Пролог
Жизнь иногда бьёт нас, это, конечно, очень неприятно,
но придёт день, когда ты поймёшь,
что ты не жертва, а боец,
что справишься со всеми своими бедами.
«Холм одного дерева (One Tree Hill)»
Брук Дэвис
В клане1 Раоки рождение принцессы Ганвы должно было принести
чувство легкости и неслыханной радости. Но когда королева Элизабет впервые увидела дочь – ребёнка с волосами белее снега и глазами, пылающими, как закат, стало ясно, что от её не стоит ждать нежностей.
Королевская кровь? Да. Но в жилах Ганвы текла иная сила, чужая для
её родителей – Генриха, чей редкий взор на Ганву был ледяным, и Элизабет, чья любовь тонула в ужасе.
Ганва росла колючей в роскоши дворца. Она не доверяла
никому, отшатывалась от прикосновений, а в её оранжевых глазах читался вызов. Её мечты были кощунством: не трон, не богатство, а… что-то невысказанное и опасное. Мать пыталась задарить ее шёлками и лаской, но Ганве не нужны были подарки. Ей нужна была сила.
Падала ли она? Не раз. Но каждый раз поднималась, стиснув зубы, с
ещё большей яростью. Она была грозой в облике принцессы. Но никто в Раоки даже не подозревал о том, какой огонь разожжет в Ганве Секта Тени.
Глава 1. Путь атакующего
Разве вся моя жизнь не была подготовкой к защите?
Сократ
I
Ночь. Природа ожила. И первым делом решила она взыграться: ливень, гроза и гром. Она чувствовала. Она видела, что произошло… Оттого и горько плачет ливнем. Глаза её сверкают грозой сострадания.
Она проклинает громом тех, кто сотворил ужаснейшую вещь и сделал непоправимое с тем, кто беззащитен.
Кто это свершил?
Над кем надругались?..
Ливень проникал даже в лес, несмотря на то, что тот был невероятно густым. Сильнее того беспокойного ливня не видели никогда раньше в клане Раоки. Всюду был слышен его безудержный рёв.
А лес тот был густой настолько, что только мрачные деревья и были видны: ни неба, ни земли. Корни сами становятся землёй, голые ветви – небом, а стволы – это серые мёртвые стены. Всё это создаёт коридор, ведущий в неизвестность.
По этому коридору еле-еле, качаясь из стороны в сторону, идёт Ганва…
– А-а-а! – стонешь ты, крича от боли невыносимой.
Ганва, ты вся дрожишь от холода, от слёз природы, от темноты ночной, от того ужасного, что приключилось с тобой. Одежда же твоя разорвана в клочья, видно, раньше это было платье, до того, как…
– Д-да разве я это заслужила?! А-а-а! Почему? Ну почему? ЗА ЧТО?!
Какая твоя стезя? Полна страданиями она. Твой путь был предначертан самой судьбою, что избрала тебя жертвой, ибо истинно это: не быть тебе хищником в мире страдающих.
Дитё, невинное ты существо. Но оскорблённое и поруганное.
И презренна ты для хозяина своего – Всевышнего. Отрёкся он от тебя, оставил на съедение дьяволам Тёмным. Так будь же вечным мучеником в лапах Темноты… Ты уже поняла, Ганва: Света нет. Так закрой глаза свои. Нет смысла дальше продолжать идти, смотреть в этот коридор неизвестности.
Ты уже окутана этим бессилием…
– Я-я так больше н-не могу, не могу, не могу! – сказано тобою с диким рёвом, и ты теряешь сознание. – Не могу…
Беспомощность повалила ее, и она упала замертво.
Смерть и правда была к ней близка как никогда. Пусть отдохнёт на холодной сырой земле после Ада, проведённого Сектой Тени. Ада, что сжигает рассудок…
II
Только через три дня после этого события Ганва пришла в себя. Она очнулась в неизвестном ей месте – в какой-то богато обставленной комнате, где она лежала в постели.
– А? А-а-а… Где… где это я? Что это… з-за место? – дрожащим голосом, полным недоумения, проронила она.
Вдруг в комнату вошёл мужчина. Увидев, что Ганва открыла свои глазки, он весь засветился от радости и мигом подбежал к ней.
– Ганва, Ганвочка! Наконец-то ты пришла в себя! Чудо ты моё! – улыбаясь и сияя от счастья, воскликнул мужчина.
– …
Мужчина хотел обнять Ганву, он был вне себя от радости. Его глаза были полны искреннего счастья, ведь она наконец-то очнулась после трёхдневного сна. Но Ганва в его объятиях озверела:
– Хватит! Хватит! Х-ХВАТИТ! – задыхаясь от душевной боли и плача, закричала Ганва. – ч-что вы делаете! Отстаньте! Мне больно! БОЛЬНО!