– Ты ничтожнее самого жалкого мерзавца, – сказал мой новый босс, когда он в первый раз вел меня через брокерский зал компании «Эл-Эф-Ротшильд». – У тебя ведь с этим проблемы, правда, Джордан?
– Нет, – ответил я. – Никаких проблем.
– Хорошо! – прорычал босс и пошел дальше.
Мы пробирались сквозь лабиринт письменных столов красного дерева, опутанных черными телефонными проводами. Лабиринт находился на двадцать четвертом этаже башни из стекла и алюминия, возносившей все свои сорок и один этаж над Манхэттеном, над прославленной Пятой авеню. Брокерский зал был просторным, примерно пятьдесят на семьдесят футов. Обстановка просто подавляла: все эти письменные столы, телефоны, компьютерные мониторы – и наглые яппи, их было аж семьдесят человек. Все они в эту минуту – было 9:20 утра – сидели без пиджаков, развалившись в своих креслах, читали «Уолл-стрит джорнэл» и явно наслаждались своим положением Хозяев Вселенной.
Быть Хозяином Вселенной казалось мне чрезвычайно завидной участью, и, когда я шел мимо этих наглых яппи в своем дешевом синем костюме и дешевых туфлях, я страстно желал стать одним из них. Но мой новый босс тут же вернул меня с небес на землю.
– Твоя работа, – он глянул на пластиковый бейджик на синем лацкане моего дешевого пиджака, – твоя работа, Джордан Белфорт, – это работа дозвонщика. Значит, ты пятьсот раз в день будешь набирать телефонные номера, пытаясь прорваться к боссам через их секретарей. Ты не будешь пытаться ничего продать, не будешь ничего советовать и не будешь ничего создавать. Ты просто будешь дозваниваться до хозяев компаний.
Он на мгновение остановился, а затем изрыгнул новую порцию яда.
– А когда ты, наконец, дозвонишься, то скажешь только: «Здравствуйте, Мистер Такой-то, с вами хотел бы поговорить Скотт» – после чего передашь трубку мне и начнешь дозваниваться следующему. Как думаешь, справишься? Или это слишком сложно для тебя?
– Справлюсь, – уверенным тоном ответил я, хотя паника накрыла меня с головой, словно огромное цунами. Стажировка в «Эл-Эф-Ротшильд» должна была продлиться шесть месяцев. Эти месяцы, судя по всему, будут суровыми и изнурительными, ведь мне придется полностью зависеть от таких придурков, как этот Скотт, который, казалось, только что вылупился из пузыря, поднявшегося к поверхности из самых страшных глубин бездонной преисподней яппи.
Искоса поглядывая на него, я решил, что Скотт похож на золотую рыбку. Он был лысым и бледным, а жалкий венчик волос, сохранившийся у него на голове, был грязно-рыжего цвета. Он был чуть старше тридцати, довольно высокий, с узким черепом и розовыми пухлыми губами. Он носил бабочку, и это выглядело смешным. За очками в тонкой металлической оправе таращились выпученные карие глаза, и в целом выглядел он совершенно пресным, вылитая рыба. Точнее, золотая рыбка.
– Хорошо, – пробурчала мерзкая золотая рыбка, – теперь основные правила: никаких перерывов, никаких личных звонков, никаких пропусков по болезни, никаких опозданий, никакого безделья. На обед у тебя тридцать минут…
Он остановился, наслаждаясь произведенным эффектом.
– …и я бы на твоем месте возвращался с обеда вовремя, потому что пятьдесят человек жаждут занять твое место, если ты его профукаешь.
Он шел дальше, не умолкая ни на минуту, а я следовал за ним на шаг сзади, завороженный мерцанием котировок, тысячами оранжевых строк, скользивших по серым мониторам компьютеров. В передней части комнаты зеркальное окно открывало вид на небоскребы манхэттенского Мидтауна. Передо мной высился Эмпайр-Стейт-билдинг. Он был выше всего остального и, казалось, поднимался прямо к небесам, чтобы и вправду поскрести их. Это был обалденный вид, вполне достойный молодого Хозяина Вселенной. Но в ту минуту заветная цель, казалось, отодвигалась от меня все дальше и дальше.