Я живу в пластмассовом динозавре

Я живу в пластмассовом динозавре, вернее в его шее и голове. Он лежит на входе заброшенного парка развлечений, между автодромом с одной машинкой, несколько раз горевшей резиновой оплёткой и гниющей крышей. Когда-то у динозавра открывалась пасть и из неё вылетали огненные искры. С того времени пасть так и осталась открыта, между пластиковых зубов, которым даже хотелось немного позавидовать, были направляющие для установки огненных фонтанов. Направляющие были из металла и их быстро скрутили, поэтому осталась только дырка в горле и через неё иногда приходят какие-то хомяки. Точно не крысы, хотя в Берлине их полно, но у этих хомяков слишком хороший мех и почти нет бешенства. И мошонка с голову, точно хомяки. Они любят жрать крошки, которые остаются на моей постеле после завтрака, так что у нас с ними взаимовыгодное партнерство. Ещё из них получаются теплые носки, на большее мне не хватает сил да и геноцид хомяков не входит в мои планы.

Я выползаю из кровати через дырку в животе динозавра. В этом было бы что-то сакральное, если бы динозавры были живородящие. Но они откладывали яйца, насколько я помню из уроков истории. У этого динозавра даже есть специальный отсек сзади. Не для кладки естественно, а чтобы проводить диагностику огнемёта в пасти. Технический отсек динозавра давно перестал открываться, а вот пузо разорвало какой-то петардой, когда пьяные дети пытались заставить динозавра снова заработать или пропалило, когда кто-то хотел покурить внутри пластиковой махины и отрубился. Сейчас в третьей лапе и хвосте я храню часть своих вещей, которые не хотелось бы потерять, но если что не жалко.

Раньше меня часто спрашивали, что это за динозавр, но я понятия не имею. Я вообще первое время думал, что это дракон, потому что он похож на дракона с чайничком с обложки детской книжки, которая у меня была когда-то. Мы с драконом находимся в самом начале парка, поэтому я всегда узнаю всё первым. Почему-то новости всё ещё приходят не со всех сторон, а через официальный вход с двумя кассами, хотя он давно не работает и представляет собой пару греческих колонн и кучу мусора. Мне казалось, что кто-то стучит мелкими молоточками по земле. Я выглянул из брюха, чтобы натолкнуться на детскую коляску, которая немного елозила по песчаной дороге, с редкими камушками гравия, еще не разбежавшегося с прошлых времён. Трава всё порывалась заполнить дорожки, делая их всё уже и уже, но зелёные щупальца никак не могли сомкнуться. Ручка коляски была полностью сломана и снова приделана к осям с помощью пластиковых стяжек и скотча. Леон часто останавливался, осматривая, не слетели ли стяжки и поправлял передние колёса, которые дрожали и вибрировали, когда дорога шла под уклоном. Он обогнул еще половину какого-то недракона с длинной шеей, половиной брюха и без лап и головы. Шея была похожа на мышиный хвост, но кто-то сказал, что это диплодок. Я запомнил название, потому что часто запоминаю какую-то ненужную ерунду, вместо, например, своего имени.

Зато я помню имя Леона. Он остановился перед раскуроченной детской каруселью. Из сидений для езды в ней остался цветастый автомобиль, с выбитыми фарами и оторванным бампером, копыта лошади и почти полностью сохранившийся чёрный лебедь, вымазанный говном и немного подпаленный с крыльев. Все металлические детали были много раз собраны, обысканы и сданы в металлолом. Остались только пластиковые части крутящегося зоопарка, которые раньше были ковбоями, кактусами и различными видами лошадей. Казалось, этот пластик нас всех тут переживёт. Вот и Леон ехал собирать бутылки, разбросанные или аккуратно расставленные, перед мусорными баками через каждые 20 метров на дороге перед бывшим парка развлечений. Пластиковые по 25 центов, а стеклянные по 8.^>1 Я всё смотрел на него и даже помахал вслед, он, скорее всего не увидит без очков, но ради приличия.

Парк развлечений состоял из детской карусели, колеса обозрения, американских горок, автодрома, касс и киосков, раскиданных по нескольким километрам. Когда-то только построенный в ГДР в парк приходили туристы смотреть, как в ГДР лучше и веселее. Постепенно в парке становилось так же весело как и в другой части города, а аттракционы всё реже работали в течение дня. Одним летом парк аттракционов не открылся, а траву перестали косить. Сначала она покрывалась мусором от снующих посетителей парка, потом трава проросла выше и мусор стало не видно. Парк был огорожен легким забором-рабицей, а через каждые несколько метров было написано, что заходить внутрь опасно, а сам парк патрулируется охраной с собаками.