Галина Романовна Вербицкая была достопримечательностью заштатного городка под немудреным названием Григорьевск. Все свои шестьдесят с небольшим лет она прожила именно в этом городишке, но местные жители так и не привыкли к ее необыкновенной внешности. Более того, мало кто, не напрягаясь, мог вспомнить, какой она была в девчонках или молодухах. Казалось, что прямо такой она и появилась на свет: высокой, статной и величественной. Она не просто хаживала по улицам родного города. Она будто совершала державный променад, торжественно неся себя и никогда не склоняя головы. Правда, склонять голову ей было несколько неудобно. Ее, то есть голову, всегда венчала очень сложная прическа из крашенных в соломенный цвет круто начесанных волос. Они гладко стелились ото лба к затылку, где приподнимались огромным тугим шаром размером с голову Галины Романовны, а по торжественным дням он был еще крупнее. На уровне ушей к этому шару присоединялись два других, такого же размера, цвета и той же степени начесанности. Спереди причудливое сооружение утыкалось разноцветными заколочками: пластиковыми или матерчатыми розочками или бабочками, не столько по сезону, сколько по настроению и гармонии с не менее сложным, чем прическа, туалетом. Но переходить на туалет еще рано, потому что про прическу сказано далеко не все: на затылке – точнехонько между шарами – обычно помещалась либо огромная шелковая черная роза, которая единым махом скрывала арматуру, на которой все держалось, либо прихотливый веночек из белых и черных перьев. Иногда вместо розы или перьев затылок Галины Романовны украшала связка крутых белокурых локонов, которые сделали бы честь Ольге Лариной, по чьей вине, как вы знаете, погиб поэт Владимир Ленский.
Поскольку Галина Романовна, как уже отмечалось, была женщиной стройной и имела вполне лебединую шею, то издалека абрис ее головы живо напоминал карточную трефу. Сходство стало бы полным, если бы Вербицкая красила свои кудри в черный цвет. Но она, видимо, считала, что темные волосы старят, а потому предпочитала оставаться блондинкой. В общем, по Григорьевску ежедневно прогуливалась Белая Дама Треф, как ее, собственно, и величали втихаря местные жители.
Лицо Галины Романовны, безусловно, стоит рассмотреть повнимательней. Если вы подумаете, что она была какой-нибудь страшильдой, то сразу и ошибетесь. Вообще-то черты ее лица уже трудно было разобрать под толстым слоем грима. Каждый знает, что некрасивое лицо неумеренная косметика уродует еще больше. Лицо Вербицкой, которой шел седьмой десяток, было настолько хорошо, что каждый старался рассмотреть его, как бы вылущив из белил, пудры, румян, туши и помады. А вылущивать было что. У Дамы Треф были красивые голубые, совершенно не потускневшие от времени очи, тонкий аристократичный нос, правильной формы губы.
Но ничего правильного Галина Романовна на дух не переносила. У нее все должно быть особенным, таким, чтобы хорошо просматривалось издалека. Она часто красила веки ярко-синими тенями. В такие дни прическа соответственно утыкалась синими розочками. Если же душа Белой Дамы Треф требовала совершеннейшим образом вычернить веки, то яркие розочки сменялись многочисленными заколочками. Но… голубого цвета. Да! Цвет глаз ведь со счетов не сбросишь. Надо, чтобы что-нибудь было им в тон. Ресницы Галина Романовна красила очень обильно, а стрелки в уголках глаз сделали бы честь уже не столько провинциальной барышне Ольге Лариной, сколько самой царице Нефертити.
Губы Вербицкая чаще всего покрывала очень яркой морковной помадой благородного матового тона. Никакого блеска! Она очень любила увеличивать размер верхней губы миллиметра на два, так тщательно прокрашивая эти лишние миллиметры, что с ходу было и не разобрать: где, собственно, еще продолжалась губа, а где уже кончалась. Выемка от носогубной впадины Галине Романовне, видимо, совершенно не нравилась, а потому она делала ее еле заметной тоненькой щелочкой. С одной стороны, она как бы есть, на всякий случай, а с другой – будто бы и нет вообще. Ну а нижняя губа на то и была нижней, что ей хватало и одного дополнительного миллиметра. Чего зря помаду переводить?