Нет. Проглотил слюну, – нет время курить сейчас. Развернулся назад, в «стакан» двора. Ничего не меняется, – как на паузу нажали! Несильно пнул панка по лодыжке:
– Чеши отсюда.
– Что делать? Что?
– Уходи, говорю, спасибо. Беги от сюда, бордюр брось уже…
Полез к окну. Выбирая полосы, подтянулся, ухватился лучше.
– Ты куда? – Лена сделала полшага назад. Потом усмехнулась: – Забыл, что ни будь?
В кабинете двигали дверь, стол ехал, орали по-нерусски. Не фиг лезть.
Толкнул полосу как можно вверх, сжимая, схватил Лену, за плотное вязанное платье ниже груди. Перехватив рукой, за волосы, втянул её на себя:
– Поплыли, бежать, хризантема.
– Ты что? – она дышала, дрожала.
– Идёшь?
Беспомощно она оглянулась. Она сделала движение ко мне. Потянул её.
– Колено, Лена. Упадём. Держись.
Осторожно, может быть, машинально, – боясь порвать колготки, она поставила одну ногу на откос, рука у меня онемела от тяжести, я почувствовал её вес, холодную ладошку за шеей, – падаем. Туфель, зацепившись за кромку остался на подоконнике, мы, попятившись упали рядом с панком.
Очередной косой прорез на ладони защипал, зажёг – кровь. Это вернуло меня к действительности. Бежать.
Перекинув её, встал. Окно, люди. Валить!
– Побежали.
Я не выпускал её, оглядываясь, она, «колченогая», слушалась.
За аркой, на тротуаре, удивив прохожих, сразу тормознул машину. Лена на одной ноге не нужно мешкала, оправляла платье, волосы, толкая её в зад, запрыгнул сам:
– Поехали!
– Куда?
Водиле начало уже не понравилось.
– Прямо, скомандовал я неожиданно спокойно.
Тут панк(!), сука, влез на переднее сиденье!
– Куда, э -… – справедливо засомневался таксист.
Время нет. Я гвоздил глазами арку, по сторонам…
– Поехали, поехали, – на, – я успокоил его бабками.
И мы поехали, не торопясь… Оглянулся, едем, едем! Как закурил, никого не спрашивая! Зашибись! Всё, братан, всё.
– Так куда вас? – водила в тёртой кепке выглядел уже несколько недовольным.
Такие компашки пассажиров кого хочешь насторожат. Но и не каждый раз ему столько дают. А сколько я ему дал? А чёрт с ними. Какие тут деньги, радоваться надо
– Прямо пока. Тебе, где, парень?
– Я с вами, – сообщил панк.
– Ага. – не нашёлся я на такое заявление.
– Ты как? – спросил я Лену.
– Не с вами. Остановите!
Не понял таксист наших явных разногласий.
– Поехали, – перепугал я его ещё больше своей ладошкой, – баба парится, заплачено… До метро нам…
Притянул Лену к себе:
– Чего ты орёшь, Золушка… А ты выйдешь щас, – велел я парню, притянув и его за косуху.
– Я с вами.
– Куда, и на хрена, интересно?!
Хлопает белёсыми ресницами и хохолок качается! Нужен очень.
– Дальше! – говорит он.
– Дальше уже некуда… Тебя как зовут?
Тут он мне выдал:
– Горный.
– Чи-иво?! (Горный…) – это меня развеселило.
Лена, без туфли, сидела как потерянная и, по-моему, не верила в происходящее. Ссутулившись, сжавшись, тёрла ладони, трогала платье, босую ступню. Холодно, грязно в салоне. На полу талый снег, вода, окурок. Мокрый смятый следок на одном пальце. Она сняла его и держала как платочек в поликлинике.
Ещё какой-то неадекватный Горный, в косухе, на переднем сиденье, пригнулся и озирается…
– И давно ты – «Горный»? – решил тихо уточнить я, подвигая его к себе так, чтобы не слышал таксист.
Тот пожал плечами простодушно. Пояснил серьёзно:
– Кличка. У нас в стае…
– Про стаю, видно, а нормальное имя есть?
– Алексей, – помедлив, признался он.
– Вот, Леша, это понятно. Ну, домой пора, или – в стаю. Нам тоже разбегаться надо. Ты, Алексей на выход, давай. Ага?
– А вы кто?
– …Кай и Герда.
– Кидалы?– понизил голос Горный Алексей.
– Кидаем реально, – подтвердил я, – Иди, мы тебя найдем, – пообещал я.
– А долю? – спросил Алёша.
Я оторопел.
… – Дулю, млять! Вот за что тебе долю? И чиво долю?
– Ты обещал.
Мне припомнилось что, да: обещал в общем-то, за стояк водопроводный, или камень…Так с ним нельзя.
– Потом, скинули мы все…Ты ж бордюр даже не поднял! Лёша Горный… Всё теперь… В спорт зал надо ходить, а не в стаю… Тебе лет сколько?
– Горный, – поправил он ударение. – Семнадцать…
– Отваливайся. Понял? – отрезал я эту тему.
– Я вас не подставлю. – пообещал Горный-Лёша с каким-то своим ударением и выражением. Я с Финляндского, – шептал он в том же духе, в «кратере» …