Цикл. Хочу надышаться, глядя на неё.
От автора: История Воздушного Брода посетила меня во время службы в Вооружённых Силах в далёком с высоты сегодняшних лет две тысячи пятнадцатом году. Как и некоторые из моих историй, она пришла ко мне во сне. Не знаю, если честно, как к такому прийти, если просто взять и придумать подобный сюжет. Благо, у нас есть сны, как удобнейший из инструментов для создания странных, удивительных, вопиющих, невероятных или же невообразимых историй. И Воздушный Брод есть всё вышеозначенное.
История носила для меня сложный характер написания. Я ни с одной из своих работ не ловил столько стопоров и застоев. Всякий раз она уступала мне себя тяжелейшими шагами. Шаг за шагом, шаг за шагом, словно это я преодолевал тот Воздушный Брод (Впрочем, во сне именно так и было).
В какой-то момент история просто прогнала меня, именно там, на Острове, когда Воздушный Брод был впервые преодолён. И я несколько лет (почти 7 полных) вообще не притрагивался к этой истории. За что мне очень стыдно, как перед самим собой, так и перед самой историей, должной воспитаться на страницах этой книги ещё тогда.
И пусть бы она получалась моложе и неопытнее, но её время бы уже настало, и Воздушный Брод преодолевался и преодолевался, воплотившись в жизнь.
Воздушный Брод – это рассказ о преодолении себя. Не физическом сдвижении, а о преодолении себя внутри себя. Внутри своего разума, со всеми его необычайными сложностями, шероховатостями и тупиками.
Эта история, реанимировавшись, покорила меня до всех уголков души. Она глубже, чем это можно понять, прочтя её. Она гораздо глубже, чем я способен преподнести или чем способен преподнести кто-либо другой.
Она является отдельным сюжетом, хоть в моём Катарсисе и упоминается Воздушный Брод, и очень внимательные читатели, несомненно, слышали упоминания о нём в не самых приятных обстоятельствах сюжетных линий Катарсиса.
Что же именно это за обстоятельства, вскользь поведает аннотация, а следом за ней и ваш визит на тропу Воздушного Брода с изначально безымянным главным героем. Ведь всякий из нас может оказаться тем самым изначально безымянным, ищущим способ вернуться к своему имени.
Дорогой читатель: с наилучшими пожеланиями к грядущему прочтению! Катарсиса тебе и твоему делу!
Глава 1. Мараугия
Так хотелось оставить свой след. Ему так этого хотелось, он даже не знал, зачем ему это, ведь передвигаясь по речному броду и оставляя свои следы по обыкновению, люди их даже не видят, но как факт того, что они оставлены, принимают. Или нет. Но он принадлежал тому кругу людей, кто это принимал, а значит и теперь горел желанием оставить след, идя по этому новому и пугающему Броду.
Каждый следующий шаг давался с не просто не отпускающим, а сызнова и сызнова захватывающим переживанием. После каждого шага, в голове зарождалась паника: «А вдруг это последний, а вдруг не дойду! Соскользнуть в таком месте куда опаснее, чем просто упасть в воду».
Реки, горы, леса, дома – все попадало под один искоса брошенный взгляд – но все это так пугало, как никогда прежде. Все это простилалось ВНИЗУ, под ним. Окутанная легкой туманной дымкой земля, носящая на своей поверхности чудеса неровностей и шероховатостей, пугала взгляд, когда она была так далеко.
Наверное, пару лиг отделяло его от земли. Расстояние, имеющее значение даже при передвижении по земле и невероятно значимое в воздухе. Бело-зеленые пейзажи захватывали дух, дыхание выходило из груди толчками, или не выходило вообще, и так вторилось всякий раз, когда следовал каждый новый шаг, сызнова не оставляющий своего следа.
Ветер, что и не бахвалился силой, качал его, как маятник, с воздушной легкостью норовя сбросить с занимаемого места, и при этом, он словно наговаривал: «Да я же всего лишь играю, человек, но ты не думай меня расстраивать, я довольно нервный».
«Пуф» – воздушный удар ногой о сопротивление, возникшее в воздухе, снова позволил дыханию вырваться из груди, обретя немного свободы. Как же тяжело давались шаги, напряжение не снималось. Снова получилось, шагнуть без следа, но не полететь вниз… Под его ногой, разошлись в стороны едва читаемые воздушные волны.