Слеза за слезой
За раной рана
Моя жизнь утекает
Как вода из-под крана.
Хорошо если кто-то
Из друзей или близких
Подставит ладонь
Или собачью миску…
(Дельфин)
Тысячелетия глядят на нас с надеждой,
что мы не озвереем, не станем сволочью,
рабами паханов и фюреров.
А.Н. Стругацкий, Москва – 1991 г.
Майор Костин неспешно прошелся вдоль гнутой шеренги. Остановился. Вытер под носом и оглядел зэков внимательно.
– Шаг влево, шаг вправо – попытка к бегству, прыжок на месте – пуля в жопу без разговоров. Вопросы есть?
Вопросов не было. Ни у четырех зэков политических, ни у троих костлявых на язык аристократов – воров высокой квалификации, ни у одного единственного домушника, ни даже у Фомы Кузьмича, слова которого были в обязаловку каждому из заключенных, ибо того несколькими годами ранее короновали. К тому же, какие могут быть вопросы, когда в животы глядят автоматные стволы?
– Эх, не быть абодью в ближайшее время… – шепнул один из воров – ростом маленький, со шрамом поперек правой щеки.
Костин хищно посмотрел на болтуна.
– Имя, фамилия!
– Гражданин начальник, какие имена?
Майор молча расстегнул кобуру. Достал вороненый «ТТ» и пальнул в землю, не глядя.
– Дык это, Егор… Бесфамильный, – тихо проговорил вор.
Костин сунул пистолет обратно в кобуру.
– Чего хотел?
– Дык это… ничё, гражданин начальник. Только одно не понятно, куда гребем?
Майор приблизился к нему вплотную. Глянул сверху вниз на Бесфамильного, задышал ему в лицо и сказал, не повысив голоса:
– Ростом не вышел знать…
***
Зэки устроились в глубине окопа, под угрюмо просевшим накатом блиндажа и под присмотром необратимо стервенеющих бойцов майора Костина. Максим опустился на черную суглинистую землю и глубоко вдохнул сырой холодный воздух. Километров двадцать или тридцать прошли сегодня, да и вчера не меньше протопали. Икры ныли, глаза слипались, скудная одежка промокла к чертям собачьим и отяжелела так, что врагу не пожелаешь. Сердце все чаще и чаще напоминало о себе, хотя, Максим был в том возрасте, когда за то же самое время и в три раза большие километры отмеришь ногами.
– Терещенко, Валуев! – поправляя плащ-палатку, сказал майор.
Вызванные бойцы подскочили к Костину и жадно нацелились на него уставшими глазами.
– Проход нужно найти. Спокойный. На все про все, – он дернул рукав и устремил взгляд на циферблат трофейных «Aristo», – часа полтора. По готовности – одна зеленая ракета.
Не проронив ни единого слова, бойцы переглянулись, проворно выбрались из окопа и вскоре растворились в тумане. Костин отдал еще какие-то приказания, зарылся с головой в плащ-палатку и задремал. В охранении зэков остались два бойца, остальные рассредоточились по окопу.
В раздолбанном бомбежкой блиндаже было чрезвычайно сыро, однако дождь сюда заглядывал лишь временами – когда ветер выл совсем уже неудержимо и грозил разметать в пух и прах то, что еще осталось от наката. Трое аристократов, домушник и авторитет сбились в свою кучку, политические – в свою, да и то не все, Максим сидел в отдалении, изредка поглядывая в раскуроченную снарядом дыру. О чем он в эти минуты думал, трудно понять. Но совершенно точно не о дожде.
В тот момент, когда соглядатаи слегка потеряли бдительность —усталость все-таки брала свое, один из аристократов приблизился к Фоме Кузьмичу и прошептал:
– Мож, завалим красноперых?
Вор почему-то ничего не ответил. Аристократ сильно удивился этому и продолжил в том же тоне:
– Кузьмич, да ты чё, вертухаев же двое? В натуре юзить надо!
Фома небрежно куснул губу, повернулся к аристократу и проговорил одними губами:
– Жменька, вальтанулся что ли?
– Всего два ствола!
– Ну да, еще три снаружи и майор – у него вальве без промаха дует, – ответил Кузьмич рассудительно.
– Да ты чё? Замесим, будь здоров, – нетерпеливо прокалякал аристократ.
– А потом?
Жменька быстро огляделся. Бойцы Костина все еще занимались чем-то своим и, казалось, совсем не замечали зэков.
– Да хоть туды, хоть туды юзанем, – он потыкал пальцем в одну и в другую сторону от себя.
– Туды, говоришь? – сказал Кузьмич задумчиво.
– Ну.
– Чё – ну? Немчура там.
– Тогда туды.
– Чё растрещался, туды-сюды? Там красноперые. Ждут они тебя, ага.