брака родились Ги и младший брат его Эрве де Мопассан.
Мать Ги де Мопассана Лаура и ее брат Альфред Ле Пуатвен были друзьями детства Гюстава Флобера и сестры его Каролины. Отец Флобера занимал в то время место главного врача в Руанской больнице. Мать его была подругой детства матери Лауры. Отсюда ясно, что никаких родственных уз между Ги де Мопассаном и Флобером не было: последний лишь перенес позже на своего ученика всю нежность, которую питал к друзьям своего детства – Лауре и Альфреду Ле Пуатвен, матери и дяде Ги.
Одаренный блестящими способностями, восторженный и эксцентричный, Альфред Ле Пуатвен оказывал огромное влияние на умственное развитие сестры и друзей. С ранних лет он приохотил Лауру к литературе: пробудил в ней любовь к классикам, выучил ее английскому языку, с тем чтобы читать в подлиннике Шекспира. Десятилетий Флобер сочинял в то время трагедии, а Альфред и Лаура всячески содействовали их постановке: были попеременно и актерами, и зрителями, и критиками. В этом детском кружке постоянно поднимались страстные споры о прочитанном, и все участники его взаимно поддерживали друг в друге тот поэтический подъем, то неутомимое и лихорадочное искание красоты, которое преждевременно сожгло Ле Пуатвена и истощило Флобера. Расставшись детьми, Флобер и Альфред Ле Пуатвен поддерживали оживленную переписку. Двадцатилетним юношей Флобер пишет Альфреду: «Мы будем соседями эту зиму, старина, можем видаться ежедневно. Будем беседовать у камина, пока на дворе будет лить дождь или снег покрывать белою пеленою крыши. Нет, я не нахожу себя достойным сожаления, когда вспоминаю, что обладаю твоей дружбой, что у нас много свободных часов, которые мы можем проводить вместе. Если бы тебя у меня отняли, что осталось бы мне? Чем была бы наполнена моя внутренняя, то есть настоящая жизнь?»