Улица наполнилась рыданиями бесконечных дождей. И июль стыдливо спрятал глаза перед мокрой гусеницей, ютившейся под листочком петунии. Лужи разрастались, сливаясь друг с другом в бесконечные мутные зеркала. В канавах по обочинам дорог купались бездомные собаки. Свет луны в ночь накануне был хрустально чист.
Мария сидела у окна, съёжившись от прохладного ветерка. Её руки украшали бесконечные бусины-браслеты, в пряди волос были вплетены разноцветные канеколоновые косички, на груди из-под майки виднелся узор немного размытого мехенди.
Мария не спешила расставаться с июнем, только что покинувшим перекидной календарь. Ей всё ещё казалось, что она не здесь – в своей маленькой уютной квартирке. Она там, где тёплое море рассказывает свои романтические новеллы под беспокойные крики чаек. Для неё всё ещё звучал его голос – парня с высокого берега Анапы, который пел свои робкие песни, стоя среди весёлой толпы подвыпивших прохожих. От отпуска осталось несколько дней, которые она проводила дома в уединении.
Янтарь, пушистый белый кот Марии, залез на обшарпанное кресло и свернулся калачиком среди мягких игрушек. Девушка нежно посмотрела на своё пушистое сокровище и продолжила читать книгу. Бережно листая страницы, она пила смузи из персиков, мандарин, яблок и земляничного йогурта. На часах, тикающих приглушённо и вкрадчиво, было четыре утра.
Глаза Марии то и дело слипались, но она настойчиво продолжала погружаться в «Хроники заводной птицы» Харуки Мураками. Неспешное повествование автора заставляло задумываться над каждым словом, искать потаённые смыслы и всей душой сопереживать главному герою.
Он предлагал не идти против течения. Если нужно подняться – идти вверх, если спуститься, то вниз. При подъёме – залезать на самую высокую башню. При спуске – спускаться на дно самого глубокого колодца. Без течения – не делать и вовсе ничего. Ведь если ему мешать, то всё высохнет, что приведёт к хаосу во всём мире.
«Какое сильное умозаключение…. Ох, куда же она всё-таки делась?» – задавалась вопросом Мария, размышляя о Кумико. Ей было очень жаль Тору, но в то же время – она винила его в исчезновении жены. «Разве она покинула бы его, если бы он относился к ней с большим вниманием?», – размышляла девушка. Личная драма Марии на книжную была совсем не похожа. Хотя она тоже бросила своего возлюбленного. Но причина была совсем другой. И страдала Мария очень сильно – будто на самом деле бросили её. Может быть, так оно и было, если копнуть поглубже.
Временами одиночество накатывало на Тору. И разрезало его сердце. Ему казалось, что даже вода, которую он пил, и воздух, которым дышал, были наполнены иголками; страницы книг в его руках были как лезвия бритв. В четыре часа утра в полном безмолвии ему было слышно, как одиночество все глубже пускало в него свои корни.
«Четыре часа утра. Да, в это время тишина особенно разъедает душу, впуская одиночество паразитировать в образовавшихся дырах», – тяжело вздохнула девушка, перелистнув страницу.
Закончившийся смузи стал сигналом для Марии к отходу ко сну. Она положила книгу в мягком переплёте на журнальный столик, сняла очки в стильной металлической оправе, украшенной кошачьими ушками, и улеглась на диване. Большая и уютная кровать с дорогим ортопедическим матрацем, стоявшая в другой комнате, так и осталась не расправленной.
Звонкое чириканье птиц разбудило девушку в семь утра. Первые лучи утреннего солнца уже пробились сквозь горизонты и окрасили небо в мягкие пастельные тона – розовые, оранжевые и золотистые.
Янтарь одним глазом уже поглядывал на хозяйку. Его толстый животик жалобно урчал. Коту пора было завтракать. Мария, шатаясь как кипарис на ветру, пошагала на кухню и открыла пауч корма премиум-класса.
– Кушай, мой милый, – гладила девушка мягкую густую шерсть на загривке, присев на корточки, – мой сладкий Янташа, ням-ням!