Рука уже потянулась к синей кнопке звонка, но вдруг Джем замер и присмотрелся – обшарпанная металлическая дверь казалась незапертой. Мгновенно сработал рефлекс, и Джем машинально отступил на шаг. Одним прекрасным солнечным утром года три назад он уже вошел как-то в чужой дом и обнаружил там убитого архиепископа. А на выходе его жестко повязали омоновцы, на всю жизнь оставив крайне неприятные воспоминания. И сейчас Джем почувствовал, как натянулись какие-то струны души – от железной двери повеяло опасностью.
В подъезде было тихо, хотя сильно приглушенные отголоски жизни доносились из соседних квартир – где-то бубнил телевизор, а этажом ниже плакал ребенок. В открытую форточку окна между лестничными площадками врывался теплый сентябрьский ветерок, принося с собой запахи старого московского дворика. Джем глубоко вздохнул, пытаясь справиться с нервным возбуждением. Весь его опыт говорил, что надо немедленно уходить отсюда, но Джем сознавал, что не сможет это сделать, пока не разберется с ситуацией.
Еще пару часов назад все выглядело как легкая прогулка. За день до этого позвонил Иван Иванович и попросил съездить в Москву:
– Ты же все равно сейчас сидишь без дела. Смотайся в столицу, надо забрать рукопись у одного писателя-историка. Заодно и новую машину обкатаешь.
Джем усмехнулся:
– Не, вот честное слово, я не устаю поражаться. Про машину-то кто вам сказал?
Иван Иванович только рассмеялся:
– Джем, ты же не первый год меня знаешь. На все вопросы рассмеюсь я тихо, на все вопросы не будет ответа…
– Знаю, знаю. Ведь имя мое – иероглиф, мои одежды залатаны ветром…
Иван Иванович веско подтвердил:
– Именно, – и спросил. – От Янки нет новостей?
Джем сухо буркнул:
– Вчера только разговаривали. Все в порядке у нее, учится, – и добавил, уже не сдерживая эмоций. – Все-таки, Иван Иванович, я считаю, нам надо было обоим в Рим ехать. А так фигня получается – она там, а я здесь болтаюсь.
Иван Иванович только отмахнулся:
– Не начинай… Сколько уже раз говорили. Съездишь в Москву, у тебя потом две недели свободных точно будет. Вот и поезжай хоть в Рим, хоть в Римини.
Джем улыбнулся:
– В Римини не получится. Если только на уикенд, и то под вопросом. Янка говорит, у нее даже выходных почти нет, нагрузка бешеная.
Иван Иванович согласился:
– Да. Но так и должно быть. Тайны мира открываются даже труднее, чем Царство Божие. Ладно, давай к делу.
Джем спросил:
– Что от меня нужно будет?
– Вообще пустяки. Приедешь в Москву, созвонишься с адресатом, договоришься о встрече. Его зовут Хрусталев Алексей Михайлович. Номер телефона запиши… Заберешь у него рукопись и узнаешь номер счета, куда деньги перевести. Рукопись привезешь мне. Все. Срочности большой нет, можешь в Москве переночевать. В театр сходить, допустим, или в Третьяковку.
Джем непочтительно заржал:
– Ага, вот театр это как раз для меня. Я последний раз в кукольном был, еще в школе, «Красную шапочку и серый волк» смотрел. Я лучше в ресторане посижу, на людей погляжу.
Иван Иванович не стал спорить:
– Это как сам захочешь. Можешь и вообще не тратить время, а сразу же домой ехать.
Почти полторы тысячи километров до Москвы Джем промчался за рекордно короткое время. Машина у него действительно была новая, и он радовался ей, как ребенок. Черная капля, роскошное купе «Ягуар ХК8» приковывал взгляды окружающих даже против их воли – настолько благородно и грациозно выглядел автомобиль.
Светлый кожаный салон со вставками под дерево казался верхом совершенства – здесь продумана каждая мелочь. Джем полдня разбирался со всякими электрическими штуками – память регулировок сидений, климат-контроль, потрясающая аудио-система с ченджером компакт-дисков в багажнике. В этот «ягуар» невозможно было не влюбиться, достаточно только услышать тихий шелест мотора, который превращался в грозное рычание при малейшем нажатии на педаль газа.
Ночная дорога до Москвы показалась Джему полетом на космическом корабле – в динамиках струилась серебряная канитель «Кислорода» Жана-Мишеля Жарра, мягким зеленоватым светом горела приборная панель, а за окном мелькали фары встречных машин и красные габариты попутных.