Всякому псу выпадает свой день,
а псу-молодцу
даже два.
Джонни Коупленд
***
Позднее обычного неким летним утром 1984-го вынесло Зойда Коллеса из дремы на солнце, пробравшееся из-за ползучего фикуса, висевшего в окне, под топот отряда синих соек по крыше. Во сне они были почтовыми голубями издалека, откуда-то из-за океана – садились и снова взлетали один за другим, и у каждого – послание к нему, но ни единого, со светом, бившимся в крыльях, он не успевал толком поймать. Он это понял так, что его снова тыкают в подбрюшье незримые силы, почти наверняка в связи с письмом, пришедшим вместе с последним чеком по умственной неполноценности, – с напоминанием, что что если он прилюдно не совершит ничего придурочного до истечения срока, а это уже меньше недели, на льготы можно больше не рассчитывать. Со стоном Зойд сполз с кровати. Где-то под горкой суетились молотки и пилы, а чье-то радио в кабине грузовичка играло кантри. Курево у Зойда кончилось.
На столе в кухоньке, рядом с коробкой «Графа Шокулы», оказавшейся пустой, он нашел записку Прерии. «Па, мне опять поменяли смену, и я поехала с Тапсией. Тебе звонили с «Канала 86», сказали, срочно, я говорю, попробуйте сами его когда-нибудь разбудить. Все равно целую, Прерия».
– Опять «Фруктовые петельки», стал-быть, – пробормотал он записке. Если порядком залить сверху «Нестле-Быстром», выходит совсем даже недурно, а разнообразные пепельницы выдали с полдюжины курибельных бычков. Задержавшись, сколько мог, в ванной, он наконец успешно завершил поиски телефона и набрал местную телестанцию, дабы продекламировать им пресс-релиз этого года. Однако —
– Вы бы сверились еще разок, мистер Коллес. До нас дошло, вас перенесли…
– С кем свериться, я же сам все это делаю, нет?
– Нам всем надо быть в салоне «Огурец».
– Ну, это вы без меня, я буду в «Заторе», в Дель-Норте. – Да что это с ними со всеми? Зойд планировал не одну неделю.
На крыльце Дезмонд бродил вокруг своей тарелки – вечно пустой из-за синих соек, что с воем пикировали с секвой и утаскивали с нее всю еду кусок за куском. От такой диеты из собачьего корма птицы немного погодя начинали нарываться, некоторые, по сведениям, гонялись по дороге за машинами и пикапами много миль и кусали всех, кому такое не по нраву. Зойд вышел, и Дезмонд смерил его вопросительным взглядом.
– Врубайся сам уж, – покачав головой при виде шоколадных крошек на собачьей морде. – Я знаю, она тебя кормила, Дезмонд, и даже знаю, чем она тебя кормила. – Пес дошел за ним аж до поленницы, хвост – туда-сюда, показывая что не в обиде, и поглядел, как Зойд сдает задним ходом на дорожку, после чего повернулся и отправился по делам, уготовленным ему новым днем.
Зойд двинул к торговому центру «Винляндия» и немного покатался кругами по парковке, выкуривая полкосяка, обнаруженные в кармане, после чего поставил керогаз и зашел в «Больше – меньше», скидочный магазин для крупноразмерных женщин, где приобрел выходное платье нескольких цветов, хорошо будет смотреться по телевидению, уплатив за него чеком, насчет коего у них с продавщицей возникло общее предчувствие: он окончит свои дни прицепленным к этой же кассе, когда у него не заладится клиринг, – и прошествовал в мужскую уборную заправки «Со-Свистом», где переоблачился в платье и небольшой щеткой попробовал начесать то, что у него на голове, в колтун, который, надеялся Зойд, отпечатается у психической здравоохраны как вполне придурочный. Вернувшись к колонке, заправился на пятерку, залез на заднее сиденье, достал из коробки кварту масла, которую там держал, нашел носик, пробил его в банке, почти все масло залил в двигатель, но немного оставил – смешал с бензином и заправил этим бачок элегантной маленькой мотопилы, на вид – импортной, габаритами с «мини-мак», – после чего уложил ее в холщовую пляжную сумку. Из будки выбрела подруга Прерии Скольз – поглядеть.
– Ой-ёй, уже опять пора, что ли?
– Этот год подкрался незаметно, очень не хотелось бы думать, что я для такого слишком стар.
– Понимаю, – кивнула Скольз.
– Скольз, тебе пятнадцать.
– И все повидала. Чьей витрине теперь от вас достанется?