Если этот рассвет безнадёжен и хмур,
если день, как пристало ему, не начнётся
и в холодные трубы ночной дымокур
продолжает трубить темноту и уродство,
если даже у птиц заколочены рты
безысходной тоской и безвременьем, если
вместо жёлтых цветов вырастают кресты,
от молитвы никто никогда не воскресли,
что мне делать, всемилостный Отче, скажи!
Между смертных грехов мой смешон и ничтожен,
и толпятся года у известной межи,
за которой сначала начать невозможно…
Но устало молчал опечаленный Бог,
знал, бессмертна печаль, ведь печаль бестелесна,
он и сам от людской нелюбви занемог,
но ответил, как мог, малословно и честно:
– Коротка благодать, а недоля длинна,
но сложением сил, и земных, и небесных,
у зимы под полой созревает весна,
и в самой тишине зарождаются песни.