– Внимание! Говорит Москва!
Елизавета медленно поднялась из-за стола. Вытянулась в струну перед чёрной тарелкой радиоприёмника. Под напряжённый голос Левитана в голове вспышкой промелькнули слова мужа: «Грянет, Лизонька, грянет».
– Передаём важное правительственное сообщение! Граждане и гражданки Советского Союза, сегодня в четыре часа утра без всякого объявления войны германские вооружённые силы атаковали границы Советского Союза. Началась Великая Отечественная война советского народа против немецко-фашистских захватчиков. Наше дело правое, враг будет разбит. Победа будет за нами!
– Вот и грянуло, – обернувшись к матери, чуть слышно проговорила Елизавета.
– О-о-ой! – жалобно протянула та и, придерживая руками неестественно толстые ноги, неуклюже спустила их с дивана.
Елизавета невольно остановила взгляд на оставшихся от пальцев ямках – следах водянки.
– Зачем я так надолго тут задержалась, загостилась? Что же станет с Ниночкой? Как она справится без меня? Петра, небось, из части не отпустят даже попрощаться… – продолжала стенать Варвара Тимофеевна.
Елизавету резанула обида: «Вот так всегда – у мамы главная забота о невестке. И пусть даже Нина глубоко в тылу, не то что мы – здесь, на самой границе».
Она молча вышла. Заглянув в соседнюю комнату, со щемящей тоской обвела взглядом милые лица. Старшая – Наденька – безмятежно посапывала на боку с ладошкой под щекой. Малютка Аринка, широко раскинувшись, улыбалась во сне. Коля же выглядел серьёзным, сосредоточенным, словно ему было не девять, а все девятнадцать. Дети, не дождавшись отца со службы, улеглись в три утра и теперь восполняли недостаток сна.
«Ох, деточки мои, деточки. Что же теперь будет? Как же уберечь-то вас?»
Но тут она решительно смахнула слезу, рвано вдохнула, длинно выдохнула. Выпрямилась, приняв обычную горделивую осанку. «Да что это со мной? Взялась ныть. Муж – офицер. И сама я сильная. С Божьей помощью справимся. Надо справиться!» – приказала себе и приступила к обыденным делам.
В ванной сняла со стены таз, наполнила водой. Понесла в комнату на вытянутых руках – прижимать мешал торчащий живот.
Обработав матери ноги, отправилась на кухню стряпать.
Вскоре семья собралась за столом. Дети ёрзали, в животах урчало.
– Мама-а-а, давайте уже ку-у-ушать, – пропищала Арина, потянувшись носом к закутанной в полотенце кастрюле.
Елизавета строго глянула. Малышка прикусила губу. Остальные уставились в пустые тарелки.
– Сколько ж будешь детей томить? – пробурчала Варвара Тимофеевна.
– Павла дождёмся и вместе начнём, – отрезала Елизавета.
Хлопнула входная дверь, из прихожей послышался шум. Елизавета вскинулась, чтобы поспешить навстречу мужу, но усталый подполковник, не сняв шинели, уже появился в комнате.
Дети вскочили с мест. Облепили отца. Подхватив Арину на руки, он свободной рукой на мгновение прижал к себе Надю. Потрепал по голове Колю. Оставив детей, дружелюбно кивнул Варваре Тимофеевне. Крепко обнял жену. Немного отстранившись, но всё ещё держа её за плечи, обласкал любящим взглядом и проговорил:
– Лиза, часть передислоцируют. Ты знаешь: большинство семей удалось вывезти из Бреста в тыл. К сожалению, вас не успели. Придётся оставаться здесь – в Северном городке. Береги детей, родная. Война закончится, я вас найду.
Развернулся и, не оглядываясь, вышел.
У Арины затряслась губа – вот-вот заревёт. Надя обняла сестрёнку. Вскинув глаза на мать, настороженно спросила:
– А куда это папа?
Елизавета сглотнула ком, перекрывший дыхание. Из груди вместо голоса вырвался хрип:
– На войну, дети… Пока вы спали, началась война.
***
Вечером Елизавета поднялась к соседке.
– Не нужна ли помощь, Маруся? – спросила участливо, дождавшись, пока та уложит детей.
– Да я и сама ещё не знаю. Мужей отправили неизвестно куда, нам остаётся только горевать.
– А ты, случайно, не слышала, что в городе происходит? Я-то сегодня из дома не выходила.
– Олеся Устинович забегала.