Мой день: что-то вроде введения
12:35.
Звонит телефон. Меня это не радует. Мне не нравится просыпаться таким образом. Я предпочитаю просыпаться от того, что некая французская кинозвезда нежно шепчет мне в половине третьего пополудни, что, если я хочу успеть в Швецию на вручение Нобелевской премии по литературе, которую я и должна получить, мне пора бы уже позвонить, чтобы принесли завтрак. Но это происходит реже, чем хотелось бы.
Сегодняшний день – прекрасный тому пример, поскольку мой собеседник – агент из Лос-Анджелеса, который сообщает мне, что мы не знакомы. Так и есть, и не без оснований. Его загар можно услышать по телефону. Его интересует моя работа. И этот интерес привел его к умозаключению, что неплохо бы мне написать комедийный киносценарий. Я, разумеется, буду располагать полной свободой творчества, поскольку очевидно, что писатели-юмористы захватили руководство кинобизнесом. Я оглядываю свою квартиру (задача, исполняемая буквально в мгновение ока) и замечаю, что Дино де Лаурентис удивился бы, услышав такое. Он загорело хихикает и сообщает, что нам надо поговорить. Я сообщаю, что мы уже говорим. Он, однако, имеет в виду, что мы должны поговорить там, причем расходы за мой счет. Я отвечаю, что отправиться в Лос-Анджелес за собственный счет я могу разве что по почте. Он снова хихикает и сообщает, что нам надо поговорить. Я соглашаюсь поговорить сразу же, как только получу Нобелевскую премию – за выдающиеся достижения в области физики.
12:55. Я пытаюсь заснуть обратно. Несмотря на то, что сон – область, в которой я всегда проявляла поистине элджеровское[1] постоянство и выносливость, я не преуспеваю в достижении своей цели.
13:20. Я спускаюсь за почтой. Возвращаюсь в постель. Девять пресс-релизов, четыре уведомления о предстоящих кинопоказах, два счета, приглашение на вечеринку в честь знаменитого героинового наркомана, последнее уведомление от Нью-Йоркской телефонной компании об отключении телефона и три злобных письма от читательниц журнала