Весёлые истории про Сашу. Книга 1

Привет! Меня зовут Саша. Я – двуязычный ребенок. Нет, язык у меня один – большой и розовый, как у всех здоровых детей, но говорить я им должен на русском языке с мамой и её родными и на немецком – с папой и со всеми остальными. Так уж получилось, что в нашей семье говорят на двух языках: на русском и на немецком.

Это значит, что и логопедов у меня дома два: мама исправляет мой русский, а папа – немецкий. У мамы, правда, работы больше, потому что живем мы в Германии, и немецкий у меня, как у папы, а вот русский…

Вот к примеру, не понравилось маме недавно моё «не знаву». И так как «не знаву» я многого, например, где лежат мои ботинки или что я делал в детском садике сегодня, то обойтись без него не могу, и мама по несколько раз в день меня просит:

– Саша, сложи губы в трубочку и скажи «Ю», – говорит мама.

– Ю, – отвечаю я.

Мама радуется:

– Ну, видишь, как это просто. Теперь скажи «не знаЮ».

– Не знаВУ!

– Как зовут мою подругу, у которой мы недавно в гостях были?

– Не знаВУ!

– Юля её зовут! Скажи «Юля».

– Юля!

– Ну, видишь, как это просто. Я теперь также скажи «не знаЮ»!

– Я уже научился! Я пошёл играть!

Мама на какое-то время успокаивается, но на следующий день принимается с новой силой:

– Скажи, кто твой лучший друг в садике?

– Не знаВУ!

– А если подумать?

– Лука!

– Хм, а ещё?

– Оливер!

– А ещё?

– Морзик!

– Кто? Мориц? – помогает мама.

– А я думал, что Юра у тебя лучший друг, – подключается папа, – он немного по-русски тоже понимает.

– Нет, не Юра.

– А почему?

– Он не хочет со мной больше играть!

– А почему?!

– Да не знаВУ я, не знаВУ-У-У!

И я плачу, а мама меня успокаивает: «Не волнуйся, скоро у тебя брат родится, и я очень надеюсь, что он станет тебе настоящим другом».

Скоро у меня появится брат, и к этому событию нужно как следует подготовиться. Только я не знаю, как. На всякий случай спрятал новый паровозик и любимую машинку под кровать, а дальше что делать – понятия не имею.

Папа начал подготовку с того, что по приходу с работы стал целовать мамин живот. Я тоже стал целовать мамин живот, потом папин, а потом и к своему дал им приложиться, раз правила подготовки появления брата на свет этого требуют.

– И вы, пожалуйста, тоже поцелуйте маму! – показываю я на мамин живот папиному коллеге, который зашёл к нам на ужин. – Да-да! Сначала мамин, потом папин, а потом мой! Мы так готовимся к появлению брата на свет.

Пытаюсь задрать мамину кофту, а потом свою.

– Саша, что ты делаешь?! Перестань! – возмущается она.

Понимаю, мама. Ты просто не хочешь показывать живот, потому что он у тебя в последнее время сильно растолстел и стал почти как у дедушки. Это всё из-за того, что ты так много ешь. Это никуда не годится! Из-за этого живота мама теперь не носит меня на руках, и по лестнице мне приходится подниматься и спускаться самому. По этой причине я не могу смотреть на улицу из окон с каждого этажа. Мама отказывается меня поднимать и говорит «Какая разница!», но разница есть, и она огромная. С четвертого этажа, например, видно голубиное гнездо, а с третьего – не видно. А со второго можно разглядеть бумажный самолетик на козырьке подъезда, который я однажды бросил из окна.

А ещё, когда мы с мамой ложимся после обеда спать, мне кажется, что в животе у неё кто-то пинается прямо мне в спину! Папа говорит, что это маленький боксёр, или маленький футболист, или маленький гандболист. Он так думает, потому что сам раньше тоже в гандбол играл. Это такая игра, в которой мяч не ногами бьют, а руками кидают. Так вот, представляете, такой гандболист, по словам папы, сидит у мамы в животе! Это ж как ему пришлось сложиться, чтобы туда влезть! Да ещё с мячом!

– Саша, – как-то говорит мама после очередного такого спортивного представления, – это твой братик так пинается! Уже совсем скоро он родится и, я думаю, что пришло время переехать тебе из нашей комнаты в свою, – мама напряженно смотрит на меня и, видимо, ожидает протеста, но я лишь с облегчением вздыхаю.

Вы не поверите, как непросто мне приходилось в последнее время. Я просто больше не мог укладывать родителей спать! Раньше получалось просто: ляжешь, и они сразу засыпают, а сейчас лежишь-лежишь – у них ни в одном глазу. У меня самого уже никаких сил не остается, но я держусь. Только подумаю, что можно теперь заняться своими делами: в игрушки поиграть, йогурта попить, – нет, они начинают шевелиться, шептаться. Приходилось начинать всё с начала.