Глава I
НАЧИНАЛОСЬ-ТО ХОРОШО…
Папа ворвался в наш дом, как заблудившийся ураган. Мы его никогда таким не видели. Обычно он всегда спокойный и неторопливый. А сейчас папа метался по комнатам, все время за что-нибудь хватался, что-то бросал и приговаривал:
– Быстренько, ребята, быстренько! Живо собираемся! Вечером поезд!
– Какой поезд, отец? – мама поймала его за рукав и приостановила. – Куда собираемся?
– Красивый поезд. Фирменный. В двадцать ноль-ноль за нами придет машина. В Кубанские степи!.. – И он вырвался из маминых рук и снова суетливо заметался по комнате.
Мы с Алешкой даже отошли подальше, на всякий случай. От этого урагана.
– Сидеть! – вдруг железным голосом скомандовала мама. – Смирно! Взять себя в руки! Говорить толком!
Папа вздрогнул и сразу успокоился. Он все-таки офицер милиции и привык к дисциплине. И привык слушать старших по званию. И хотя сам он был полковником, но маму почему-то называл «мой генерал».
И папа сел в кресло «по стойке смирно», взял себя в руки и заговорил толком, преданно глядя прямо в глаза «своему генералу»:
– Мне неожиданно дали отпуск. И нужно поскорее удрать, пока начальство не передумало. Я уже взял билеты на поезд. Целое вот такое купе, – он широко развел руки. – Поэтому нам надо быстро собраться и – на вокзал. Вечером уезжаем.
– Отец, – возразила мама, – вечер уже наступил.
– Это еще не весь вечер, – папа решительно хлопнул себя ладонями по коленям и встал. – С собой брать только личные вещи.
Тут мы с Алешкой переглянулись. У нас уже столько личных вещей накопилось за годы нашей жизни, что в одном – даже «вот таком вот» купе – они не поместятся. Нужно багажный вагон заказывать.
Одно было ясно – собираться надо в темпе, папа прав. У него такая работа, что никогда ничего не знаешь наперед. Я уже не говорю про отпуск. Иногда он приходит вечером домой и, разуваясь, говорит:
– Привет, друзья! А что у нас на ужин? – Тут же раздается телефонный звонок с его работы, и папа говорит, обуваясь: – Ну пока. Я пошел. Ужинайте без меня.
И хорошо еще, если он вернется домой на следующий день утром, к завтраку. А не через месяц. Иногда мне кажется, что преступники всего мира только и озабочены тем, чтобы сорвать наш семейный отдых…
И мы стали собирать личные вещи. Особенно мама. Она постоянно окликала папу своими вопросами:
– Отец! А Джек Лондон в десяти томах – это личные вещи?
Папа вздрагивал и отзывался:
– А зачем тебе Джек Лондон в десяти томах?
– А вдруг дождь? – объясняла мама.
И становилось понятно. Однажды мы поехали отдыхать на Азовское море. Там не было дождей уже двести лет. Дождь начался в тот день, когда мы приехали, и закончился в тот день, когда мы уехали. Оттянулся по полной программе за двести лет. И мы весь месяц спали под зонтиками, потому что за эти двести или сколько-то лет наш домик так рассохся, что протекал во все дырки.
И нам было, конечно, страшно скучно. Потому что на всем песчаном побережье и во всей округе не было ни библиотек, ни книжных магазинов.
Хорошо еще, что папа развлекал нас, под шум дождя, рассказами о своей далекой бурной молодости. И чаще всего он вспоминал о своих путешествиях по Белому морю. По его словам выходило, что на Белом море вообще не бывает дождей, а только снег и легкий штормовой ветерок…
– Никаких собраний сочинений в десяти томах! – отрезал папа.
– Боже мой! – тут мама всплеснула руками. – Я же курицу на ужин зажарила! Что с ней делать? Куда ее девать?
– С собой возьмем, – сказал папа. – Пусть тоже мир посмотрит.
Действительно, какая дорога без курицы?
– Курица, – напомнил папа, – смена белья, зубная щетка, кусок мыла на всех…
– И кактус! – твердо сказала мама.
Ей наша соседка тетя Оля недавно подарила зачем-то кактус в горшке. Похожий на арбуз в длинных иголках. Или на свернувшегося в клубок сердитого ежа. И он вот-вот должен был зацвести. Мама трепетно ждала этого момента. Как Буратино волшебного дерева.
Мама поставила горшок с кактусом в полиэтиленовый пакет с ручками и вынесла его в прихожую, чтобы не забыть в суматохе сборов. И все время сборов он, вредный, увеличивал эту суматоху, цепляя нас за ноги своими шипами, торчащими из пакета.